1. Пролог
— Князев, у меня на столе твой брат. Пулевое. Очень близко к сердцу…
Он уже ответил, что выезжает, а я впала в ступор, слушая гудки в трубке. Сердце скакало в горле, руки тряслись и не слушались, пока пыталась выудить форму из шкафа…
— Ива Всеславовна!
Я вздрогнула, наконец, выхватив штаны.
— Что там?
— Остановка сердца. Реанимировали. Но мы его теряем.
— Черт! — рявкнула я, натянула рубашку и бросилась в операционную…
Не было операции сложнее в моей жизни. Я видела, как отчаянно борется Игорь за жизнь Стаса, как восстанавливает сосуды на остановленном сердце, и никто не мог сказать точно, запустится ли оно снова…
И только я знала, что все это — моя вина. И старалась об этом не жалеть. Нельзя было. Я знала, что делаю. Знала, что если не остановлю Стаса, он разрушит жизнь Игоря до основания, а я не могла больше на это смотреть. Игорь не заслуживал этого…
— Разряд!
Удар.
— Нет пульса.
— Еще разряд!
Удар.
У меня задрожали ноги, перед глазами потемнело.
— Нет пульса.
— Ива! — гаркнул Князев, и меня подбросило. — Помоги!
Зачем еще ведьмы в операционной? Чтобы не дать умереть кому-то, кого не смогли убить несколькими часами ранее.
Я вскинула руку…
… и всадила в умирающего пациента самое страшное заклинание, которое пришло мне на ум в эту секунду…
— Есть пульс! — констатировал Князев.
А я медленно осела, проваливаясь в темноту. Последнее, что слышала — шелест собственного пульса в ушах, который точно совпадал со звуком датчика, подключенного к пациенту на операционном столе.
Я обязательно об этом пожалею.
Но это будет потом.
2. 1
Так странно начинать жизнь заново…
Почему-то в том, что я умер, сомнений не было.
Первый вдох принес боль. И запахи… Много… В основном что-то лекарственное. Металлический привкус на языке хотелось запить.
Очень хотелось пить…
Но все это показалось неважным, когда пространство разодрало единственным звуком в тишине — мерный писк будто отсчитывал что-то…
Сердцебиение.
Я вспомнил, как услышал выстрел. И боль. Такую боль я еще никогда не чувствовал. Будто грудную клетку пронзило раскаленным прутом и вскипятило кровь. Последнее, что я помнил — как сердце пытается выдраться из груди. В таком состоянии уже не обернуться зверем, не спасти себя.
Тот, кто в меня выстрелил, совершенно точно меня убил…
Поэтому жизнь началась заново. Определенно.
— Стас, ты меня слышишь?
Я попробовал пошевелиться и мотнуть головой. Получилось. Хотя будто стоило всех сил. А открыть глаза — последних их остатков. Но мне не нужно было смотреть, чтобы знать, кто стоял рядом.
— Операция прошла успешно, твое сердце в порядке, — официально констатировал брат. — Будет.
Ну почему меня удивляет, что оперировал именно он? Я же сам приперся к нему в больницу. Удивляло ли то, что меня, наконец, подстрелили? Нет. Я потерял бдительность. Слишком много всего случилось в последние дни, и я забыл о приоритетах.
Когда увидел Игоря у отца, подумал, что убью его. Был уверен, что он наговорил отцу обо мне всего. А он ни слова не сказал, как выяснилось. Ему просто было плохо. И он приехал домой.
Тогда я впервые осознал, что мать он отобрал не у меня прежде всего. У меня ее и так не было. Давно. Он отобрал ее у себя, и ему ничего не осталось больше. И ехать некуда.
— Мне нужен кто-то из отдела, — прохрипел я и тяжело сглотнул. — Чтобы им дали знать…
Очертания брата расплылись между ресницами. Я видел, как он то ли кивнул, то ли покачал головой.
— Повезло, что ты оказался рядом с хирургией, — заметил он многозначительно.
Я усмехнулся, и губы запекло, стоило потянуть их в стороны.
— Я шел к тебе, — выдавил хрипло. — Отец просил с тобой увидеться.
— Понятно, — равнодушное.
Игорь молчал долго.
— Кто мог в тебя стрелять? — спросил наконец.
— Я — не только дерьмовый брат. — И я облизал губы. — У меня много врагов.
— Тебе пока нельзя принимать посетителей. Все очень серьезно, Стас. Ты едва не погиб.
— Это серьезно только для тебя, Игорь. — Боль никак не способствовала оттоку желчи в голосе. — Твоему чувству вины еще одну смерть в семье не пережить…
— У тебя бы уже не было возможности этим насладиться, — огрызнулся Игорь. — Отдыхай.
— Куда ж я денусь, — проворчал в его спину и растекся по подушке, чувствуя адскую усталость.
Тишина неприятно сдавила голову тисками. И только звуки датчиков немного разгоняли эту тяжесть. Я прикрыл глаза и прислушался. Сердце билось в груди ровно, и это показалось непривычным. Раньше я не чувствовал его вовсе. А теперь ощущал так, будто бы оно было живым — щекотало внутри, пульсировало…
А когда подумал, что Игорь наверняка позвонит отцу, оно как-то неприятно ударилось о грудную клетку и забилось быстрее…
***
3. 2
***
— Как он? — Я подняла взгляд на Князева.
Игорь хмуро изучал мою кардиограмму.
— Нормально, — отмахнулся, не давая сбить себя с толку. — А вот ты беспокоишь. Может, отдохнуть нужно, Ива?
— Наверное, — вздохнула я, спуская ноги с кушетки.
— Куда ты собралась?
— На обход.
— Ива, — угрожающе прорычал Игорь, преграждая мне путь с кушетки. — То, что ты ведьма, никак не гарантирует тебе иммунитет от истощения. У тебя анемия. И это — лишь следствие, а не причина усталости.
— Я приму к сведению, — злилась я. Сегодня все это бесило как никогда. — Князев, ты нужен кому-то, или у меня устаревшие сведения?
Игорь тяжело вздохнул.
— Это — не основание лишать меня тут авторитета. Я назначил тебе железо капельно. Ива… — Он взял меня за плечо и заглянул в глаза так, как мог только он. — Что происходит? Когда ты запустила программу самоуничтожения и по какому поводу?
Я прикрыла глаза, силясь не расплакаться.
Когда-когда?..
Когда ты объявил, что у тебя есть Яна.
Нет, конечно, мужчина не должен сам догадаться, что его кто-то любит до потери пульса. Но пульс этот я позволяла себе терять только, когда Князева нет поблизости. Играть друга годами сложно. Но оборотни не влюбляются в ведьм. Как и ведьмы — в оборотней. А если и возможны исключения, то только с какой-то одной стороны…
У нас двоих этим исключением стала я. Игорь же считал меня лучшим другом. И я надеялась, что мне этого хватит. Я изо всех сил старалась помнить, что он рано или поздно выберет себе женщину для создания семьи, а я навсегда останусь для него особенным другом. Этого должно было быть достаточно.
Только достаточно мне не было. Мне было так плохо, когда я видела страдания Игоря, что готова была на все, чтобы хоть одному из нас стало хорошо. Проблема оказалась в том, что я не знала, насколько сильно влюблена. А когда увидела его брата на парковке возле больницы, даже не задумалась о выборе. Методичное изматывание, которое устроил ему Стас, измучило Игоря, и я не могла больше на это смотреть...
Мне было слишком больно.
