Самое главное – начать, преодолеть немоту, когда более трех подряд сказанных слов кажутся ненужными. Лучше всего в этом случае посмотреть за окно. А за окном испуганные люди в масках топчутся возле магазина «Батон». Пол-июня дожди, а сегодня жара. Вчера пришёл штраф за нарушение самоизоляции (ну, вы знаете). То ли отпуск, то ли больничный, по ощущениям. Если что-то и наполнено смыслом, так это большая тайна – где оно? – и если кто-то читал «Метод дыхания», так тот меня поймет… Вот видите, начал – не остановить… Слушайте!
* * *
Сто лет я знаком с Повелителем Дракона. Это такой странный человек… он содержит книжный магазин – чего уж ещё страннее в наше время?… Мы в наших сибирях знаем лишь две масти для мужчин – блондин и брюнет. Так вот, он – шатен. Говорю это в качестве вызова общественному мнению. Шатен в смокинге, несмотря на погоду, и еще у него голубые глаза. Как там у Довлатова? «Удивительный негр с голубыми глазами играет на трубе». Удивительный шатен с голубыми глазами продаёт книги. Съели? Довлатов был счастливчик – он мог говорить слово «негр», теперь же даже я слово «негр» говорю с опаской.
Кстати, один негр заглядывает в его магазин. Его зовут Дорси и он из Алжира – выучился на врача и теперь работает у нас педиатром. Дорси спускается по крутой белёной лестнице и попадает в анфиладу сводчатых помещений – дореволюционных кладовых. Справа глухая стена, а слева, словно купе в типовом вагоне, просторные и так же беленные кельи. Сводчатые потолки четырехугольными лепестками смыкаются в центре каждой из комнат, и хотя очень просторно, хочется иногда пригнуться. По крайней мере, в коридоре.
– Дорси! – расплывается в улыбке Повелитель Дракона. – Рад видеть… Что-то давно не заходил.
Он очень интеллигентен, этот Повелитель.
– Ааа! – говорит Дорси и протягивает руку. Его белые зубы светятся, как будто отполированные, – Бонжур, брат! – это уже мне.
Я, как бы это помягче сказать… Короче, я тоже немножко негр. Только я не настоящий: Волосы кучерявятся, да нос широкий – у меня папа с Анголы, а так я русский, но Дорси упорно считает меня земляком.
– Бонжур, брат! – говорит Дорси и лезет обниматься, нужно встать со стула, чтобы он похлопал меня по спине.
Повелитель Дракона скромно стоит у стены, пережидая эти церемонии. Он очень корректен в своем костюме, и в подвале, кстати, прохладно.
Кругом книги на залакированных сосновых полках. Полки продуманно простоваты, перевязаны макраме и атмосферу создают не то деревенскую, не то эльфическую. Картины на стенах…
– Подарили художники? – сто лет назад спросил я.
– Репродукции, – ответил тогда Повелитель Драконов.
Рамки, кстати, из «Кодака» – под фотографию 20X30 сантиметров.
У Повелителя нет прилавка, есть большой письменный стол. Он не нагибаясь, отчего принимает странную с точки зрения анатомии позу, лезет за этот стол и достает стопку книг, толстых, с готическим орнаментом на корешках. Повелитель Драконов стесняется нагибаться.
– Вот, – говорит, – уже давно здесь лежит.
Дорси берёт в руки том и листает его, точно так же, как все мы листаем семейный фотоальбом. Толстая губа оттопыривается в полуулыбке, глаза увлажняются, и мы с Повелителем не смеем говорить, потому что и нас тоже накрывает светлой ностальгической грустью.
– Франсе… франсе… – бормочет Дорси почти под нос, – Родина вспомнил.
Падежи не его конек.
Собственно, ни о каком Дорси я не собирался писать. В первой главе мне нужен был Повелитель, потому что без него и истории не было бы. Это он всё придумал, если хотите… и я желаю о нем рассказать… Ну например, он как-то давно говорил:
– Я пишу книгу… даже две! Но читать не готов. Там драконы… Они дрессированные… как котята.
Всё это с какой-то академической расстановкой произносится, как на докладе или за философским столом. У профессора Преображенского так разговаривали, пока к ним не ворвался Шариков. Ничего не получилось… в мою историю ворвался Дорси, и всё пошло наперекосяк.
– Ааа, черный недоносок! Вот кого сто лет не видала!
Мы все вздрогнули – в келью ворвалась Девочка Из Блога. Она, кстати, хрупкая – эта Девочка. Просто не любит обижаться, терпеть не может плакать и до судорог не желает терпеть.
– Я (трам-тарарам) вас всех разнесу! – (на самом деле, грубее) – Ты почему мне не сказал, что Дорси придет?!!!
– Да я-то откуда знал? – развел руками Повелитель. – Он ведь не предупреждает… Вот ты тоже не предупреждаешь, взяла и пришла!
Повелитель всегда покашливает, прежде чем начать фразу. Имейте это в виду – я не буду писать «Кхе-кхе» каждые две строки. Так же и Девочка матерится просто потому, что так не принято. Тоже, имейте это в виду – я не буду каждые две строки… ну вы поняли.
У неё татуировки на обе руки от кистей до ключиц, а волосы выкрашены в зелёный цвет и собраны в немыслимую косу на лысом затылке. Естественно, она в безрукавке, естественно, в бриджах. Даже и не придумаешь, где они с Повелителем могли познакомиться. Девочка с увлечением исполнила с Дорси запутанный ритуал приветствия родом из клипа какого-то рэпера. Замечательно, что со мной она не выделывает ничего подобного. Меня она вовсе не замечает. Повелитель на это время словно исчез из подвала, однако, стоило им угомониться, материализовался вновь и посмотрел на часы.
– Осталось дождаться Звездочёта, и можно начинать! – сказал он.
Начинать что? – спросите вы. Это тот вопрос, который, будучи в данный момент совершенно естественным, тянет нас в дебри философских раздумий и бесконечных рассуждений, объяснений, аллюзий и прочее и прочее. Проще объяснить, что здесь не начнётся (а может, и ничего не начнётся, кстати), чем ответить на поставленный вопрос. Я думаю, все мы взрослые люди и все мы знаем, как эта жизнь утекает от нас, словно вода из ванны. Вот она бушевала, словно океан, перекатываясь через края, а вот уже ровная отполированная синевато-зелёная гладь делит борт посудины пополам, и вдруг – не успеешь оглянуться! – как, закрутившись прощальным водоворотом (забегами по больничным коридорам: «Жить! Жить! Ещё покрутиться, прежде чем уйти в сливное отверстие»), издав на прощание последнее «чмок», покидает, наконец, омывальню. И лишь капли, как воспоминания о нашей жизни, остаются на дне, но и они высыхают, исчезая без следа. Не посещала ли вас не то тоска, не то сосущая боль в душе, оттого что не вы распоряжаетесь океаном вашей жизни и что кажущееся вам важным дело откладывается день ото дня в один и тот же долгий ящик, который за давностью лет давно уже завален делами обязательными, но совершенно не важными, да, кстати, и вовсе не вашими, зачастую. А вода течёт где-то там в глубине. И лишь потому, что отверстие в самом днище, а слой воды ещё достаточно глубок, мы не видим водоворота. Не знаю, как у вас, а у меня текут слёзы и я размазываю тыльной стороной руки сопли по своей шоколадной негритянской роже. Если кто-то посмотрит на меня в этот момент, я помашу белой ладошкой – будто приветствую.
