Глава 1. Разбитые вдребезги чувства
«Весь мир преобразится сразу» – поёт девушка из клипа группы «Ленинград», из того самого, в котором про измену. Единственная правильная строчка, объединяющая сюжет и песню. Мир точно преобразится.
Пришла домой пораньше, открыла дверь, а там – вот почти как в клипе. Почти – потому что у нас не студия, и кровать видно не сразу. Постояла в коридоре с сумкой и пакетами, послушала ахи-вздохи. Первое, что в голову пришло – может, к нам какие-нибудь гости заехали? Друзья Кости? А сам он в магазин вышел или сидит на кухне.
Но разбросанная начиная от входной двери мужская и женская одежда говорит о другом. Одежда моего Костика. Пакеты уронила, сумку, не помня как, пристроила сверху на обувнице. В зеркало себя увидела – испугалась. Пошла в комнату.
Меня не сразу заметили, так были заняты друг другом. Так что я и там постояла столбом. Такие эмоции не опишешь, так мне стало в один момент и мерзко, и дико, и больно. Мерзко от того, что вижу, ведь это наша кровать. Дико от возможности происходящего. А больно от предательства – потому что это чувствуешь и понимаешь сразу.
Надо же сказать что-то? А что сказать? Спросить – что тут происходит? Так и так понятно, что. В ладоши захлопать, засмеяться, или сразу убежать в слезах? Но это наша квартира. То есть, мы её вместе снимаем. Куда я пойду? Я имею право здесь быть, это Костя пусть выметается!
И тут они меня заметили. Как-то синхронно, оба. Может, я какой шум издала или всхлип. Стоять и плакать при них я не собиралась, но и уйти не могу. Надо теперь их выгнать, кровать выкинуть, а квартиру помыть. Посплю сегодня на кухне.
– О, Дашка пришла! – Костик рассмеялся. Девушка, слегка натянув на себя простынь, и вовсе захохотала в голос.
– Разве смешно!? – выкрикнула я, а получилось пискляво. Через слёзы. – Смешно разве?! – но потом я взяла себя в руки. – Выметайся, Костя! И её забирай!
Я не знала, как назвать эту девку? Случайная подружка, любовница? Девушка, претендующая на мое место? Теперь это место точно свободно. Костик опять посмеялся, покачав головой. А девка внезапно выдала:
– А что это он будет уходить из своей квартиры? Это ты выметайся! Пришла тут, истерики устраиваешь! Костя, – она повернулась к моему некогда любимому парню. – Ты что с ней ещё не поговорил?
– Сегодня вот собирался. Познакомил бы вас заодно. Но что-то Дашка рано. Даша, – теперь Костя обратился ко мне. – Это Ксюша, моя новая девушка.
– Оч приятно, – опять рассмеялась эта Ксюша, а потом съязвила. – На самом деле не очень! Вот что ты вылупилась? Вещи собирай и уходи! Тупая? Собирай вещи и топай! – она показала на дверь. Но я попыталась зацепиться за сказанное до, потому что…
– Никуда я не пойду! Мы эту квартиру вместе снимаем! Платим пополам! А ты сидишь в простыне, которую я купила!
– Так она ещё тебе платит?! – тут эту Ксюшу и вовсе накрыло. – Ой, не могу! Костя, ты за свою квартиру с этой дуры деньги брал? Ну ты и…
Она или не договорила, или я уже не слышала, потому что смотрела на Костю, а он не отрицал.
– Ну че ты уставилась, Даш? Моя квартира, да. Досталась от бабки.
– Так мы тут ремонт делали вместе…. Ты ещё говорил, хозяйка вредная, не стала нам расходы возмещать. Сказала: вам надо, для себя делайте… – повторила я его слова.
– Бабка вредная была, тут не соврал, – Костя принялся одеваться. – Сама подумай, сказал бы я тебе, что у меня квартира есть своя. Ты бы вообще мне на шею села.
– В каком смысле…
– Ну а что тебе, приезжей, надо? Вы же ищете себе мужика сразу с квартирой и машиной.
– У тебя нет машины… – прошептала я. – Ты просил меня кредит на своё имя взять.
– Ты официально работаешь, тебе бы дали. Да это формальность, что ты цепляешься, Даш? – он подошёл. – Давай завтра поговорим спокойно, а ты сегодня переночуй у какой-нибудь подружки, хорошо?
Договаривая это «хорошо», он взял меня за плечи, подталкивая обратно к двери. Я же не разделась и даже не разулась, в таком оказалась шоке. И я ведь чуть кредит не взяла. А если бы взяла – Костя бы всё равно меня бросил? Вот так же, поставил перед фактом?
– Я платила половину аренды… – шептала я, цепляясь за факты. – Платила за коммунальные.
– Молодец! Но ты тут и жила, не забывай!
– Мы тут жили вместе… – я поняла, что уже сказала об этом в прошедшем времени и никаких нас уже нет. Может, и не было.
– Даш, дурой не будь!
– Действительно, сколько можно быть дурой… Такой дурой! – я вдруг вспылила, отталкивая от себя Костю. – Полной дурой! – начала бить его по груди руками, захлебываясь в слезах.
– Костя, выгони её! – завопила Ксюша. – Сколько можно это терпеть?
– Даш, давай, хватит! Иди, воздухом подыши, хорошо? – не смотря на мои тычки, Костя оставался спокойным. Мне хотелось, чтобы он… не знаю, извинялся? Но он не извинялся, он выставлял меня за дверь. – Так, твоя сумка, – он подхватил с обувницы мою сумочку и открыл дверь. – Телефон, зарядка с собой?
– Ты что, на ночь глядя меня на улицу выталкиваешь? Не свою Ксюшеньку, а меня?
К чему я обращалась, к его совести? Откуда она у человека, который мне всё это время врал?
– Ну какая ночь? Десяти нет. Подружке позвони, попьёте чайку где-нибудь… Даш, всё к этому шло. Завтра приходи за вещами.
И он вытолкал меня за дверь. Я сопротивлялась, плача. От злости и обиды на себя, что позволила им повернуть ситуацию так, как будто это я виновата. Я же пришла пораньше, как я могла! Выходя, каблуком зацепила пакет с продуктами. Пока Костя говорил мне последние слова, я смотрела на выкатившиеся на пол яблоки и кусок сыра. Там ещё хлеб, масло, колбаса и пельмени. Надо убрать в холодильник… Дверь захлопнулась. Менее часа назад я, поднимаясь по этой лестнице, думала, что приготовить на поздний ужин? А сейчас придётся думать, куда идти?
Забарабанила в дверь. Покричала: впусти! Услышала из квартиры от Ксюши, что эта ненормальная всех соседей поднимет. Из соседской двери, действительно, кто-то уже начал высовывать нос. На ватных ногах, держась за щербатые перила, я начала спускаться с лестницы.
Куда мне идти?
На улице холодно, сыро – осень, и самая отвратительная, слякотная. Уже стемнело, дороги кажутся чёрными, только редкие фонари тускло отражаются в лужах. На деревьях уже нет листвы или осталась жухлая и темная. Она тоже подсвечивается, но красоты это не добавляет. Дома старые, ещё советской застройки. А я, такая дура, не понимала, зачем нам снимать квартиру здесь, так далеко от моей работы? Ещё и за такие большие деньги! Косте нравился район! Ага, конечно! Вот и всплыла правда.
Шла, не разбирая дороги. Тротуар битый, под ногами сплошь лужи. Каблуки цеплялись за выбоины, меня шатало на скользком. Поверх асфальта жидкая грязь, а я всегда ношу сапоги на шпильках – так женственнее. Кому эта женственность сдалась в такую погоду?
