Виктория Иванова - Двенадцать с хвостиком

Двенадцать с хвостиком
Название: Двенадцать с хвостиком
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2023
О чем книга "Двенадцать с хвостиком"

Сборник лирических этюдов – это чувственная история переживания первой любви и её утраты. Это история героини, разбитая на острые фактурные осколки. Каждый из них – отдельный рассказ и в то же время внутренний монолог, болезненное событие, линия единого сюжета. Вначале героиня предстаёт юной девушкой, впервые оставшейся с любимым в новогоднюю ночь. Ей холодно и страшно – ощущение близости не даёт защищённости. В дом вместе с холодом пробирается обречённость. Такой нежной и жестокой бывает только первая любовь. Она пройдёт длинный путь размером в двенадцать месяцев, два года или десяток лет… Время в книге не подчиняется логике, оно иррационально, сбивчиво и запутанно, как переживаемое чувство. Оно состоит из событий, воспоминаний и настроений разной палитры и густоты. Эти настроения объединяются в финале, но проживаются во внешнем сюжете. В конце мы видим мир глазами дочери главной героини. Подобно матери, она обречённо и преданно ждёт. Их любимый мужчина не может не вернуться…

Бесплатно читать онлайн Двенадцать с хвостиком


Спасибо – ты есть в этой жизни.

Двенадцать

Свитер

Шумный, суетливый город оставлен. Он хвалится радугой фонариков, музыкой льда и коньков, пением смеха. Маскарадом… Зазывалы, лошади, аттракционы, люди… Но всё это далеко, вся эта предновогодняя лихорадка позади.

Тёмный старый пыльный дом на окраине деревеньки, обдуваемый всеми слышимыми и неслышимыми ветрами. Вот и сейчас один из них качает старую ставенку, кружит в хороводе снег. Я только что проснулась. От того, что замёрзла. Лежу под колючим пледом в красно-чёрную клетку.

Я откидываю его. На мне старые джинсы, мешковатый тёмно-красный свитер. В мутном зеркале, прислонённом к бревенчатой стене напротив, я вижу его отражение. Чужой просторный свитер с новогодними животными: две кошечки и две собачки на груди. Парами. Шеи у них празднично обвязаны персиковым бантом, серебряными нитками с колокольчиками и мохнато-бородатым шарфом. Сидят под ёлочкой, обсыпанной натёртым снегом, и внимательно глядят. Этот свитер грел когда-то другого тело. Сохранял воспоминания того человека. Теперь он знакомится со мной. Пытается привыкнуть. А что будет в грядущем году? Будет ли он хранить моё тепло? Или… будет мириться и свыкаться с ещё одним чужим человеком. Забывать мою кожу… Забывать моё тепло. Отвыкать от моего запаха.

Я опускаю ноги на студёный пол. Потираю руки, чтобы согреть их… Откидываю вырвавшиеся на волю волосы, шмыгаю носом – снова простуда и холод! Что же ты ко мне до сих пор не привык? Не греешь… Состояние болезненности, «температурности». Заплетаю волосы в тяжёлую косу. Шевелю пальцами ног, спрятанными в цветастые, вязаные бабушкой носки. Рассаживаю созданных из моих рук человечков. И вот один, созданный из левой, начинает прокладывать дорогу к правому на двух ножках – указательной и средней. Шаги… раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь…восемь, девять, десять, одиннадцать… двенадцать… Скрип входной двери.

Я слышу звук свалившихся на пол поленьев. При тусклом свете керосиновой лампы, мягко и тихо выхожу из-за перегородки. Вижу твою спину в толстой отцовской фуфайке – ты энергично орудуешь кочергой в кирпичной глиняной печке, время от времени подбрасывая дрова в повеселевший танец огня. Наконец ты закрываешь железную створку и оборачиваешься.

– Проснулась? – улыбаешься устало и удивлённо.

Подходишь, обнимаешь, мягко целуешь. Ну вот. Снова моя рука в твоей. Ты не успел снять варежки. Почему у тебя всегда (всегда!) горячие руки, а у меня, наоборот, холодные? Вот даже сейчас я чувствую сквозь шерсть рукавиц твоё тепло.

– Как ты? – губами на лбу измеряешь температуру. – Согрелась хоть чуть-чуть? Свитер тебе очень идёт, так и ластится… Ничего, через два часа Новый год… Скоро в доме будет тепло.

Тепло в доме

Деревянная облезлая рама. За стеклом мокрые январские сугробы, две маленькие, хиленькие ёлочки, коричневато-красные голые деревья.

Когда-нибудь в этом доме будет тепло. Молочное такое тепло. И звонкий детский смех, и запах пирога яблочного, и холодная с мороза небритая щека на шее.

И будут две пары варежек, связанных длинными резинками, плакать на жаркой батарее; и будут раскиданы игрушки, рассыпаны цветные пуговицы и порвано свадебное жемчужное ожерелье.

И будет… рыжий мохнатый пёс щёлкать во сне зубами. И кошка цвета земли, смешанной с песком, растягиваться на одеяле мордочкой кверху.

И будут подарки: маленький цветной велосипед и кудрявая голубоглазая кукла в сарафане. И цветные почтовые открытки, и письма из-за границы, звонки, приглашения.

И будут спицы с носками, связанными по пятку; мешковатые тёплые вещи… Сказки, плюшевые мишки, зайки, лисята соседствовать с пёстрыми книжками. И дорожки поцелуев на обнажённых ногах. И смешанный со смехом шёпот у погасшей лампы…

В этом доме когда-нибудь будет тепло. Молочное такое, будто в кастрюле пена поднялась, прося манки. За окном соседские детишки будут возиться с санями на горке. А в доме будет тепло.

Если ты вдохнёшь его в эти стены.

Улыбайся

Ну вот. Кутаешься в свою кожаную куртку. Что-то ты совсем загрустил. Даже как-то попсово, на тебя вовсе не похоже. Чего ж ты не улыбаешься? Прячешь губы за мёртвой чашкой чая. Вместо того, чтобы прятать красные от ночного мороза уши в шапку и смеяться. А если и улыбаешься, то так устало, так слабо и небрежно, медленно поднимая уголки губ, что жутко становится.

Ты немыслим без солнечного жизнелюбия. Что же ты не улыбаешься? То ли ты без дела остался, то ли времени стало больше в месяце, который короче всех (до тепла осталось совсем немножко), то ли ностальгия по женщине, то ли проблемы на работе…

Эхей! Не смей мне там печалиться! Ты же сильный. Грустить положено только в городских ночных снежных парках, когда идёшь третьим лишним и описываешь в уме окружающие цвета. Тосковать следует в пустых стенах под холодным одеялом, когда прячешь ноги в заштопанные длинные носки. Если уж ты! Загрустил… Такой сильный и смелый, такой честный и справедливый, то что мне-то делать? Улыбайся чуть-чуть теплее, пожалуйста. У нас тут февраль снегом плачет. Ты слишком маяк в море для грусти.

Нелюбимые

Нелюбимые ничего не меняют. Они могут вылепить фигурки живого из размокшего, брошенного матерью-зимой снега. Могут слепить кораблик с алыми парусами, подражая автору, но чуда нелюбимые никогда не сошьют. Нелюбимые бестелесны. Они мертвы. У них нет рук, нет губ, даже запаха у нелюбимых нет. Они бестолковые призраки – через них можно пройти, на них можно наступить – секундный холод: погода переменилась, снежная лужа… Всё. Дальше спина чужая.

Нелюбимые ничего не меняют. Всё надеются чудо сотворить, а чудеса в воздухе растворяются… как неудавшееся заклинание у неумелого волшебника. Нелюбимые в подъездах смотрят в окна на веселье играющих в снежки и ждут. Замочная скважина медленно откусила ключ, и ключ на две части разломался. И больше нет единства. Есть только две части сломанного. Всё, что остаётся – сидеть на пустой лестничной площадке.

Нелюбимые ничего не меняют. По ночам не спят, но вдвоём не гуляют под фонарями. Придумывают свои миры. Хрустят следами одни. Их выталкивают в спину с дороги: чужой. Больно – не больно, это уже пустое. Просто пробки больше, и чужаков не любят. Каждому своя будка. Нечего кости чужие таскать и скулить, пряча облезлый хвост.

Нелюбимые болеют. Каждый в своей постели, обнимая градусник. Нелюбимые ничего не меняют, только лгут.

Спой мне

Тихо. Струны. Перебирают. Немые пальцы.

Спой мне. Спой? И я сброшу рваное одеяльце.

Спой о душистой траве, о следах от велосипедных колёс на горе, о гамаке и свесившейся босой ноге. Вечер: алое наводнение, успокоение, усыпление.

Спой мне. Спой мне! О небе. О твоём небе! Расскажи мне о нём в напеве. В припеве спой обо мне и себе! Об апреле. О Пасхе, об утреннем хлебе…


С этой книгой читают
Можно ли отказаться от прошлого, не потеряв себя? Можно ли сохранить свободу, когда защитная скорлупа безопасного мирка лопается и внутрь просачивается ядовитое чёрное время? Можно ли остаться человеком, когда вокруг все инфицированы идеей? Можно ли прийти к свету, двигаясь впотьмах на ощупь? Ирина не знает ответов на эти вопросы.Но она точно знает, что он нужен ей. Горечь и нежность вытеснили её раскаяние. Она превратилась в комок чего-то кровот
Ира – одинокая девушка, которая не задумывается о своём жизненном предназначении и о том, кто она. У неё нет целей и ориентиров – и её это нисколько не тревожит. Однажды она встречает Александра, и её жизнь круто меняется – Ира попадает в другой мир. Мир сиверов и яров. Место людям там тоже отведено. Но если на Юге они равноправные граждане, то на Севере – рабы. Ире только предстоит узнать, как устроены обе эти стороны. Она ещё не знает, что не в
Ирина вновь прошла через границу миров и оказалась в заснеженном саду Чёрного плюща. Всего минуту назад она была на Той стороне, в своём родном городе. Теперь перед её глазами раскинулась во всей своей величественной белизне зима – чужая и враждебная. Ирина стояла посреди неё, как нагая, – уязвимая, потерянная и несчастная. Она не знает, почему оказалась здесь и что делать дальше. Как жить, когда не понимаешь, как устроен этот мир, и видишь тольк
"Я всегда думала, что если мы будем смотреть на одно небо, на один дождь или на один закат, мы будем ближе, совсем рядом…" Чтобы стать ближе, нужно лишь протянуть руку к двери, за которой сливаются звуки. Вслушайтесь. Они нарастают и затихают. Звон трамвая и шелест полевых трав, грохот волн и тиканье часов, раскаты грома и скрип снега… Так дышит жизнь. Отворите эту дверь и переступите порог. В этом доме, солнечном и невесомом, живут любовь и боль
В книгу вошли четыре сказки – «Про бедного Иванушку», «Про непутевую бабу», «Про Семена Ложкаря» и «Сказочка про непослушных детей». Книга содержит нецензурную брань.
В один миг её жизнь резко изменилась. В одно мгновение она потеряла всех, кого любила. Остались лишь жалкие воспоминания, каждый раз задевающие израненную душу. И каждый раз вспоминая, в голове проносились одни и те же слова: «Пламя, ты забрало из моей жизни всё, что я любила. Безжалостно оставило одну в угоду себе и этому миру. Почему я до сих пор хожу по этой прогнившей земле? Почему я до сих пор дышу этим отравленным воздухом? Скажи, почему я
Выпускник военного училища Роман Погодин прибывает для прохождения службы в Среднюю Азию. Оказавшись в непривычном для него регионе, он сталкивается с особенностями условий жизни военных городков Туркмении и обычаями местных жителей.В перестроечные для Советского союза годы, в последствии, ставшими для него роковыми, главный герой попадает в различные сложные и необычные ситуации, из которых ему приходится выпутываться, используя смекалку и приоб
«В какой-то момент, когда стало чуть полегче, он вдруг понял, что похож на курицу, которая, склоняясь над деревянным корытцем и вытягивая шею, погружает клюв в воду, а глотнув, обязательно потом запрокидывает головку назад, устремляя красновато-оранжевые глазки в небо. Так подсказала ему память детства, когда он приезжал в село к бабушке и дедушке, пока они были живы, и по их просторному двору вольготно расхаживали пеструшки – в Киеве на асфальте
Дебютная книга из серии «Человек „Одиночество“», рассказывающая об одном парне, который пытается понять себя путем одиночества. Но на его пути встречается совсем не то, что он хотел.
Сборник рассказов «Одинокий» рассматривается автором как художественная форма передачи содержания научных статей. В сборнике мало прямых ссылок на источники, архивы, но все герои рассказов вполне реальны и узнаваемы, хотя чаще всего они выглядят фантастически.
Каково это, быть участником апокалипсиса? Кошмарно, я вам скажу. Потому что, когда на твоих глазах экспериментаторы уничтожают население планеты, а города превращаются в кладбища.... Это не просто страшно. Просто Вселенная наделила тебя четвертой группой крови, как и остальных оставшихся в живых. А экспериментаторы, угробившие весь мир, желают поиграть с тобой в кошки-мышки, а если ты перестанешь упрямиться и примешь их правила игры, тебя ждет не
Вместо суда, исправительной колонии лопата и похоронная команда; комары – самое серьезное испытание. Витю ждёт квест в местах боев в Себежском укрепрайоне, где против 170 СД 1-го формирования шли эсэсманы. Поисковики подняли нескольких бойцов (ФИО подлинные), останки повезли на родину. Чумачечую Сану пропавшие без вести в ВОВ не волнуют, она еле в в адеквате, в анамнезе трагическая первая любовь. Сумеет ли втянуть он девушку в поисковое движение?