Многие читали мой роман-хронику «Четвертый эшелон». В него вошли четыре части. Перед вами первая книга нового издания из восьми частей, поэтому и иное название: «ОББ (Отдел Борьбы с Бандитизмом)».
Первую часть романа-хроники, «Комендантский час», я начал писать, не зная еще, что появятся и другие повести. Но вот написана еще одна история, и ты думаешь, что это конец. Но встречается человек, служивший в ОББ в те далекие годы, и мне удается раздобыть интересный архивный документ, и снова возвращаешься к старым героям.
В новом издании вы, дорогие читатели, узнаете о том, как Иван Данилов попал на работу в Уголовный отдел МЧК, прочтете повесть «Страх», действие которой развертывается летом 1944 года, а в заключительной повести «Сто первый километр» я расскажу о последних годах страшного сталинского правления.
И это все. Роман-хроника об Иване Данилове, его друзьях и врагах завершен. Я начал писать его двадцать два года назад и, наконец, закончил.
Ну, что из этого вышло – судить вам, читателям.
«Солдаты! Перед вами Москва. За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошли по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва – это конец войне. Москва – это отдых. Вперед!»
Приказ Гитлера от 6 июля 1941 года
Совещание окончилось. Генералы, штабные и командиры частей группы армий «Центр», выйдя из зала, торопливо начали доставать сигареты. Они были похожи на кадетов, дорвавшихся до долгожданной курилки. Конечно, командующий генерал-фельдмаршал фон Бок официально не запрещал курить, но все знали, что он не переносит табачного дыма.
Только один человек мог позволить себе не считаться с привычками фельдмаршала – группенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Залевски – личный представитель рейхсфюрера СС при штабе группы армий «Центр».
Никто из штабных, даже приближенных к фельдмаршалу, не знал, чем занимается этот страшновато-вежливый эсэсовский генерал. Знали только, что у него свой штаб и двухметроворостые мордатые телохранители.
Из зала совещания группенфюрер вышел последним.
«Как они мне все надоели! – подумал он, глядя на суетившихся в вестибюле генералов. – Какая ограниченность, полное непонимание ситуации! Сейчас они делят победы. Хотят урвать кусок послаще. Неужели они не могут понять, что их „победы“ были предрешены задолго до того, как они перешли границу? Они не любят меня так же, как и всю службу безопасности. Службы Гиммлера они боятся, а меня считают просто выскочкой. Что делать – каждому свое. Все-таки я сделал правильно, что ушел из армии в охранные отряды. Иначе дослужился бы сейчас в лучшем случае до заместителя командира полка».
– Курт, – повернулся группенфюрер к адъютанту.
– Слушаю, экселенц.
– Что было в этом доме раньше?
– Совет Народных Комиссаров Белоруссии, экселенц.
– Занятно строят эти русские, какая-то смесь казармы и замка. Кстати, Курт, узнайте фамилии и звания летчиков, первыми идущих на Москву.
– Слушаюсь! – штурмфюрер стремительно повернулся.
– Да постойте вы! Командира эскадрильи и командиров экипажей сегодня же ко мне.
– Слушаюсь, экселенц!
Группенфюрер не выспался. Вчера ночью к нему прибыл особоуполномоченный рейхсфюрера штандартенфюрер Гунд, он привез важные инструкции, в которых оговаривались обязанности полевого реферата СД, который возглавлял Бах-Залевски.
Задание было трудным, группенфюрер гордился, что именно ему поручено дело, которое, безусловно, войдет в историю войны.
У входа его ждала машина. Приземистый бронированный «майбах». Вокруг стояла охрана.
Рядом с тяжелым «майбахом» приткнулся элегантный серебристый «хорьх». От машины навстречу группенфюреру, улыбаясь, шел офицер с нашивками штурмбанфюрера. Черный мундир сидел на нем, словно фрак на дирижере. Он был чрезвычайно элегантен.
– Франц, – группенфюрер улыбнулся, – дорогой Франц, как вы мне нужны!
– Я это почувствовал, шеф. Вернувшись, узнал, что вы на совещании, и приехал сразу сюда.
– Чертовски приятно иметь такого заместителя.
Группенфюрер говорил вполне искренне. Действительно, приятно иметь заместителем доктора права, профессора искусствоведения. Но кроме этого, штурмбанфюрер Франц Альфред Зикс был неоценимым знатоком агентурной работы. Феноменальная память позволяла ему держать в голове сотни кличек, псевдонимов, явок.
«Мне не нужна картотека, – часто шутил группенфюрер, – пока вы со мной. Вас, Франц, нужно беречь, как самый дорогой секретный сейф».
Бронированный «майбах» лавировал между разбитыми зданиями. Кое-где по самой земле стлался едкий, зловонный дым. Город еще горел.
Группенфюрер, презрительно прищурив глаза, смотрел в окно. Улицы были пустынны, завалены обломками кирпича.
Самые неожиданные вещи валялись на мостовой: перевернутые ручные тележки, разбитые чемоданы, детская кукла, сплющенный трехколесный велосипед.
Бах-Залевски достал сигарету, адъютант услужливо щелкнул зажигалкой.
– Унылый город, Франц. Унылый. Разве его можно сравнить с Парижем? Помните Монмартр, прекрасные кафе. А женщины! И небо над городом, лиловое небо над черными, словно грифельными, крышами.
– Париж? Но я был в Минске в 1939 году. Конечно, он не похож на Париж, но… Что касается женщин…
– Нет, вы меня не убедите, Франц. Кстати, кажется, тогда же вы были в Москве?
– У вас прекрасная память. Был. Как говорят русские, «стоял постоем» в гостинице «Националь».
– Что ж, вам повезло. Скоро вы будете рассказывать знакомым о том, что когда-то был такой город.
– Я не понимаю вас.
– Приедем – поймете.
На самой окраине города, у здания, построенного в стиле охотничьего домика, машина остановилась.
Группенфюрер и Зикс вошли в дом. В кабинете Бах-Залевски расстегнул китель, подошел к сейфу, набрал цифровой код.
– Вчера мне привезли из Берлина план операции «Тайфун». Провести ее поручено вам. Идите сюда, Франц.
Они удобно расположились в креслах у стола. Группенфюрер закурил.
– Вы удивились, Франц, когда я сказал о столице большевиков. С сегодняшнего дня группа армий «Центр» начинает наступление на Москву. Москва – конец войны. Как только столица большевиков падет, их многонациональное государство рассыплется, как карточный домик. На Москву наступает семьдесят пять дивизий, из них четырнадцать танковых и восемь моторизованных. С воздуха их будут прикрывать легионы «Кондор», «Вевер», 28-я и 55-я эскадры. Тысяча самолетов. Тысяча, Франц! Такого ударного кулака не знала ни одна война. Дни большевиков сочтены. Но это дело армии. Кстати, знайте, что ни один солдат вермахта в Москву не войдет.
– То есть, – Зикс снял очки, – как так?
