It’s like a dream, slow and quite vague, which turns into a nightmare.
Keanu Reeves
Smash Hits (Aus), January 20, 1993
…год 1991 был трудным, но радостным. В июле, буквально в одну неделю на экраны вышли вторая часть Теда и на гребне волны, а MTV без конца крутил ролик Полы Абдул «Rush, Rush.», где Пола и Киану создали своеобразный ремейк «Rebel Without A Cause», выступая в ролях, которые в оригинале сыграли Натали Вуд и Джеймс Дин. В сентябре в США начали показывать «Айдахо».
«Yeah, that was pretty awesome,» he says with a push of his hair. «But it just happened. It wasn’t like I had planned it all to happen at the same time. It just did. I’m just glad I got all that work. «After those two, I still had «My Own Private Idaho’, and then I was unemployed,» he continued. «You don’t know if you going to get more work or not. It just depends on whether what you do is successful. Whether the people like it or it makes any money.»
Then he gives a grin that makes you think maybe he did have it all planned. «You just give it your best shot and hope it comes out alright.1
«Айдахо» и сейчас смотрится неоднозначно, а уж тогда… Случалось, зрители уходили после откровенных сцен, но это даже уже не вопрос вкуса, а вопрос стереотипов восприятия. Подумайте, чем «Айдахо» отличается от той же «Красотки», где героиня Джулии Робертс тоже продает свою любовь за деньги? Может быть, тем, что «Красотка» – это, все-таки, красивая сказка с хорошим концом? А, «Айдахо» уж больно трагичен… или?
Киану пожимал плечами: «„I’m surprised that people became indignant or outraged unless it’s at the despair in the world the film comments upon. That it should be considered pornographic I don’t understand at all.“»2
Впрочем, умудриться стать секс-символом для поклонников обоего пола – это надо суметь.
Киану незамедлительно окрестили «the most electric kid in Hollywood»,3 потому что он совершенно не парился по поводу своего имиджа, создаваемого, в том числе, и этим фильмом:
«I don’t really have ideas about… image,» says Keanu, rolling back his floppy black locks which meet in the vicinity of his nose. «You say, is that going to affect your image? Well man, I don’t really know. But it’s a great part. I wanted to do it. So what’s the big deal, man? «I’ll either play it or I won’t. And I couldn’t, like, knock back, because it was so… amazing. I’d have to say it is the best I’ve read in quite a while. But, heck, who am I to judge?»4
Хороший вопрос. Который недурно бы периодически каждому из нас задавать себе. Но большинство волновали не философские вопросы, а то – удержится ли Киану на гребне волны – или нет? Закон развлекательного жанра не любит однообразие – чтобы сюжет развивался, за успехом должен следовать провал. Даже если.
Впрочем, следующий год был не столь урожайным – проект всего один, но зато какой! Дракула по Брэму Стокеру и режиссер – сам Френсис Форд Коппола.
Нельзя сказать, что в тот момент у Киану были проблемы с поиском работы. Одно время за ним буквально бегали со сценариями. Хотя на вопрос журналиста, часто ли это бывает, Киану ответил: No, I’m not – except for about three weeks last year in Los Angeles when I swear I’d be walking along the street whistling or I’d be coming out of the gym and they’d say: «Here’s a script.» Or I’d be getting changed: «Here’s a script.» Or I’d be in a bar: «Here’s a script.» I don’t know how they found me. I was even once at a gas station and somebody leapt up and said: «Here’s a script.» «Oh, gosh!» I said, and my heart sunk. I don’t want to hide or wear a hat and big glasses, but I do not want to read scripts unless it’s come to the point when it’s going to be made or I’m working on it. I’m not a critic. I don’t want to have to say, «Well I think this, this ’n’ this…» It involves so much time and energy, and I’m still very undeveloped with that – just a cog in the wheel. Los Angeles will screw you up if you let it.5 Но поскольку он всегда just looking for a good story, фамилия будущего режиссера уже могла послужить гарантией.
Сюжет фильма многообещающ – по сути, это эротический триллер. В 1462 году Елизавета, жена Влада Дракулы, правителя Трансильвании, кончает жизнь самоубийством, ошибочно полагая, что ее муж был убит, сражаясь с турками. Когда Влад Дракула узнает, что из-за этого ее душа отправилась в ад, он проклинает Бога и призывает силы тьмы, чтобы стать вампиром. В 1890-х годах клерк Джонатан Харкер отправляется в Трансильванию, чтобы оформить продажу нескольких объектов в Лондоне графу Дракуле. Вместо этого Дракула отдает Харкера своим женам-вампирам и отправляется в Англию. Из-за случайно увиденного портрета, Дракула полагает, что невеста Харкера – Мина Мюррей – это реинкарнация его погибшей жены и решает соблазнить ее и уговорить присоединиться к нему. Харкер, естественно, бросается спасать возлюбленную, а помочь ему в этом деле вызывается опытный охотник за вампирами Ван Хельсинг.
Если сначала все же прочесть роман, а потом взяться за просмотр фильма, нетрудно заметить, что отличий от романа в фильме много. Сценарист Джеймс В. Харт несколько приукрасил историю, ведь никакой любовной линии между Миной и Дракулой а-ля «красавица и чудовище для взрослых» в книге нет, поэтому многие сцены, снятые в точном соответствии роману, приобретают из-за этого немного, а иногда даже и совсем другой смысл. Собственно, это право художника видеть так, а не иначе, но при чем здесь тогда, простите, Брэм Стокер?
Назвать свое творение просто «Дракула», Коппола не мог – права на это название принадлежали студии Universal Studios, выпустившей фильм с таким названием в 1931 году. Чтобы подчеркнуть особый характер будущей экранизации, режиссер одно время подумывал использовать в качестве имени фильма просто букву «D», но студия была не согласна, посчитав, что это слишком. Таким образом, остановились на «Дракуле Брема Стокера», хотя Коппола и утверждал, что это его традиция – вставлять в название фильма имя автора экранизируемого романа. Ну, пусть.
Графа-кровопийцу должен был играть Гэри Олдмен, Ван-Хельсинга – Энтони Хопкинс (уже получивший к этому времени Оскара за «Молчание ягнят»), а прекрасную Мину – Вайнона Райдер.
Киану не числил за собой особых достоинств, заставлявших режиссеров выбирать именно его: «I don’t really think about that,» he replies, after a long, deep thought. «Who knows? Maybe, I guess. It all comes back to this image thing. I mean, I don’t think I’m unique. I know loads of guys who talk like myself.»
