Весь день мы с соседом занимались делами. Он не возражал против уборки в спальне. Да и как возражать: окна теперь сияли чистотой, я нашла в комоде белые кружевные занавески, и Мэк по моей просьбе их повесил. Во дворе в большом корыте мы постирали постельное белье, и к вечеру оно высохло, впитав в себя аромат душистых трав и леса. Мэк почти не разговаривал со мной, лишь изредка притягивал, чтобы поцеловать в шею. А я, видя голод во взгляде, смущалась. Потому что знала, что означает подобное. Так же смотрел на меня Марк, мой второй муж. Хотя Мэк был нежнее. Все же странно, с бородой и вечно хмурым взглядом он не был похож на Эрика и Марка, но все же чем-то их напоминал. Одинаковым сложением, может, высоким ростом и мускулистой фигурой. Он словно вобрал в себя все хорошее, что было в них. А возможно, мне просто хотелось в это верить. В глубине души прорастала надежда, что я встретила человека, который не будет меня ни к чему принуждать, защитит, позаботится. Мне бы хотелось выстроить новые отношения, но двигаться навстречу друг к другу медленно. Но судя по тому, как я сама горела от прикосновений Мэка, как таяла от его взгляда, как хмелела от мужского запаха, медленно не получится. Боюсь, что еще пару ночей в одном доме с ним, и я сама брошусь на шею и буду умолять о поцелуе. Но могла ли я доверять незнакомцу, не знала.
Воспоминания о мужьях, как и о встрече в лесу с насильниками не отпускали весь день. Только к вечеру я смогла расслабиться, и мысли о близости с Мэком вытеснили прочие.
За ужином мой спаситель задал мне вопрос:
— Так кто был тем оборотнем, кто обидел тебя?
— Их было двое, — наконец-то решилась на откровения, смущаясь. Заметив, как на лице Мэка заходили желваки, накрыла его руку своей ладонью. — Меня вынуждали делать то, что я не хотела. Вернее, к чему была не готова.
— Я понял, можешь не продолжать, — заскрипел зубами Мэк. — Когда я встречу их, то убью.
— Ты знаешь их… моих… — я осеклась, удивившись словам соседа.
— Нет, я ничего не знаю, — поторопился успокоить меня Мэк. Он потянул к себе и, усадив на колени, прижал к своей груди. — Просто ты такая нежная малышка. Я не могу представить, что кто-то совершил насилие.
— Нет-нет, насилия не было, — успокоила я мужчину и вдохнула его аромат, а он, кажется, зарычал. Или мне показалось. — Не знаю, как это назвать. Мне сложно говорить о том, что было. Но точно знаю одно: я не была готова к тем отношениям, что мне предложили.
— И поэтому сбежала от них? — догадался Мэк.
Его губы уже блуждали по моему лицу, и я невольно потянулась за поцелуем. Все сейчас было таким правильным, настоящим. Не успела ответить, потому что Мэк прохрипел:
— Главное, что теперь ты здесь. Со мной. Моя.
И накрыл мои губы жадным, страстным, горячим поцелуем. Его язык тут же ворвался в мой рот, изучая и подчиняя. Его властные губы покусывали мои, а затем проходились мелкими поцелуями в уголках рта. Мэк с силой прижимал к себе, тонкая ткань сарафана позволяла чувствовать его упругие мышцы. Я потерлась грудью о его торс, а Мэк прохрипел:
— Нина, если ты еще раз так сделаешь, я возьму тебя здесь, на столе. И, боюсь, не буду нежным.
Слова напомнили о прошлом, отозвавшись болезненно-сладкой дрожью внизу живота. Вспомнила, как Эрик целовал мою грудь, доводя до исступления, а Марк жестко врывался в лоно, терзая, отчего мир взрывался искрами. Вздрогнув от воспоминаний, я заставила себя отстраниться. Нет, я не могу тащить в новую жизнь свое прошлое. Наверное, я еще не готова к близости. И если позволю себе слабость, то в постели будет не один, а трое мужчин. Потому что Эрик и Марк никуда не ушли, а незримо присутствовали в моих мыслях.
Мэк все понял и отпустил меня.
— Я не буду на тебя давить, Нина. Когда будешь готова, сама ко мне придешь. А я буду ждать.
Я кивнула, собрала со стола посуду и понесла к раковине. Пока убиралась, Эрик вышел во двор.
Телевизора и прочих развлечений в нашей глуши не было, поэтому я рано ушла спать, пожелав соседу спокойной ночи. Наверху нашла какую-то книгу, оставленную прежними хозяевами. Под повествование о жизни крестьянина и его собаки, я заснула.
Но этой ночью стресс дал о себе знать. Мне вновь приснился кошмар, словно те трое насильников сделали свое дело и жестко брали меня, причиняя боль. Я подскочила на постели, тело лихорадило, а желудок скрутило то ли от страха, то ли от голода. Вспомнила, что ужин я отдала Мэку и решила спуститься на кухню, чтобы перекусить. Я на цыпочках прошла мимо раскинувшегося на диване хозяина дома. Простынь сползла на пол, обнажив красивое мускулистое тело, кожу, отливающую в бронзу, длинные ноги и упругие ягодицы. Хорошо, что Мэк спал на животе. Нет, я не была уже скромницей: от простушки Нины не осталось и следа. Просто я желала этого мужчину до боли, то дрожи в теле. Может быть, мне хотелось, чтобы кто-то позволил забыть о плохом? Или я снова влюбилась? Не удержалась и, тихонько подойдя к дивану, подняла с пола простынь. И не отказывая себе в удовольствии, провела подушечками пальцев по мужской спине и ягодицам. Кожа оказалась неожиданно мягкая и чуть влажная. И вновь почувствовала терпкий запах с примесью хвои и мускуса. Он будоражил и возбуждал. Неожиданно мою руку схватили, и я сама не понимаю каким образом очутилась подмятой под сильное тело Мэка.
— Я так сильно хочу тебя, что это причиняет мне боль, — прохрипел он, уткнувшись носом в мою шею.
Этих слов я и боялась, и ждала.
— Прости, я не должен был это произносить, — тут же осекся Мэк. — Но я мужчина, а ты так притягательна. Твой запах особенный.
— Странно, ты же не оборотень, а так остро чувствуешь ароматы.
Я вспомнила, как Эрик признался как-то, что тоже без ума от моего запаха. И рассказал, что по запаху оборотни выбирают пару. Для меня мои мужья и Мэк тоже пахли по-особенному.
— Ты тоже не оборотень, но чувствуешь мой запах, мое желание. И хочешь меня, — прохрипел Мэк.
Я не стала спорить и отрицать, лишь кивнула.
— Правда, сейчас ты выглядишь напуганной, — добавил он.
— Откуда ты знаешь, здесь темно, — спросила я и тут же ойкнула.
При свете звезд мне показалось, что глаза Мэка святятся желтым фосфором. Но это всего лишь отражение луны.
— Я все знаю о тебе, Нина. И все вижу, — сипло произнес Мэк и прижал меня к себе. — Хотя нет, не все. Я не знаю, какой запах у твоей страсти. Не знаю, как ты кричишь, когда кончаешь. И не знаю, как будешь произносить мое имя, когда я глубоко войду в тебя.
Я закусила губу, пытаясь совладать с чувствами, горячая мужская ладонь уже подняла мою майку, а пальцы выводили узоры на животе.
— Не... не надо, — заикаясь, прошептала я. — Это неправильно.
