Ольга Сураоса - Кинокефал

Кинокефал
Название: Кинокефал
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Кинокефал"

Бонифац Хэймо Доберман – кинокефал. Он ощущает мир более многогранно. Всё дело в способности чуять. Умение различать приторность корыстных намерений и мятную свежесть дел по велению совести, зловоние обмана и благоухание истины, не оставляет шанса расслабиться, постоянно повышая градус ответственности и сталкивая со сложными решениями. Наступает момент – хватит бежать от себя. По следу давно забытых, но манящих из глубин памяти, сияющих, как осколки мозаики, ориентиров, начинается Путь.

Бесплатно читать онлайн Кинокефал


© Ольга Сураоса, 2023


ISBN 978-5-0060-7127-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Пламя


Глава 1

В доме моего отца стоял стойкий запах шерсти, аромат старой мебели, воска и книг. Эти переплетения с порога ударили мне в нос, и я сразу прочувствовал жизнь, недавно кипевшую в этих стенах. Несмотря на возможность использования электричества, предпочтение отдавалось камину и свечам. Не смог подавить ухмылку: «Отец до последнего так и оставался неисправимым консерватором». Но улыбка тут же слетела с моих губ. Его консерватизм – это было практически то немногое, что я о нем знал. Отец был очень замкнутым… человеком.

Коридор изогнулся, представив перед взором небольшую гостиную. Берта и Шарорт – отцовские эксперименты, ласково суетились у моих ног, но я старался не замечать их. Я не мог на них смотреть. Гостиная была скупа на побрякушки, в ней не было ничего лишнего: круглый стол, диван, резные стулья, камин с парой свечей на каминной полке и шкаф с фарфоровым сервизом. Все эти вещи имели некое сочетание, которое только и могло бы удовлетворить отца. Я понял это по схожести этого зала с залом моего детства. Только дубовый стол был тот же. Не удержавшись, я подошел к нему и прощупал торец, ища заветные зарубки. Когда пальцы наткнулись на то самое, давно прошедшее, странное чувство разлилось от ушей до кончика хвоста – я словно вновь был дома. Вспомнились наши детские шалости с Рейном, как мы, малые дети, любили придумывать разные забавы и проверять друг друга на храбрость, грызя дубовый стол. Как же было трепетно делать вмятины, с волнением косясь на дверь, в ожидании прихода учителя Гер Шеруе, или матери, или смотрительницы – строгой миссис Веруты, или того хуже – отца. Я даже вдруг ощутил победный вкус древесины, как вдруг моей ладони коснулось нечто мокрое, ощущение пропало, и я отдёрнул руку. Берта обиженно повела ушами, попыталась лизнуть меня ещё, но я резко развернулся и вышел из комнаты.

Конец коридора венчала винтовая лестница, и я инстинктивно почуял, что искомый мной отцовский кабинет находится именно там. Чутьё не подвело. Витки лестницы уперлись в небольшую площадку с двумя дверьми. Потянул правую – не поддалась. Для полного убеждения дернул повторно, но заперто. Странно, вахтмейстер не упоминал об опечатанных комнатах. Возможно, её заперли ещё при жизни отца.

– Уррр… – не сдержал ворчания. – Придётся вдобавок разыскивать ключ.

С чаянием я толкнул левую дверь, и та безропотно поддалась. Войдя, сразу обнаружил победу – на столе лежала кипа бумаг, оставалось надеяться, что в их ворохе найдётся искомое. Я примостился в кресло напротив стола и стал торопливо их разбирать. В пылу спешки даже не удосужился рассмотреть помещение, но то, что это был именно кабинет – сомнений не оставляло никаких. Особенно после того, как я наткнулся на папку с чёрными буквами-вмятинами «родовая летопись». Именно этот документ, по заверениям матери, отец мог хранить в исключительно личном пространстве. Я осторожно раскрыл его и… рыкнул так, что Шарорт с Бертой, просочившиеся в комнату вслед за мной, мгновенно вылетели из неё, как ошпаренные. Да и неудивительно, моё негодование взвилось почти до самого пика – папка была пуста! Вся история семьи, исправно ведшаяся аж с раннего средневековья! Все семейные очерки, подписи, титулы, всё то, к чему с детства тянулись мои руки – исчезло!

Я прикрыл глаза. Конечно, летопись должна быть где-то здесь, быть иначе не может. Но это просто святотатство вынимать такую древность из векового панциря! Что же при этом руководило отцом?

Открыв глаза, посмотрел на исконный фамильный вензель. Он представлялся в виде латинской буквы Д, стилизованной под м-м-м… нашу голову и красовался почти на полпапки, ниже истёртых букв.

– Так что же, дорогой отец, ты предложишь взамен?

Я продолжил осмотр. Берта и Шарорт вновь проникли в кабинет и осторожно улеглись у моих ног. Я упорно игнорировал их присутствие.

В преимуществе бумаги представляли собой выписки из газетных заметок, биологических статей и писем юридического характера. Одним словом – макулатура. Когда отбросил очередную статейку, перед глазами вдруг предстал любопытный рисунок. Скорее, подробный чертеж его обожаемого эксперимента. На чертеже были подробно изображены все стати, прорисована каждая мышца. Меня невольно притянула детализированность, и я, как зачарованный, переводил взгляд от обрубка-хвоста к тонкому костяку, от стройных лап к крепкой груди, от острых ушей к глазам…

Остановившись на глазах, я отбросил рисунок в сторону. Это были его, его глаза! Его лицо…

Я положил руки на переносицу, потёр, вновь собрался.

– Слишком много наваждений сегодня, воспоминаний. Правду говорил Рейн – не следовало идти одному, – высказал вслух, то ли оправдывая, то ли подбадривая себя.

– Ладно, раз уж пришёл, досмотрю твои жизненные ценности.

Второй раз за последние десять лет я обращался к отцу. Пусть и не явно, метафизически, но боюсь, как бы это не вошло в привычку. Нередок случай, когда люди могут говорить с ушедшим из жизни, сами воспроизводя мысленную беседу. В моем же случае представить четкость образа и диалога я не мог, да и смысла в том не было вовсе. Роль горем убитого сына, увы, не для меня, так что надо прекратить разыгрывать пафос перед собой. Я прикусил язык и нагнулся за листом. Тут моё внимание привлек неясный предмет квадратной формы, покоящийся у ножки стола. Берта, тут же подскочив ко мне, принялась с отчаянием брошенного ребенка, тыкаться носом в мою щеку, но я, бесцеремонно оттолкнув её, поднял предмет. Это оказался толстенький альбом в новом переплете, и я с наслаждением вдохнул чуть уловимые нотки кожаной свежести. Еле сдерживая желание вдохнуть запах альбома глубже, я распахнул его. Мой взгляд, похоже, на мгновенье потерял осмысленность. Я захлопнул альбом, открыл на другой странице, снова захлопнул, снова открыл на другой… С каждым хлопком глаза мои наливались бешенством. Я ненавидел отца всё больше и больше, и ненависть моя достигла апогея, поднявшись вместе с шерстью на загривке.

– Пррррочь отрррродье!!!

Я захлебнулся своим рыком. Берта с Шарортом успели нырнуть в дверной проём, вслед им полетел альбом. Обмякнув в кресле, я запрокинул голову на спинку. Нос мой ещё пребывал в состоянии гармошки. Всё. Дальнейшее нахождение в этом логове было невыносимо. Выскочив из комнаты, прогромыхав по лестнице, я вылетел из дома по направлению к ближайшей телефонной будке.

Трубка успокаивающе холодила пальцы, но руки мои ещё потрясывало, когда я судорожно доставал монеты. Прислонив речевой конец трубки к губам, слуховую часть я отвел как можно дальше от уха. Гудки и шипение в моём состоянии могли вывести на уровень разрушителя, а вновь платить за порчу имущества совершенно не хотелось.


С этой книгой читают
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Главный герой – мужчина, его имя мы так и не узнаем. Он собрался улететь в Нью-Йорк, по работе, но вот что его ждет на том самом борту самолёта, это вы узнаете из моей книги.
Повествование о русском художнике, которого жизнь проверяет на прочность, о взлетах и падениях, о преданности и предательстве, о творчестве и жизни, о том, что любовь и красота держат мир в равновесии…
По-прежнему ли Париж – мировая столица моды? На этот вопрос в своей книге отвечает известный историк моды, директор музея Института технологии моды в Нью-Йорке Валери Стил. Автор блестяще решает задачу, которую ставит перед собой: показать эволюцию парижского стиля. Именно стиль придает Парижу уникальность, делая его местом, где обрели воплощение «все достижения цивилизации, от авангардного искусства до элегантной моды». Частная жизнь парижан, ро
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР,
Дон Сордо — один из названых братьев императора, мастер меча, наемник, наставник юного императора Ежи… Безжалостный, холодный и немногословный. Он не рассказывает о своем прошлом и не задумывается о будущем, которого у него нет. Потому что будущее возможно только рядом с женщиной, которую он любил. И любит. И будет любить всегда. Даже если их разделяют сотни километров. Даже если они никогда не встретятся… Друзья, это история еще одного из назв
Одно письмо из дома - и ты уже кандидатка на титул главы. Один нечаянный поход на крышу - и около тебя уже крутится симпатичный котик. Одно испытание - и твоя заклятая противница рвет на голове волосы от досады. А ты… А я просто обычная ведьмочка, что отчаянно желает быть счастливой!