Вечер выдался холодным. Пропитанный днепровской влагой ветер пробирался за шиворот и вызывал желание поскорее добраться до дома, где весело плясал в камине огонь, заигрывая с деревянными и совершенно безразличными к пламенному обаянию полешкам.
Вере не повезло – коляска, пойманная услужливым дворником, не отличалась комфортабельностью, да еще и верх не поднимался, так как был неисправен. Нахохлившись воробушком, девушка стойко выносила превратности поездки, наблюдая вокруг себя планомерное вымирание города. Погода не благоприятствовала народным пешим гуляниям, одинокие путники спешили укрыться от холодного ветра в стенах домов и клубов по интересам. Еще несколько часов бодрствования и затем город окончательно уснет, закутанный в туманное манто Приднепровья.
Расплатившись с извозом, Вера поспешила к калитке. Невысокие фонарные столбы, увенчанные ореолами света, скучали на узких дорожках внутреннего сада. Епанчина взглянула на свое окно – заперто, но освещено. С недавних пор и с разрешения директрисы гимназии в комнату преподавательницы исторических наук было позволено входить нескольким особам – Зайке, тете Маше и Александре. Кто-то занимался, кто-то подбрасывал дрова в камин, а кто-то приносил вкусности. Варвару, конечно же, такое положение дел не устраивало.
- Вера Николаевна…
Епанчина шарахнулась в сторону, хватаясь за сердце.
- Мистер Дрэйзен! – Вера смогла быстро взять себя в руки и не ругнуться. – Вы напугали меня до смерти.
- Не хотел, приношу свои извинения.
Голос Фредерика Вере не понравился. Но еще больше девушке не понравился вид британца. Когда помощник вице-консула вышел из тени и ступил в круг света, Вера повторно отшатнулась: темные круги под покрасневшими глазами, слипшаяся челка, осунувшееся лицо и посеревшая кожа – не пугающий ли образ графа Дракулы?
- У вас губа разбита! – вдруг заметила Вера. – И где ваш головной убор? А где пальто?!
Британец прикрыл глаза и вдруг пошатнулся. Епанчина тут же подставила руку.
- Я шел к вам, Вера Николаевна, но у парка на меня напали.
- О, мой Бог! Кто?!
- Не могу знать, Вера Николаевна, но они забрали у меня все ценные вещи. И позвать на помощь было некого. Как вы понимаете, сейчас в этих местах не слишком людно… после взрыва…
Дрэйзен закашлялся, вызывая в Епанчиной новый прилив жалости.
- Пойдемте в дом, - девушка потянула британца к главному зданию гимназии, - вам необходимо срочно выпить горячего, иначе подхватите воспаление легких…
- Что, простите? – Фредерик притормозил немного, прислушиваясь к речи спутницы.
- Пневмонию подхватите, вот что! – разозлилась Вера. – Идемте скорее же!
На кухне, которая жила по своим непонятным Епанчиной часам, обнаружилась добрая тетя Маша. Пахла, правда, она сегодня по-особенному. Потом оправдалась – поминала усопшего. Однако обязанности свои выполнила на «отлично».
Дрэйзена усадили на невысокий стульчик у огромной печки, накрыли пледом и вручили медную кружку с чаем. Заставили снять обувь и отобрали отсыревшую на ветру одежду.
- Вам необходимо срочно обратиться к полицейским, - Вера сидела на приличном расстоянии от британца и тоже держала кружку с чаем. Тетя Маша, мурлыча себе под нос знакомую мелодию, шумела в подсобном помещении.
- Не могу, - прошептал помощник вице-консула, глядя на Веру испуганным взглядом.
- Это еще почему? – Епанчина тоже перешла на шепот.
- Я не вправе… - одними губами произнес Фредерик, отворачиваясь к огню, - я не могу так с вами… и с ним…
Вера почти не слышала слов, но внутреннее чувство беспокойства заставило подняться и перейти поближе к пострадавшему.
- С кем и что вы не вправе? – Епанчина присела, поправляя нежнейшей шерсти фишю, вгляделась в профиль британца.
- Я, простите, не знаю, кто на меня напал, но знаю, из-за чего, - длинные пальцы британца, сжимавшие кружку, мелко дрожали. От чего по поверхности чая пошла рябь. Отблески огней тут же весело запрыгали, играя в салочки.
- И из-за чего же? – отвлекаясь от игры света, уточнила Вера, и перевела взгляд на Фредерика Дрэйзена.
Мужчина смотрел на Веру. Не в глаза. Он смотрел на девичьи губы, глаза его затуманились. Британец силился продолжить рассказ, однако мысль, похоже, ускользала от него.
- Я… я…, - Фредерик, наконец, смог оторваться от созерцания женских прелестей, и поднял глаза, - вы так прекрасны, Вера… Н-николаевна.
Сердце Епанчиной трепетало. Незримое марево романтики воссияло под высоким потолком кухни, заливая все вокруг новыми красками.
- Фредерик, скажите, - поддавшись чужому настроению, Вера продолжала шептать, - почему вас избили?
Британец закусил губу. Было видно, что он сомневается в правильности своего решения, рассказать все Епанчиной. Все решил простой на первый взгляд жест – Вера положила свою ладонь на руку Дрэйзена. Мужчина тот час глянул вниз и судорожно вздохнул. Девушка совершенно забыла, что в начале двадцатого столетия подобный выпад носил крайне интимный характер.
- Фредерик, вы можете мне доверять, - продолжала наступление Вера, поглаживая рукав рубашки и почти доводя нервную систему мистера Дрэйзена до экстаза. – Вы должны знать, что я дала себе обещание во что бы то ни стало найти грабителей. Ведь именно из-за них пострадало так много людей. Я уверена, что первый взрыв, - продолжала заговорщицки шептать Вера, - был отвлекающим маневром. Ведь абсолютно все отвлеклись от своих дел. В этом сонном городишке так мало событий. И грабители воспользовались ситуацией. Это жестоко, я знаю. И поэтому, именно поэтому, я страстно желаю наказать виновных. Вы меня понимаете?
Заглядывая в глаза собеседнику, Вера подалась вперед, не удержалась на ногах и буквально упала в объятия британца. Отбросив кружку с чаем, Фредерик ловко подхватил девушку, и сжал в объятиях. Епанчина на мгновенье потеряла ориентиры. От близости привлекательного мужчины закружилась голова, а ноги стали ватными.
- Простите, - Вера попыталась освободиться.
Нехотя, но все же аккуратно Фредерик поставил девушку на место, продолжая поддерживать под локоток и неотрывно смотреть в глаза. Вере казалось, вот-вот мистер Дрэйзен преступит все законы приличия, притянет к себе и, низко склонив голову, нежно-нежно дотронется губами…
- Я расскажу вам все, что знаю сам, - не отводя взгляда, прошептал Фредерик, - только пообещайте, что никому не скажете. И бросите это скверное дело. Пускай расследование ведет полиция.
Теперь уже Вера закусила губу. Обещать она могла бы много, а затем нарушить данное слово. Но это в том мире. В ее прошлой жизни. А здесь… Здесь пока репутация и честное слово, как и честь, шли рука об руку. И Вере безумно хотелось продлить эти морально-этические заповеди рыцарства еще на много лет вперед.
