Глава 1. Первый советский фуршет
Стояла осень 1989 года. Веселый дух перестройки летал над пустыми прилавками магазинов.
Больше всех ликовали журналисты. Свобода! Они задавали любые вопросы и говорили на любые темы. С еще не окрепшей храбростью они спрашивали на улице прохожих – одного, другого третьего. «Что вам дала перестройка?» И граждане с немыслимой прежде смелостью прямо в объектив телекамер выплескивали: «Перестройка мне ничего не дала». «Серьезных перемен не вижу». И без оглядки, без утайки! Смело можно было сказать, что перестройка не дала ничего. Граждане пьянели от непривычной смелости.
Газета «Известия» 9 октября 1989 года писала.
«…Сама возможность не на кухне, а с телеэкрана критически оценивать результаты официальной политики уже есть знак перемен, об этом теперь словно бы забывают – кстати, вот и еще одно обретение перестройки: гласность входит в привычку».
Повсеместно, в газетах, с телеэкранов начали говорить правду, и появлялись такие, горечью отдающие строки:
«Митинг проходил бурно. Это и понятно: недовольство ростом цен, инфляцией, постоянным дефицитом растет, а проводимые реформы не сказались пока на улучшении качества жизни. Но кто же виноват в этом и что делать? Вечные наши вопросы…»
Еще не отменили КПСС, не исчезло Политбюро, еще не перестали отмечать праздник Великой Октябрьской Социалистической революции.
******
Никогда прежде Вере не доводилось бывать в отеле «Октябрьский», в последствие переродившийся в Президент-отель. В застойные времена это монолитное здание из красного кирпича отворяло свои засовы только для избранных гостей ЦК КПСС. Теперь, в перестройку, завеса таинственности вокруг этого здания спала. И Вера попала в святая святых.
Ее поразила роскошь, столь неожиданная для политической структуры, пропагандирующей строгость и аскезу. Полы были устланы мягкими коврами с таким длинным ворсом, что в нем терялись мыски туфель. Множество лампочек высвечивало массивные люстры и отражалось в хрустальных подвесках. Вера прошлась по огромному фойе, заглянула в один из залов – его стены были обтянуты играющим шелком, и точно такой же тканью были обтянуты кресла и диваны. Кругом сверкали зеркала в массивных золоченых рамах. Солидно, со вкусом и по-имперски роскошно. В такой обстановке хотелось грациозно распрямить плечи. Сама собой менялась походка: ритмичный ускоренный шаг становился неторопливым и плавным, а громкая речь – по-музейному сдержанной. Все располагало к личному удобству и комфорту.
По всему было видно, что подобное чувство возникало не только у нее. В миг все вокруг стали подтянутыми, величавыми, передвигались степенно и говорили не торопясь.
Вместе с другими приглашенными Вера вошла в концертный зал. Заняла восемнадцатое место, обозначенное в билете. Цифра показалась ей весьма символической, означающей начало самостоятельной жизни, и это ее приободрило.
Она с неохотой отправлялась на это мероприятие, посвященное Октябрьской революции. Слишком много работы! Приглашение она восприняла как досадную шутку. В самом деле, как можно сидеть и спокойно слушать какой-то концерт, когда завтра с раннего утра встреча с поставщиками, и надо продумать, как с ними договариваться, чтобы сделка не сорвалась. Денег нет, за контракт платить нечем, надо договориться так, чтобы отложить платеж, потому что комплектующие были нужны сегодня, нужны как воздух.
Приглашение на вечер ей передал Вячеслав Георгиевич Зельдин, племянник известного артиста и банный приятель второго секретаря Краснопресненского райкома партии. Билеты на подобные мероприятия распространялись только через райкомы. По блату. Самое популярное словечко советского застоя! В недалеком прошло Вячеслав Георгиевич был ее начальником, а теперь стал представителем учредителя хозрасчетного предприятия, которым и руководила Вера. Вручая билет, он сказал с улыбкой:
– Ты у нас передовик производства. Иди, наслаждайся. Там будут такие же, перспективные, как ты.
Вере его ирония показалась оскорбительной, хотя, по сути, он не погрешил против истины. Она не была передовиком в советском смысле слова, то есть она не стояла у станка, не делала четыре плавки за смену, в восемь раз перевыполняя план. Но совсем недавно она подала заявление о вступление в КПСС, она одна из первых вступила на сложную дорожку развития частной инициативы. Вот уже второй год созданное Верой хозрасчетное предприятие исправно работало. Чем не передовик! Но как тяжело все это давалось. Ох, недаром говорят, что инициатива наказуема. Сколько раз она в этом убеждалась! Но ни за что, ни за какие коврижки, она не согласилась бы отдать свою инициативу. Ей все очень нравилось! Пусть тяжело, но как же интересно. Она была как раз из тех, кому перестройка дала очень много. Не в финансовом смысле. Нет! Но перестройка дала ей гораздо больше, чем просто деньги. Перестройка дала ей возможность раскрыть себя. А тяжело? Что же, по-другому не бывает. Per asperam – ad astra. Сквозь тернии – к звездам.
Год назад она еле уломала своего начальника, Вячеслава Георгиевича, чтобы выделить технологическую линию из цеха видеозаписи и создать самостоятельное видеопроизводство для обслуживания населения. Начальник поначалу и слушать ее не хотел. Отмахивался с первых слов. Ну что она скажет! Милая барышня, вот как он ее воспринимал. Но когда она, наконец, заставила его вникнуть в ее слова, он моментально уловил, что дело во всех отношениях выгодное, и дал добро.
Уже через несколько месяцев предприятие стало давать прибыль. Но эта прибыль не могла сравниться с теми душевными затратами, которые Вера вкладывала в работу. Дело было новое. Каждый день – неизвестность. Наверное, подобное испытывают космонавты, отправляющиеся в космос. А как там? А что будет? А кто нагрянет с проверкой? А какой еще новый придумают закон? Да и вообще, какие законы! Их попросту не было.
