Как только умудрилась! Надо же было лезть на рожон. Я всегда была осторожна. Но сегодня не смогла остаться в стороне. Дети – мое слабое место.
Так было всегда…
***
– Мелкий паршивец, я сказал тебе, не появляться на моей улице!
– Я…я
Мальчик лет семи, с густыми кудрявыми волосами, сделал несколько шагов назад, пока не уперся о старую кирпичную стену, в забытом Богиней-матерью переулке.
– Ой, смотри – ка, он сейчас разревется.
Невысокий человек в замысловатой морском берете, с сальными черными волосами ткнул ребенка в грудь. Храбрости в маленьком мальчике было хоть отбавляй, потому что вместо слез, обидчики получили вздернутый нос и упрямо выставленный вперед подбородок. Его тонкие пальцы сжались в кулаки, а дрогнувший голос произнес.
– Я маме должен помочь.
– Ах маме? – вместо ожидаемого сострадание, в лицо ребенку понеслись гоготанье четырех амбалов. – Маааме должен помооочь.
– Да. – он еще выше вздернул свой маленький носик. – В доме, окромя меня мужчин нет.
– Мужчиииина…
Тот, кто был в берете, достал, что-то между коротким мечом и недоделанным тесаком, поддел перекинутую через плечо сумку, и одним движением, перерезал тесемки.
По брусчатой дорожке разбежались, как крысы на тонущем корабле, дикие яблоки.
– Нет. – бросился было ребенок, но был остановлен приставленному к горлу клинком.
– Куда намылился, мужчина? Мы не договорили. Сейчас я буду учить тебя тому, что значит чужая территория.
– Ой, а что это взрослые дяденьки, делают с маленьким ребенком, в узком переулке, на заходе солнца?
Оставаться в стороне больше не было сил. Четыре пары глаз устремили свой взор в мою сторону. Ребенок же застыл, не смея даже вздохнуть. Еще бы, огромное оружие у самого лица. Тут и бывалый мужчина сплоховал бы.
– А ты кто такая?
– Чаще всего меня называют ошибкой природы, или, ее же прихотью. Но лично для тебя, я юная леди…
– Юная леди? Юных леди я люблю.
– Я смотрю не только юных леди… – головой махнула в сторону ребенка. – Мужчины увлекающиеся мальчиками, это мерзко, знаете ли.
– Следи за языком, иначе лишишься его.
И так поступает каждый, кто слаб душой. Льет угрозами, нападает на тех, кто не способен себя защитить, и сбегает с поля битвы.
– Неее, так не интересно. Мне мой язык нужен, иначе как я буду рассказывать всем о трусливых ничтожествах, способных совладать разве что с малышом.
Скользкий путь, знаю, но уже не могу остановиться. Они загоготали, словно гуси. Мужчина схватил ребенка за шкирку и отбросил в сторону, даже не посмотрев на него. Я встала в боевую стойку – будут нападать.
– Лично я, отлично могу совладать с кем угодно. Тем более с такой красавицей. А вы ребята?
– Я всегда за совладать с красавицей. – сказал светловолосый с гнилыми зубами, что стоял справа.
– Люблю рыженьких. – сказал тот, что был позади, “старшего”.
– А я-то как…
Они направлялись в мою сторону, намереваясь заключить в кольцо.
– Будешь моим личным трофеем, пока не надоест… Научу тебя помалкивать в кругу мужчин.
Улыбку этого ничтожества, я больше почувствовала, чем увидела. Заходящее солнце, в одно мгновение, отразилось в боковом окне, и напрочь меня ослепило. Доли секунды, пока пыталась проморгаться, позволили негодяям подойти близко. Слишком близко.
Кто-то из них дернул меня за плечо. Я ушла от захвата, чтобы наткнуться на второго. Сделав изящный поворот, я и второго сумела оставить без трофея в виде своей шеи в его руках. Краем глаза отметила, что ребенок встал и благополучно сбежал, лишь пятки сверкали.
Неожиданно, резкий удар в бок, выбил из под ног землю. Острая боль тонкими змейками расползлась по телу. Кинжал. Кто-то дернул за волосы.
– Так она из этих… Из уродов.
Я нашла в себе силы толкнуть его, и броситься наутек. В руках врага остался мой парик.
Кровь сочилась из раны тонкой струйкой. Все бы ничего, но остановить ее не получалось. Надо передохнуть, восстановить силы, но в этой скалистой местности, найти раскинувшиеся деревья, почти невозможно, а преследователи уже близко.
Словно услышав мою мысленную жалобу на усталость, ноги перестали слушаться.
– Вот же ж, трухлявый пень…
Я споткнулась и полетела в объятия матушки – земли. Она, конечно же, приняла меня с радушием. Я бы и рада погостить подольше, но голоса за спиной, заставляли двигаться вперед.
– Полукровка, куда идешь?
Полукровка! Это он точно подметил. Преодолевая боль, я смогла подняться.
– С нами теплее, и безопаснее.
Еще бы… На костре мне точно не будет холодно.
– Ну же, красавица. Ты так всю гору зальешь своей кровью.
– Молчать! – порычал тот, с черными сальными волосами, который и пронзил меня недо – тесаком. – Слышь, чудище лесное, я тебя в любом случае найду. Вопрос только в том, живой или мертвой. Тебе решать. – он сплюнул и добавил. – Ты слишком дорого стоишь.
Знал бы правитель Ааронрийской Империи, что в некоторых городах его страны, жители промышляют работорговлей…
Я смахнула, выступившие слезы и продолжила путь. Лес, выжженный драконом, много лет назад, находился аккурат над ущельем, в котором раскинулся небольшой городок.
Я, нашедшая временное убежище, среди жителей, знала, как сильно они бояться этого леса.
Его называли “Мертвым лесом” из-за того, что после дыхания дракона, там не выросло ни единого деревца, ни единой травинки, и не поселилось ни одно живое существо.
А вот на счет НЕ живых, разговоров было много.
Смельчаки, что отважились, зайти чуть дальше опушки, уверяли о наличии злого духа. Старики, чей сон, по истечению лет стал чутким, рассказывали о ночных звуках, исходящий из самой глубины леса. А жители самых приближенные к горе домов, рассказывали о странном свечении. Все как один, были уверены в том, что лес заполонили невиданные доселе существа.
Однажды и мне пришлось услышала, треск деревьев, и протяжный вой. Но как и любой житель леса, я легко могла найти этому объяснение.
Ночь, сильный ветер, старые сожжённые пламенем дракона деревья, доживающие свой век, просто рассыпаются под тяжестью прожитых лет, и пережитых потрясений.
Для меня Мертвый лес – это мертвый лес. А вот страх жителей перед неизведанным – мое спасение. Главное – продержаться. Еще чуть – чуть.
– Эй ты, уродище лесное, мы уже рядом.
Их голоса стали ближе, а мои силы уже на исходе. Меня шатало из стороны в сторону. Словно маленький огонек на ветру, что сотрясается в танце, в желании не угаснуть.
Но врожденное упрямство, пока еще, брало верх над слабостью. Умирать в руках подобных негодяев, не было никакого желания. Такой позор для мне подобных. Мать удар бы хватил. Неожиданно, смерть в руках работорговцев и преступников, стала чуть-чуть привлекательней.
Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Не хватало еще сдаться и умереть, только чтобы насолить матери.
