1. Пролог
За окном автомобиля лил дождь. Свет фар встречных машин больно бил по глазам, и я жмурилась на россыпь капель на стекле, переливавшихся от яркого света. Кожа шеи горела от царапин, которые оставил Стерегов, вытаскивая меня из холла гостиницы. Теперь он сидел на переднем сиденье, сгорбленный в напряженной позе, и всматривался вперед. Водитель его тоже безмолвствовал.
Когда мы оказались с Михаилом на улице, я не увидела никого, кто помог ему меня найти и сделать беспомощной, заперев дар ошейником. Только машина ждала у фасада. Водитель открыл передо мной двери, и Стерегов швырнул меня в салон.
Ненавидел…
Я чувствовала это всем своим существом. Кожа словно остывала от невозможности пользоваться силой, пальцы еще покалывало, но они стремительно коченели от холода. И моя уверенность в себе гасла. Я беспомощна теперь перед этим монстром…
Бессильна.
Мне хотелось напомнить себе, что еще час назад меня уже ничто не пугало. Все было под контролем. Но неизвестность, которую гарантировал мне Стерегов, кидала в дрожь. Хотелось потребовать у него ответа на вопрос: что он собирается сделать? убить? или сначала помучить? Но я молчала, ежась в комок и пытаясь согреться.
Да, я бросила его, хотя когда-то давала согласие ему принадлежать. Не явилась, не подчинилась законному требованию оборотня вернуться, подписав себе смертный приговор. И он вправе сейчас меня за это разорвать…
Как же горько…
Мы когда-то мечтали о свободе… Только она оказалась никому не нужна, а мы — жестоко наказаны за мечты. Михаил стал одним из самых опасных и влиятельных мужчин моего мира. Его боялись и ненавидели все: и ведьмаки, и оборотни. Я же поняла, что оказалась неудачницей. Училась как проклятая, осваивала медицинские профессии, пытаясь быть отличницей во всем. Но так и не поняла, чего хочу от жизни…
Погруженная в свои мысли, я не сразу поняла, что мы въехали в частный сектор ну с очень нескромными домами. Машина плавно скользила по освещенным улицами еще некоторое время и остановилась около высокого забора перед отдаленным домом. Я пялила глаза на двор, пока ворота плавно закрывались за автомобилем, но уже через пару вдохов забыла обо всем. Куда делся водитель — даже не заметила. Стерегов открыл заднюю дверь и приказал глухо:
— Выходи.
Но когда я попыталась выбраться сама, подхватил под руку и вытащил из салона рывком. На ступенях крыльца я упала, больно ударившись коленками, но он словно не заметил — открыл входную дверь и втолкнул меня внутрь. А когда я уперлась, снова схватил за горло и прижал к себе спиной:
— Прости, красную дорожку не нашел, — процедил мне в затылок и неожиданно зарылся в волосы, шумно вдыхая. — Ты пахнешь маслом… растворителем… и продолжаешь грызть головки деревянных кистей…
Он скользнул подушечками пальцев по моим губам, а я, дрожа, прикрыла глаза. Когда мне отрезали все пути к отступлению, стало по-настоящему страшно. И во всем этом ужасе его слова и касания казались очередной иллюзией, пустой надеждой на то, что он может простить.
Стерегов отстранился, выпуская, и я едва не сползла на пол.
— А стиль работы ты изменила отлично! — Он обошел меня и направился куда-то через холл. — Я и не догадался, хотя мозги сломал смотреть на эту твою картину со свечей…
А я осталась стоять, вспоминая, как рисовала первую картину для него. Мне казалось, этот мужчина зацепится за любой намек — за стиль, за мимолетный запах, за ритм шагов… Все картины для Стерегова я писала правой рукой. И хоть это было ужасно сложно — сработало. Он получил препарат, спрятанный внутри, и схватился за возможность себя спасти. А мне повезло остаться неузнанной.
— Мне ужин и вино туда подать? Или все же снизойдешь до гостиной?
Я тяжело сглотнула и направилась к Стерегову. Ошейник перестал холодить кожу. Вскинув к нему руку, я не почувствовала ничего. Он остался лишь заклинанием.
Я прошла через мрачный холл и оказалась в гостиной. На столе свечи, вино… будто у нас свидание.
— Зачем я тебе? — прошептала, почувствовав его позади.
— У меня прямо злой рок — подбирать женщин за Тахиром, — усмехнулся он и сунул мне в руки вскрытое письмо, которое я собиралась отправить единственному мужчине, казавшемуся мечтой.
— У меня ничего не было с Тахиром, — зачем-то начала оправдываться, сминая письмо.
— Охотно верю, — Михаил уселся на стул передо мной. — Он, в отличие от тебя, шлюхи, верный.
— Да пошел ты! — прошипела я.
— Я и пошел, — холодно согласился он. — Но, как видишь, вернулся. За тобой. А ты? Зачем подкидывала мне препараты? Подставить хотела?..
Я застыла, тяжело сглатывая. Смотреть в его глаза стало больно. Грудную клетку жгло, душу будто драли когтями в клочья… И по щекам покатились слезы.
— …И что это значит? — раздраженно потребовал он. — Это ты украла последнюю вакцину?
— Ты же мне не поверишь, — шмыгнула я носом.
— Отвечай на вопросы! — угрожающе процедил он.
— Нет. Не я.
— А кто — знаешь? — через небольшую паузу потребовал он.
— Нет.
— Ринка, я скажу только один раз, но, думаю, ты это и так понимаешь. Ты у меня девочка неглупая. — В его глазах сверкнули темные искры. — Будешь врать, вести какую-то свою игру за моей спиной и морочить голову — я тебя убью. Тебе ясно?
— Мне неясно, зачем я здесь… — начала было я говорить.
Но он оборвал:
— Отвечай на вопрос!
— Ясно.
— А на свой вопрос правда не знаешь ответа? — насмешливо спросил.
— Десять лет прошло, — неуверенно выдавила я.
— Ты обещала мне себя, — замер он, уставившись на меня в упор, и показалось, будто вот-вот обернется монстром. — Отдалась, приняла метку и бросила умирать от неутолимого голода по тебе… Вот так прошли мои десять лет. А твои?..
Я отшатнулась, но он молниеносно взвился и схватил за затылок, притягивая к себе:
— …Есть будешь? — прорычал в губы хрипло. — В следующий раз я спрошу нескоро.
— Миш, не надо, — проблеяла я, задыхаясь от его близости.
— Чего не надо? — сдвинул он сурово брови и кивнул на смятый листок в моей руке. — А что надо? Отпустить тебя на казнь Высших, куда ты сегодня собралась? — И он поднялся рывком, швырнув стул в стену с такой силой, что он с грохотом разлетелся вдребезги. — Ты совсем дура, Ринка?! Это весь смысл, который ты нашла за десять лет жизни?! Тахира, которому даром не далась, и меня, которому твои предприимчивые идеи ни черта бы не помогли без тебя самой? — И он врезал кулаком в стену, в которую секундой раньше вжал меня. — Идиотка!
И снова его когти оцарапали кожу на шее, а сам он прожег меня горящим взглядом, сжимая пальцы на горле. Я схватилась обеими руками за его запястье, но он вдруг выпустил и тут же подхватил меня на руки. Я вцепилась в его плечи и прижалась к нему всем телом. Сил не стало. Бежать, что-то объяснять, бояться… Я сама коснулась лбом его скулы, с чего-то решив, что мне можно. Губы оцарапало короткой щетиной, когда он в ответ на этот мой порыв сжал зубы. Но одергивать не стал.
