Эль Бланк, Ольга Копылова
Моревна и Чароит
ПРОЛОГ
Гулкий удар упавшего камня отразился от гряды невысоких скал. Мощной волной пронёсся по песку, потревожив рябь на дюне. Едва неживая природа успокоилась, пробудилась живая — воздух наполнило яростное шипение, а из мелкого каменного крошева, судорожно извиваясь, вынырнуло гибкое длинное тело. Быстрым рывком ударило клыкастыми зубами по придавившему его валуну, а затем опалило огнём, в который обратилось, окончательно развоплощаясь.
Камень, миновав жаркую обжигающую волну, продолжил катиться под уклон бархана. В движении принял облик мужчины, прижавшего голову к груди и обхватившего руками согнутые колени. Увязнув в песке, стихийник вскочил на ноги, суматошно осматриваясь и прислушиваясь, пытаясь обнаружить очередную угрозу. И едва успел закаменеть, когда со спины на него бросилась ещё одна пустынная гадюка.
В неподвижном облике раздавить тварь он не мог. Пришлось выжидать, пока змея отползёт от неуязвимого камня, и лишь тогда менять ипостась на человеческую. А затем спешно бежать к скалам, потому что теперь ему вдогонку бросилось не меньше десятка змей, почуявших возможную добычу, которой в пустыне не так много.
Однако и скалы не стали спасением. Природные обломки горной породы вырывались из-под ног мужчины, словно живые, и царапали руки, когда он пытался за них ухватиться. Но стихийник упорно карабкался, преследуемый яростным шипением. Пот заливал глаза, растрепавшиеся волосы лезли в лицо и мешали обзору, горячий сухой воздух обжигал горло…
Жуткий вскрик разнёсся по ущелью — не заметивший разлома, оступившийся, беглец провалился в пугающую темноту. Ударившись о выступ, невольно принял стихийную ипостась — обратился в валун, который кубарем прокатился по наклонной стене. Выкатился на дно пещеры, с разгона сминая древесную кору, мох, сухую траву и проламывая скорлупу лежащих на этой подстилке яиц.
Вновь принявший облик мужчины, стихийник пытался встать. От неожиданности и непонимания ошарашенно осматривался. С ужасом уставился на свернувшихся в позе эмбриона дракончиков размером с человеческую голову, жутко шевелящихся в осколках серой скорлупы и развоплощающихся в струйки воздуха.
Накатившие сожаление, чувство вины и паника длились недолго, сметённые ворвавшимся в пещеру ураганом. Разгневанная стихия подхватила невольного убийцу, подняла к самому потолку пещеры и с наполненным болью рёвом швырнула вниз. И снова облик камня спас мужчину. Вот только сохранять его долго сил уже не осталось. Ещё миг — и оглушённого, расцарапанного об острые грани преступника вновь вздёрнуло в воздух, чтобы уничтожить. В последнее мгновение сумев обрести каменную ипостась и тут же её потеряв, ничего не понимающий стихийник с трудом встал на колени. Поднял голову, смиренно ожидая расплаты. И она последовала без промедления — воздушный вихрь свился в тёмно-серого дракона с большими кожистыми крыльями и узким изящным телом. В свинцово-серых глазах бушевали гнев и отчаяние, загнутые когти мощных лап яростно швыряли каменное крошево — ящер желал отомстить за своих детёнышей.
Мужчина приготовился развоплотиться — приближающаяся раскрытая зубастая пасть не оставляла ему шансов выжить. Он зажмурился и потому не увидел, как в чешуйчатую спину вонзилась покрытая смолой стрела. Следом ещё одна. Ящер оглушающе взревел и закружился в своём животном облике, не имея возможности изменить его на стихийный. Хвостом задев так и не уничтоженного врага, отбросил его на камни.
Дракон бился о стены пещеры, стараясь стряхнуть с себя жалящие, глубоко впивающиеся иглы. Но новые стрелы окончательно лишили его сил, и он рухнул бездыханной тушей на травяную подстилку, прикрывая собой остатки гнезда.
— Ты в порядке? — донёсся до дезориентированного мужчины уверенный спокойный голос. — Эй, ребята! Тащите эту тушу.
Пострадавший, приходя в себя, с трудом сфокусировал взгляд на подошедшем мужчине. Темноволосом, с аккуратной окладистой бородкой, одетом в добротную походную куртку и суконные штаны, заправленные в высокие голенища кожаных сапог. Лицо, хоть и выглядело холёным, не казалось спесивым, скорее наоборот, внушало доверие.
Закончив раздавать указания, незнакомец вновь повернулся к спасённому. Типичные для снежника льдисто-голубые глаза посмотрели с неодобрением, проскользнувшим и в интонациях:
— Ты чего в одиночку в гнездо полез? И без оружия! Жить надоело?
— Я от гадюк убегал. Случайно сюда провалился.
Мужчина хмыкнул, присел на камень рядом. От его цепкого взгляда не укрылись ни исцарапанные руки, ни ссадины на лице, ни потрёпанная одежда — разодранная в клочья, непонятная, когда-то белая накидка на плечах, висящие лоскутами порванные штаны и покрытый толстым слоем пыли башмак. Второй вообще отсутствовал, видно беглец потерял его и сам не заметил.
Снежник невольно ему посочувствовал — ведь парень совсем молодой! Лет двадцать пять от силы. Неужто ограбили лихие стихийники и бросили на погибель? Досталось ему крепко, раз весь в грязи. Даже цвет волос трудно разобрать, ясно только, что тёмные.
— Кто таков? Откуда? Звать как? — решил выяснить, что же произошло.
— Чароит, — без раздумий выдал пострадавший. — Я из…
Он осёкся и умолк. На лице застыла растерянность, в карих глазах отразились мучительные попытки восстановить в памяти события, предшествующие его появлению в пустыне.
Увы, в голове царила пугающая пустота, порождая беспомощность и смятение. Стихийник и рад был бы ответить на вопросы, да только говорить оказалось нечего. Оттого и схватился за голову, пробормотав:
— Чтоб мне развоплотиться! Ничего не помню.
Снежник насторожился. Мелькнула мысль, что собеседник что-то желает утаить, и тут же пропала — очень уж неподдельными были слова и действия. Да и шишка на лбу, наливающаяся багровым, наглядно свидетельствовала о причине помутнения рассудка.
— Ты Изначальную-то попусту не гневи, — пристыдил он Чароита. — Её милостью выжил. Знать, не пришёл ещё твой черёд развоплощаться. Имя при тебе, и то недурно. Уже есть о чём говорить.
Он снял с себя куртку, накинул на плечи пострадавшего, и тот с изумлением пробормотал:
— Спасибо, конечно, только не стоило. И так помог мне, да ещё и куртку отдал. Я верну… как смогу. Или заплачу.
— Чудно ты говоришь. Вроде слова знакомые, а будто и не по-нашему. Видать, головой сильно приложился. Или край твой далече. Забыл ты, что долг жизни превыше ничтожной вещи.
— Тебе не нужна компенсация за куртку? — Чароит с растерянностью взглянул на мужчину, не понимая, каких слов тот ждёт.
— Чего с тебя взять-то, бедовый? — хмыкнул снежник. — Рода племени не знаешь, весь оборванный. Не бери в голову. Изначальная меня покарает, если я с тебя, убогого, лишку требовать стану.
