© Ильгар Сафат, 2017
ISBN 978-5-4485-7579-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
По бескрайнему простору мчится лента железнодорожного состава.
Над сопками разносится унылая мелодия, похожая на звук пилы.
Семейство Алмаевых разместилось в купе. Родители – внизу. Никита и Аркадий – на верхних полках.
Мать достает промасленные свертки с едой. Раскладывает еду на тесном купейном столике.
Алмаев тих. Молчит. О чем-то думает.
Из-за стены слышны звуки – кто-то играет на пиле.
Никита лежит с глянцевым журналом. Разгадывает кроссворд. Под кроссвордом у него припрятан «Плейбой», и он иногда украдкой поглядывает на голых теток.
– «Искатель приключений». Десять букв.
Аркадий ерзает на полке, все никак не уляжется. Щелкает выключателями купейных ламп.
Алмаев вскакивает с койки. Достает из-под нее канистру с вином. Отворачивает пробку. Отхлебывает несколько глотков.
– Авантюрист.
– Тебя все жажда мучает, никак не напьешься?, – холодно спрашивает мать.
– Горло ссохлось, – отвечает Алмаев, не глядя на супругу.
– Подходит!, – вскрикивает Никита. Загибает пальцы: – «А-ван-тю-рист».
Алмаев делает еще несколько жадных глотков из канистры. В этот момент в дверь стучат. В купе входит проводница Анфиса.
– Чай, кофе?, – спрашивает Анфиса, облизывая пальцы, почему-то испачканные шоколадом.
– Три стакана с чаем!, – оживляется Алмаев, – и один пустой, мне под винишко…
– А что это за звуки?, – интересуется мать.
– Циркачи московские. С гастролей возвращаются.
Анфиса вытирает руки об фартук.
– Циркачи, значит. А я, между прочим, тоже артист – гадаю по мочкам ушей!, – шутит отец, но вовремя осекается. Искоса глядит на мать: – И что, они так и будут всю дорогу на пиле пиликать? Достали уже!, – говорит он уже другим тоном.
– Сейчас попрошу, чтоб перестали.
Анфиса выходит из купе. Немного смущена взглядами Алмаева.
– «Гадаю по мочкам ушей», – с укоризной передразнивает мать: – Болтун! Детей бы постыдился!
– Ладно, ладно тебе, – потягиваясь, произносит Алмаев: – Ну, пошутил. Пойду. Курну.
Алмаев выходит из купе следом за Анфисой.
Звуки пилы за стенкой умолкают. В купе повисает звенящая тишина.
Аркадий спрыгивает вниз. Подходит к дверному зеркалу. Мимикой изображает голливудского супермена:
– «Ты – мой!», – он тычет пальцем в зеркального двойника.
Двойник в зеркале – повторяет этот жест. По губам у Двойника можно прочитать те же самые слова: «Ты – мой».
Дверь, неплотно прикрытая Алмаевым, от тряски слегка приоткрывается. Сквозь щелку Аркадию становится видно, как в коридоре отец обнимает проводницу за талию. Что-то шепчет ей на ухо. Анфиса кокетливо ежится от его прикосновений. Облизывает шоколадные пальцы.
– «Гадаю по мочкам ушей!», – шепчет почему-то Аркадий.
На секунду он так и застывает перед дверью. Но в это мгновение – от тряски поезда – дверь захлопывается.
Аркадий почесывает затылок: как бы соображая, что же там, в коридоре, между отцом и проводницей происходит? Но – так ничего и не сообразив, – возобновляет дурачества перед зеркалом.
Никита на верхней полке презрительно фыркает.
– Ну, псих натуральный, не может без кривляний! Дуралей!!!
– Перестань оскорблять брата!, – говорит мать настоятельным тоном: – И в санаторий, как приедем, чтоб не смели друг друга оскорблять, слышите, при посторонних – особенно! Вы – родные!
Аркадий еще раз грозно оборачивается на отражение в зеркале.
– Ты – мо-о-ой!, – тычет он пальцем, как в первый раз.
Но в этот мгновение – дверь в купе с лязгом распахивается, – и Аркадий коряво отпрыгивает в сторону.
В дверях предстает Алмаев. В руках у Алмаева три стакана с чаем и один – пустой, – «под винишко».
– Ты чего это, кузнечик, распрыгался?, – спрашивает отец.
Аркадий не отвечает. Пятится назад.
– Ну-ка, бери стаканы. Не ошпарься.
Аркадий берет стаканы – расставляет их на покосившемся столике. Садится рядом с матерью. Поглядывает на нее, потом на отца. Алмаев как-то странно оживлен. Достает сигарету, закуривает.
Мать пристально смотрит на мужа:
– Ты ведь только что выходил курить!
– Да, правда, что это я?!
Алмаев неубедительно посмеивается, треплет Аркадию волосы. Тушит сигарету в пустой пачке.
– Ч-черт, последняя!!!, – с досадой произносит он.
На секунду Алмаев выходит из купе. Озирается по сторонам. Выбрасывает скомканную пачку в окно, и возвращается к семье. Затем достает из-под столика канистру с вином. Доверху наполняет стакан. Делает несколько глотков. Мать выразительно на него смотрит, но ничего не говорит.
– Давай-ка, за сигаретами мне сгоняй!, – говорит отец Никите, постукивая снизу по его лежанке: – В вагоне-ресторане пачку возьмешь! Знаешь, какие!
– Пап, я сбегаю!, – просит Аркадий: – Я быстро!
– Да, пусть, наконец, делом займется!, – Никите явно неохота никуда идти: – Одурел от безделья!
– Ты бы сам сходил, отец, зачем детей по вагонам гонять?, – вступается мать, но Алмаев и слушать ее не хочет:
– Ничего, мужики растут. Дальше поезда не забредут.
– Этот и в поезде заблудится!, – язвит Никита.
Алмаев достает из кармана измятую купюру. Протягивает ее сыну. Аркадий берет деньги. Дразнит зеркальное отражение. Двойник повторяет его кривляния до того момента, пока Аркадий не выходит из купе.
В коридоре Аркадий оглядывается по сторонам. Тут никого нет. Все пассажиры сидят по своим купе. Дорожная скука.
Аркадий идет по коридору.
Из соседнего вагона выходит Антипов – второй проводник: высокий мужчина лет 50-ти, с лицом, изрытым оспой.
Антипов грозным шагом идет Аркадию на встречу. Что-то злобно бормочет себе под нос.
Аркадий отворачивается к окну. Прижимается к поручням. За окном мелькает голая степь.
Антипов останавливается рядом с Аркадием. Смотрит на мальчика липким взглядом, и гаденько улыбается.
Кладет руку Аркадию на голову:
– Ты не заблудился, малыш?
Аркадию почему-то становится страшно:
– А где «вагон-ресторан»? Меня отец послал – за сигаретами.
Антипов заглядывает Аркадию в глаза. Улыбается желтым ртом.
– Вот, смотри, иди прямо! Всегда – прямо!
Проводник неприятно хмыкает. Аркадий буквально выдергивает голову из рук Антипова. Опускает глаза.
– Спасибо.
Аркадий отходит.
Проводник направляется дальше по коридору, но прежде чем скрыться за дверью – еще раз поворачивается к подростку. В ту же секунду, по странному совпадению, – оборачивается и Аркадий. Неловкая ситуация. Их взгляды встречаются.
– Прямо! Прямо!
Аркадий кивает. Быстро выходит из вагона. Проходит громыхающую сцепку состава. Входит в соседний вагон.
Аркадий входит в тамбур. Возле грязного окна стоит карлик Клепа, толи ребенок, толи лилипут. Чинно курит.
– Мальчик, а далеко еще «вагон-ресторан»?, – спрашивает его Аркадий.
