Владимир Уланов - Конец через хорошо знакомую корову

Конец через хорошо знакомую корову
Название: Конец через хорошо знакомую корову
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Конец через хорошо знакомую корову"

Диплом выпихнул институтскую несостоятельность в свободное плавание. Круги, разбуженные клятвой Гиппократа, цеплялись за совесть, мораль, долг, самопожертвование, ханжество, интуицию, жертвенность т. д. Не было места уму, логике, навыку рукомесла, высокой врачебной этике. Всё рождается на земле и уходит в память профессии и с ней исчезает. Остаётся реализованная мечта, додуманная до сказки, и не требующая конца.Доктор из глубокой провинции сохранил и реализовал себя.

Бесплатно читать онлайн Конец через хорошо знакомую корову


© Владимир Уланов, 2024


ISBN 978-5-0062-5027-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Колбаса с верёвочками

январь 2023

сентябрь 1981г.


Четвертый этаж второй «палки» ш-образного корпуса областной больницы принадлежал Кафедре, точнее профессору N….. вой (Елене Петровне).

Седая, с тонкими благородными чертами точеного лица, холеной кожей, она могла быть образцом красиво стареющей женщины. Глаза пронзительные и очень жесткие, о такой взгляд спотыкаешься у самого порога кабинета, теряешь себя в назойливой смуте косо застёгнутого халата или не пришитой пуговицы.

За моими плечами шесть очень непростых лет сельской практики. Пронять меня всего лишь женским взглядом, пусть даже профессора союзного масштаба, просто невозможно.

Кафедральный тренд абсолютно не самостоятельный, опирается он на плакатно – стендовые познания и авторитет сидячей энциклопедии за профессорским столом.

Сто двадцать суточных дежурств в клинике за два года не потребовали высоких консультаций, что не могло не настораживать, а иногда и откровенно бесить начальствующий аппарат.

Отвечающий за моральный облик тридцатилетнего одинокого самца доцент, пользовался исключительно непроверенной информацией о моей общежитской жизни. Голова его потела, а глаза покрывались масляной пленкой, он был старше меня на два года.

Перед новогодними праздниками я заманил его к себе, пообещав запустить в вертеп играющих отходную участковых терапевтов.

Они традиционно устраивали пьяный шалман, перед возвращением в свою всевидящую провинцию, пускаясь при этом во все тяжкие. Их разврат был жалок и достоен шукшинской оценки, с непременной блевотиной по углам. На следующий день, слегка потрёпанный научный работник, интимно поделился со мной своими более чем сомнительными победами.

Мне было брезгливо жаль его, но зато я был спокоен за свой моральный облик. Передний фронт борьбы с недомоганием, неисправимой болезнью, мудростью смерти проходит вовсе не через кафедру с угодливыми ассистентами, квадратными доцентами, теряющими насиженные формы в кабинетах. Нет.

Он, фронт, был там, откуда явился я, там не было окопов, одни траншеи и рукопашная, один на один, без права на поражение в ежедневно меняющейся среде и нестабильном всё видящем человеческом окружении.

Личность рождается только среди личностей, распрямившаяся бездарь, лишь копирует шефа, а он роняет себя в более высоких т.н. академических кругах и т.д..

Ассистентская кучка вне кабинета профессора расправляла плечи, делала глаза остренькими и держала в предзачётном напряжении очередную группу студентов, стремящихся стать врачами не понаслышке.

От их указок чесалась спина, плакаты на стенах отпугивали своей анатомической информированностью.


***


В клинике мы были много дальше от больных, чем они, несчастные, от нас, именно по этой простой причине вели они бесконечные разговоры между собой о своих страданиях, находили много общего, почти роднящего, близкого и по – человечески понятного.

Врачи, вечно спешащие, постепенно теряли остатки доверия, проигрывали во всём, не понимая главного. Раскладывая человека на многочисленные анализы и дообследования, теряя контакт с больным, навсегда отходили от своего призвания в сторону и вниз, теряя врачебную индивидуальность.

Осознавая эту деформацию, Елена Петровна мастерски использовала перекос в свою пользу, стоило ей присесть, отставив палку, на кровать больного и положить свою руку на страдальца, как начинались рыдания от переполнявшего доверия и колоссальный эффект катарсиса любви и облегчения.

Именно в этом состоял один из секретов необычайной профессорской популярности. Я всегда понимал, что у постели больного нельзя стоять, говори с ним сидя. На женскую постель никогда не садись, возьми стул.

Мужика нужно поставить, либо усесться в ногах, он обязательно подвинется. Выслушай его в первый день и он будет твой до выписки и ещё, мало кто способен говорить о себе больше пяти минут.

И самое последнее, рука должна хотя бы касаться человека. Искренность, контакт, доверие тебе обеспечены, но этому нас не учили.


За огромным письменным столом сидела маленькая сухонькая женщина, очень ранимая и напряженная. Острым взглядом своим она отгородилась, защищаясь от этого неудобного мира.

Она с младенчества могла передвигаться только с посторонней помощью очень доверенного лица, ноги были мертвы с рождения и являлись обузой самой жизни, её безжалостным проклятьем.

Трагедия не предполагала норм человеческой жизни, любви, крика ребёнка, рук близкого человека.

Бессонные ночи связаны были с познанием Предмета и в этом она бесконечно преуспела. Её круги спирального вращения очень медленно поднимали собственную значимость. Захват новой территории предполагал постоянный подъём над собой, выстроил из неё бойца.

Физическое преодоление себя, обречено было на человеческое окружение, последнее делало её чрезвычайно уязвимой. Признание совершенно не предполагало встречного снисхождения.

Напротив, каждый новый виток был тоньше предыдущего и знамя подменялось флажками неуверенно. Была коленопреклонной не только в своём кругу, но и в Мире, да разве это нужно женщине, рождённой матерью для счастья.


***


Профессор механически перебирала мои документы совершенно не вникая в их содержание. Сухие с лишней кожей руки теребили мою жизнь без интереса. Присесть не предложили. Из самого дальнего зашкафного угла по тайному знаку, внезапно показалась фигура мнущегося доцента, умудряющегося, слегка приседая, еще и наклоняться из почтительности.

Известно, что профессор тормозила его докторскую. Не малый рост формировал весьма комичную картину. На краешек стола легла записка, несущая по-видимому важную информацию. Хозяйка положения долго рассматривала бумагу.

Её небрежная пристальность внезапно взорвалась неподдельным возмущением. Гневливая суть ее сводилась к вопросу: – как я смел за шесть лет только трижды появиться на ее клинических разборах по средам! «Чем вы там занимались и как вы могли работать без коллегиального участия? Неужели у вас не было неясных или тяжелых больных?»

Мимика осуждения была искренней, как и внезапно проснув-шийся интерес в глазах, а вернее, тщательно скрываемое любопытство. Поймав эту волну почти участия, я подошёл к огромной карте региона и указал место своей добровольной ссылки.

За шесть лет только два раза был в отпуске, констатировал я, не надеясь на понимание. Доцент топтался у карты, смешно запрокидывая голову, ловя носом сползающие очки в тяжелой роговой оправе, всем телом демонстрируя готовность исполнить любое решение шефа относительно меня.

– Пришёл на вашу кафедру наверстать упущенное и растерянное за годы работы. Сформировались не вопросы, а целые темы, требующие участия кафедры. Я в профессии с первой вашей лекции. – Искренность была убедительна.


С этой книгой читают
Дорогой мой читатель, ты держишь в руках мою первую книгу. Она есть своеобразный итог поиска себя в этой жизни. Удивительные люди в мире и удивительных событиях. Искренность, как гимн. Верность, память, чудо любви как основа красоты и истины в человеческих отношениях.
Пронзительная история о силе любви и верности. Случай рождает цепь событий, в которых драма выстраивает всю красоту человеческих отношений.
Блестящий военный переводчик, синхронист, аспирант Кембриджа, подчиняясь новому мышлению, оказался в глухой российской деревне. Серёжа выжил только благодаря бессмертному Брэму.
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Главный герой – мужчина, его имя мы так и не узнаем. Он собрался улететь в Нью-Йорк, по работе, но вот что его ждет на том самом борту самолёта, это вы узнаете из моей книги.
Повествование о русском художнике, которого жизнь проверяет на прочность, о взлетах и падениях, о преданности и предательстве, о творчестве и жизни, о том, что любовь и красота держат мир в равновесии…
Представляем вам серию развивающих сказок, написанных в лучших традициях советского детского рассказа, основанного на старых, традиционных методах воспитания. Каждая сказка знакомит ребенка с окружающим миром и учит добру. В сказках выдержан народный, знаменитый во всем мире, стиль русских деревенских бабушек, каждая из которых была Ариной Родионовной для своих внуков. Они написаны в лёгкой манере, помогающей ребенку запомнить полезную информацию
И ведь Это [Произведение] – напоминание Тебе и Твоему народу,и Вы будете спрошены!Когда он пришел к ним с Нашими знамениями,они над ним рассмеялись.[сура 43 Аз-Зухруф, аят 43 (44),46 (47)]Не над Аллахом разве, Его знамениями и Его посланником вы издевались?Не извиняйтесь! Вы оказались неверными, после своей веры![сура Ат-Тауба, аят 66 (65),67 (66)]
— И чего ты хочешь? — услышала голос мужа, мурчащий и довольный. — Тебя… — нежно ответила женщина. Я прижалась к стене, замерла, только сердце оглушительно билось, кровь в ушах звенела. Что происходит вообще?! — Женечка, любимый, так соскучилась по тебе. И день, и ночь с тобой быть хочу… — она целовала его, а он просто смотрел с холодным превосходством во взгляде. В машине я судорожно втянула воздух, дрожащими пальцами за руль схватилась. Мой муж
2 НОВЕЛЛЫ В ОДНОЙ КНИГЕ! Истории довольно мрачные и суровые :) (Не)безопасная (не)Веста Веста Акари всего лишь очередная несчастная девочка, судьба которой стать временной игрушкой государя Эйрии. Красота дев Акари — настоящее проклятье, ведь государь не успокоится, пока не заберет их всех. Веста Акари моя подруга, и я хочу помочь ей избежать опасной участи. Поэтому я отправлюсь в столицу вместо нее и решу все проблемы сама. Так, как умею.