Кошмар, истинный кошмар! Видимо, я неправильно родился, поэтому дар гения не достался мне, да и мое воображение – уж, казалось бы, вещь без авторских прав, всем доступная – не в команде гениальных. Надеешься: что-нибудь да перепадет, ан нет, всё строго контролируют высшие силы. Что же, остается мне шиш с маслом – ешь до отвала? Я могу сказать, могу даже повторять как мантру: «Я – человек хоть и среднего ума, но не упаду так низко, чтобы глупостью затмевать всех, кто и сам горазд на это». Мое воображение (с талантом всё ясно: он не гениальность) обычно тут как тут. А здесь ума не приложу, как одной фразой, а не… пока не изучил чисел, подходящих, чтобы написать здесь, потому и не указываю каким, но явно немаленьким числом фраз предварить мое новое сочинение. Из одного предложения даже инструкция к пылесосу не состоит – да там их тьма-тьмущая. Мне не по нраву куча вещей. «Эй, вещи! Вы мне не по нраву. Вы знаете это?» Мой выкрик – на чей счет? Всего и моего дневника.
Не дневник, а мысль. Не рождается она, как ребенок: уж и срок настал, а на деле – ложная тревога. Буквы удовлетворили бы мой вкус, но мои творческие мытарства таковы, что не по возможностям Вселенной мое желание. Ждать ли от меня истерического плача? До истерического плача я еще не дошел, рано пока. Дневник раскрыт, кажется, что годы – отчего не часы, не более мелкие промежутки времени?.. Что, отсутствие на бумаге карты всё спутало?.. – годы сменяют друг друга, а я бьюсь и бьюсь, и некому сдать смену. Стало бы легче, если бы… Если бы что? Вот те раз, на месте закономерной концовки завязка для чего-то еще? Если бы вступительным словам (ага, вот на что завязка пригодилась) не приписывалась решающая партия, а ее кто-то приписал им, да так, что не отписать обратно, некому бы было вести ее в литературном представлении. И бог бы с этим всем. Ситуация заставляет меня склоняться всё сильнее к этой мысли – мысль уже и тени моей сторонится, – но не быстро, не так, чтобы жить всегда с одним мнением – и вдруг однажды проснуться с абсолютно иной точкой зрения. То есть сразу перейти к сути, не тратя на это всего того, что можно пустить на плодотворные действия. Написание текста – это же плодотворное действие? Особенно если я пытаюсь создать что-то, что привлечет читательское внимание.
Однако литературные каноны, сколько бы мнений на их счет ни роилось в голове, они – морока моей жизни: мириться с ними изо дня в день – пусть, с чем я только ни мирился, от меня не убудет. Они всегда, буквально бесперебойно будут литературными канонами, и разумеется, тут есть за что не питать к ним любви, ибо из-за них я отказываюсь, или, может, они сами заставляют избавляться, как от мусора, от стольких нетривиальных идей. У меня особый литературный статус, если я подвергаю сомнению литературные каноны? Отнюдь, моя жизнь течет мимо всяких статусов, литературные они или нелитературные. Одна мысль: от такой скуки зевать можно долго. Разумеется, я помню – рано забывать, и полгода не миновало еще, а амнезия поправила бы положение, – что в своем прошлом произведении я не очень-то заботился об установленных литературой канонах. Лицемерие, двуличие, притворство – чем из этого судить? Ничем! Добавлю между прочим: мне кажется, кое-что (от мелочи к целому открываю переделки) можно было скомпоновать тогда иначе, ну что сделаешь, свежая голова – свежий взгляд. Но теперь-то к чему говорить? Мое творение существует уже в виде книг, и существование это не прервать.
Фу-у-х… (Это я выдохнул.) Однако сейчас я предпочел выйти из роли злобного попирателя литературных законов и канонов. Надо понимать: у злых людей часто случаются перебои с получением любви и доброты от окружающих. Злым начинающим авторам – меня никакими доказательствами не причислишь к тем, у кого наглости для этого избыток, к тому же едва ли у меня лицо отъявленного злодея – им не видать читательской любви, как своих собственных… ушей? Внутренностей! Да, со словом «ушей» поговорка выглядит логичнее, она же ведь в таком виде родилась в народе? Хотя кто сказал, что невозможно увидеть свои уши, для чего тогда существует зеркало?
И потом, небеса не рухнут, если я решу не повторяться – галочка рядом с причиной, сподвигшей меня на это. А еще галочки будут? Их можно и без надобности ставить где угодно! Но нет, галочками баловаться в истории не буду. «О!» Этого не видно, конечно, однако я от глубокого удивления открыл рот, но тут же закрыл, чтобы сказать: ура-ура-ура – фраза! Истерический плач отменяется. А это что к моим губам ползет, улыбка? Она уже на моих губах, так что ползти ей больше незачем и некуда. Да уж, всем подаркам подарок. Спасибо за фразу! Теперь можно с легким сердцем отринуть все сомнения насчет того, с чего начать. Начало выглядит так: «Я всегда просыпаюсь рано». Неплохо, неплохо, краткость в писательском деле – это одно дерево, которым можно облагородить улицу или палисадник перед домом. И смысл! Смысл приобрел прозрачность, и информативность, что важно, не пострадала. Я понимаю, оригинальность, свежесть, неизбитость – не про мою фразу. Здесь и сотня писателей не найдут, чем удивить, ибо они будут больше спорить, чем решать проблему, а добавь к сотне писателей еще одного – и вот у нас сто один спорящий.
С другой стороны, фраза уже сложена. Кубики… Нет, просто создана из букв. Это не кубики, которые можно растерять – был такой у меня в детстве порок. Я – автор. Всё. Чем еще продолжить или завершить? Мне осталось – что? Позаботиться о наглядности своего авторства, о его подтверждении. Инициалы и подпись, чтобы взгляд некуда было отвести, только на них бы он останавливался. Долгие литературные потуги, понукающие окрики «вперед!» – вот за чем дело не станет. А я бы хотел, чтобы во всём, что читается, что создается, чувствовалась легкая рука. Но над моими желаниями можно лишь смеяться, поскольку это последнее, к чему Вселенная будет прислушиваться. Она и прислушалась. После стольких моих трудов и просьб!
Я самый храбрый – ау, ау, неужели никто не пытался со мной соревноваться в той храбрости, о которой пойдет речь? – самый храбрый на всём большом, пугающе пребольшом белом свете человек, поскольку не боюсь проспать на работу. Ну, где же ты, страх? Что я и говорю. Ты избавился от меня, и давно. Рано вставать и не опаздывать мне помогает – от помощи невозможно устать, даже в таком, казалось бы, смехотворном деле она не пустой звук – кошка. Что за кошка? Виноват, на самом деле я имел в виду не настоящую кошку. У меня не сложилось с домашними животными. Работа, личные обстоятельства и квартира ни при чём, хотя препятствия налицо. Впрочем, не стану спорить, если кто-то скажет, что это лишь видимость, фактически – собери все причины отказаться от мысли взять себе кого-нибудь, и ни одна из них не будет достаточно убедительной. Всё это я понаписал ради одной вещи: электронных часов в виде кошки со скрещенными на груди лапками. Часам в моей квартире не нашлось другого места – я прикидывал так и этак и всё не мог определиться, считай, неделю, тратил время из-за такой мелочи, – кроме как на тумбочке у кровати. Место нашло вещь, наконец-то!
