1. Пролог
Дверь содрогнулась под очередным ударом. Ржавые петли жалобно звякнули. Снова грохот. Каэллин хорошо знала этот звук – так бьют, подкованные железом сапоги орков. Скалясь от боли, эльфийка попятилась назад, хоть отступать было и некуда. Глубокая резаная рана под ключицей горела огнем, но то был сущий пустяк. Если она сможет выбраться, все обойдется.
— Не бойся звездочка, мама не даст тебя в обиду, — Каэллин приложила руку к выпирающему животу.
Кровь из раны пропитала белую ткань, и с каждой секундой багровое пятно расплывалось, а гул в ушах становился громче. Низ живота скрутил спазм. Создатели, неужели, началось? Как долго ждала она этого момента, как долго они с Гиффардом планировали его. При мысли о муже сердце мучительно сжалось. Каэллин закусила губу, глотая слезы. Боль уступила место ярости.
Еще один удар. Каэллин опустила взгляд к мечу, который держала в стремительно слабеющей руке. Она блестяще владела оружием, и даже отец не мог этого отрицать, хотя лучшими своими навыками была обязана Гиффарду. Именно он научил ее предугадывать действия противника, ставить контрудары и уворачиваться от атак. Но сейчас на это не осталось ни времени, ни сил. И главное – она не имела права рисковать.
— Открывай, мразь!
Деревянная дверь, ведущая в кладовку, держалась из последних сил. Как и сама Каэллин. Морщась от боли, когда очередная схватка скрутила нутро, она опустилась на колени. Вместе с кровью, из тела выходили силы, перед глазами тряслась мутная пелена.
Даже если получится разобраться с теми четырьмя, что напирали сейчас на дверь, придут еще. До Арлиндейла ей не добраться, роды уже начались, и даже если использовать камни призыва, что оставила ей сестра, подмога не успеет.
В дверь снова ударили. Собрав остатки сил, Каэллин, пошатываясь, встала и огляделась. Она никогда не делала этого раньше – открытие порталов слишком сложная и главное – опасная наука. Даже самая незначительная ошибка приведет к катастрофическим последствиям. В лучшем случае ее забросит в первый попавшийся мир, а в худшем… в худшем она попадет туда по частям.
Но выбора не было. Если останется здесь – точно погибнет. Не обращая внимания на крики, стук подошв и удары мечей по ту сторону двери, Каэллин нетвердой походкой доковыляла до угла и сдернула кусок серой ткани. Закашлялась от поднявшейся в воздух пыли. Под грязной простыней было зеркало.
Гиффард привез его из очередного похода – он знал, что жена хотела научиться делать порталы, а наставник, давний знакомый отца, обещал помочь ей в этом нелегком искусстве. Он даже провел для нее пару уроков, но в одиночку Каэллин еще не пробовала.
— Я смогу.
Она вдохнула, приложила кончики пальцев к вискам, призывая к тем каплям энергии, что еще оставались в Источнике – не ограненном солнечном камне, висевшим на ее шее. Срывающимся голосом прошептала заклинание.
Когда ладони коснулись мутной поверхности темного стекла, Каэллин выложилась на полную. Гул в ушах теперь был таким громким, что затмевал даже удары мечей и треск ломающегося дерева.
«Я смогу, я смогу».
Под ее руками, в глубине зеркала, завертелся туман. Поначалу легкая, прозрачная дымка увеличивалась, становилась гуще, объемнее. У Каэллин потемнело в глазах.
— Прошу тебя. Пожалуйста.
Не выдержав натиска, дверь сорвалась с петель и с грохотом повалилась на пол. Но прежде, чем выпущенный орком арбалетный болт достигнул цели, Каэллин затянуло в черную глубину. Свет вокруг померк.
2. Глава 1
Двадцать лет спустя…
Я потом так и не вспомнила, что именно разбудило меня среди ночи, как не запомнила и то, что видела во сне. Просто в какой-то момент открыла глаза, и когда через несколько секунд они привыкли к темноте, нахмурилась.
Спальня в бабушкиной квартире выглядела как обычно: белый потолок, выцветшие кремовые обои, в темноте кажущиеся призрачно-белыми; старый советский шкаф у стены. За кружевной тюлью цветы на подоконнике. Рядом, на соседней кровати, натянув одеяло до подбородка, мирно спала Марина.
Я повернулась на бок. Между нашими кроватями стояла тумбочка, на ней часы. Три семнадцать. Вздохнув, устроилась поудобнее, прикидывая заодно, сколько могу поспать, если усну в течение десяти минут. В кресле чернела открытая сумка с торчащими из нее конспектами. Сколько у нас там билетов? Тридцать? Или тридцать два? В сущности, неважно, учитывая, что я выучила, дай Боже, пять-семь. Немного успокаивало то, что до экзамена оставалось шесть дней.
Этим утром я, проводив бабушку на поезд, набрала Марину. Позавчера в нашу с мамой «двушку» нагрянула мамина подруга с мужем и детьми: в их доме случился пожар, и семейство осталось без крыши над головой.
Юных отпрысков поселили в моей комнате, и теперь в правое ухо мне верещал младенец, а в левое стучала музыка из колонки тринадцатилетнего подростка. И все бы ничего, если б в затылок не дышала зимняя сессия. С таким же успехом я могла штудировать анатомию на вечеринке в ночном клубе.
В окно заглядывал белый диск полной луны. Интересно, если открыть окно и, размахивая зачеткой, трижды проорать «Ловись, помеха!» это сработает? Марина засопела, перевернулась на другой бок, и ее длинные черные волосы рассыпались по подушке. Вот уж кого не напугаешь семестровым зачетом.
Я в общем-то тоже не боялась и почти не волновалась, а потому не понимала, с чего вдруг проснулась посреди ночи. Хотя, строго говоря, уже раннее утро.
Комната утопала в темноте. За окном падали крупные снежные хлопья, из кухни едва различимо доносился мерный гул допотопного холодильника. Уж не этот ли старичок меня разбудил?
В попытках устроиться поудобнее я снова повернулась, и краем глаза ухватила антикварное зеркало, висевшее напротив моей кровати. То самое, перед которым несколько часов назад мы гадали на «суженых-ряженых». После тридцати минут безуспешных попыток призвать своего нареченного, Марина, смирившись с тем, что ей уготована роль старой девы, согласилась пойти спать.
С самого утра, едва переступив порог квартиры, подруга то и дело поглядывала на зеркало, и к вечеру, когда мы закончили разбирать вещи на балконе, заявила, что хочет погадать. Я подозревала – немалую роль в этом сыграло то, что зеркало долгое время висело на стене за шкафом, и о его существовании мне стало известно совсем недавно, когда бабушка решила сделать перестановку.
— Ну, точно магическое! — авторитетно заявила Марина.
— Или ба просто не хочет, чтобы его случайно расколотили, — я погладила тяжелую черную раму с искусной резьбой. — Вещь-то старинная.
Но Марину было не переубедить.
Я усмехнулась. Тоже мне, дочка профессора физики.
Через пару секунд улыбка сменилась настороженностью. Что-то, определенно, происходило, но я не понимала, что именно. Воздух в комнате стало каким-то свежим и… подвижным. Будто бы где-то открыли форточку. Я кинула взгляд на окно. Закрыто. На всякий случай проверила гостиную и кухню – ничего. Подергала входную дверь – на замке. То есть, однозначно не сквозняк.
