- Зачем подписал контракт? Ведь мог бы отказаться…
- А ты? Почему ты не отказалась?
Я отвожу взгляд, ищу подсказку в траве.
- Так было правильно…
Евгений удивлен моим ответом. Он не может подобрать слов, поэтому просто открывает рот, но не говорит ничего, и снова его закрывает. Отворачивается, стирает воду с лица рукой.
- Мне кажется, у тебя слегка сбит прицел. – Он, наконец, находит слова. При этом дает знак фотографу уйти в тень. И прячет руки в карманы брюк.
- Считаешь, что я нацелилась не на того?
Мой вопрос смешит Евгения.
- Это ведь не твоя была идея. С контрактом…
- Не моя.
У меня нет карманов, поэтому мне некуда деть руки.
- Я говорю, что у тебя слегка сбит прицел на твоем эсминце «Правильный». Ты могла бы упасть в обморок…
- Это не помогло бы. – Я в этом уверена. Я думала над таким вариантом. – Лучше бы упал метеорит…
Евгений смеется.
- Идем в дом. Уже ничего не изменить.
Я хотела бы сказать, что можно попытаться жить дальше, но кажется, это жутко избитая фраза.
Я принимаю предложение мужа идти в помещение. Он снимает пиджак, подходит ко мне близко-близко, и накрывает нас, как зонтиком. Камера фотографа не перестает щелкать затвором.
В доме нас ждет угощение. Ненужное. И тосты. Притворные. Отец показательно холоден. А мама озадачивает меня лукавыми подмигиваниями. И оба они очень скоро прощаются.
Мать Евгения смотрит на меня косо. Бертрис обижена на меня за отказ от венчания и «гранд-опера-бракосочетания». До нее не достучались мои аргументы. Слишком толстый слой мишуры. Пружинит. Проглатывает звуки. Но мне все же жаль, что я успела настроить ее против себя.
Вскоре уходят и мои новые родственники. В доме становится тихо, но это тишина насыщенна, как воздух перед грозой. Ничего не давит, но что-то толкает. А к чему – мне пока не разобраться.
Лиз занята с фотографом. Они отбирают фото для различных блогов, СМИ и соц-сетей. Егор пытается сокрушаться над моей размокшей прической, поэтому я отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи и ухожу в ванную смывать грим к чертовой бабушке.
Евгений окликает меня, когда я поднимаюсь на десятую ступень. Он стоит внизу, его волосы все еще влажные, как и глаза. Он хочет что-то спросить, но я вдруг слышу шум гравия и перевожу взгляд на закрытую дверь. Кто-то приехал и давит на клаксон. А затем открывает дверь с ноги.
Евгений уже отвернулся от меня, и когда на пороге объявляется незваный гость, совсем теряет ко мне интерес.
- Эй, молодожены! Вы уже закончили?
Николя выглядит растрепанным. И даже кажется пьяным… Все же я была права, когда просила Евгения не брать брата с собой. Я даже слегка удивлена, что мою просьбу выполнили.
- Жека! Смотри, с чем я приехал!
Евгений выглядывает из-за плеча брата и присвистывает. Мне тоже интересно, но для того, чтобы рассмотреть, на чем приехал Николя, мне бы пришлось либо спуститься вниз, либо подняться наверх, потому что козырек над входом закрывает вид из мансардного окна.
Я остаюсь на месте, ожидая, вспомнит ли Евгений о моем существовании? И он вспоминает.
- Я сейчас…
Гайсин-младший хлопает брата по плечу и поднимается ко мне.
- Мне бы хотелось поговорить про… этот дом.
Он слегка заикается. Неужели смущен? Но я его перебиваю. Я и так знаю, о чем он хочет поговорить.
- Тебе не обязательно проводить здесь каждый день… гм, ночь. Единственная просьба: если не ночуешь, не светись на пати с длинноногими девулями. Делай вид, что занят работой. Тебе не обязательно хранить верность, но твои походы налево от официального контракта могут пагубно сказаться на стоимости акций нашего концерна. Первый год – самый сложный. Потом наши позиции укрепятся. Тогда обговорим новые детали.
Я не даю Евгению и слова вставить. На нас с откровенным интересом смотрят Егор и Николя. Даю Евгению секунду. Но он даже не пытается возражать. Значит, сказать ему больше нечего. И я, кивнув головой на прощание, ухожу к себе.
Евгений Гайсин.
Я смотрю вслед жене. Удивительным образом мир вокруг меня расслаивается, я вижу начинку торта и разделяю коржи на составляющие. Не жизнь, а инфографика. И сейчас она, почему-то, выделяет наиболее важные для меня детали, поднимает по лесенке приоритетов, как фейсбук - индивидуальные посты. Неожиданно для меня на верхнем слое обнаруживается спина Юлии. Лопатки, прямо под изгибами которых вольготно расположилась бордовая опушка лифа ее свадебного платья. Шелест ткани длинной юбки. Запах мокрой травы. А уже под всем этим – копошится оливье из хохота брата, хлопанья дверцей машины, телефонных трелей. И почему-то хочется отгородиться от жизни, в которой я был весел и беззаботен. Почему-то хочется идти за запахом мокрой травы…
Николя, кажется, зовет меня, его голос звучит так, словно нас разделяет взорвавшаяся подушка безопасности, а я сам – оглушен и засыпан бархатным пеплом талька. Я не оборачиваюсь. Отмахиваюсь от него и бреду вверх по ступеням. Меня задели слова Юли. Задели так, что я оглох. Совсем так же, как когда-то в аварии.
Она не хочет, чтобы я ходил налево. Кажется, так она сказала? И еще что-то про то, что мне нет необходимости появляться в этом доме…
Это воспоминание ранит еще больше, но и отрезвляет. Я, наконец, понимаю, что меня зовет брат. Я обнаруживаю себя на верхней ступени, буквально в нескольких шагах от приоткрытой двери ее комнаты. Ее – Юлиной комнаты. И оборачиваюсь, смотрю вниз.
- Ну, чего ты там застрял? – Николя недоволен, я буквально чувствую, как меня накрывает с головой. – Тебе же четко сказали: свободен!
И меня бросает в другую крайность. Да, Николя напомнил, что меня видеть не хотят. Но также, я помню, что она сказала – не гулять с кралями. Она не хочет видеть рядом со мной никого. И я не реагирую на призывы брательника, а иду в ее комнату.
Дверь не заперта. Даже не захлопнута. Мне достаточно толкнуть ее одним пальцем, и створка медленно отползет в сторону.
Я так и делаю: выставляю указательный палец и дотрагиваюсь до белой отполированной поверхности. Дверь слишком легко поддается.
Но в комнате пусто.
Я слышу шум воды. Она в душе.
А платье – слепящее белоснежное платье – бездумно брошено на спинку кресла. Бордовая опушка подола слегка шевелит ворсинками, словно сканирует пространство на наличие чужеродных тел. И я снова удивляюсь, до чего мне четко видны все детали: пылинки, зубцы потайной молнии, искры солнца на мокрых еще от дождя листьях деревьев, растущих под окном и остриженных умелым садовником… Много деталей, почему-то кажущихся моему мозгу очень важными.
В какой-то момент голову посещает шальная мысль: она не закрыла дверь спальни и пошла в душ, думает, что я приду за ней, пойму намек… И я даже делаю шаг в сторону ванной, откуда слышен лишь звук воды. А еще я чувствую ее запах. Шампунь это или духи, или сама она пахнет, как яблоневый первоцвет… Не важно. Мой мозг все еще получает слишком четкие сигналы и фиксирует слишком мелкие детали. Я хочу зайти в ту дверь, за которой шумит струящаяся вода, но я не могу себе это позволить.
