1. Пролог
— Не жди меня сегодня.
— Марк, но у нас же…
Звонок обрывается, и я не успеваю напомнить мужу о годовщине.
У нас не ладится в последнее время — ссоры, мои срывы, постель, в которой я все чаще сплю одна. Я хотела устроить романтический вечер, купила подарок для Марка, а он снова решил остаться в городе.
И даже не вспомнил…
Смотрю на себя в зеркало, разглядываю платье, которое мой муж должен был сегодня снять с меня.
Я не могу провести еще один вечер в одиночестве в пустом доме. Просто не могу.
Набираю подруге, вспомнив, что она звала меня развеяться. Я отказала, сославшись на дела, но мои дела даже не потрудились дослушать все, что я хотела сказать по телефону тремя минутами ранее.
Такси до клуба, отыскать Лену внутри, протиснуться через толпу к спрятанному в углу столику. Обычно я не пью, но сегодня можно.
С годовщиной, любимый.
— Ты так и будешь грузиться? У тебя такое лицо, будто лимон жуешь, — Лена терпит меня уже около часа. — Что у вас случилось?
— Все, как и всегда, Лен. Все, как и всегда… — делаю маленький глоток, прочищаю горло. — Марк все чаще остается в нашей городской квартире. И вот сегодня, опять… Я не понимаю, что я делаю не так.
— И ты из-за этого такая кислая? Да брось, наоборот хорошо. Больше свободы… Сходи лучше еще за коктейлями, а? Мой заканчивается, — подруга быстро переключается. — С меня во-о-он тот мужик глаз не сводит, — кивает куда-то вправо. — Не хочу выпадать из поля его зрения.
— Схожу…
***
Я прихожу в себя в незнакомой квартире.
Оглядываюсь по сторонам — абсолютно все чужое. Пожелтевшие обои на стенах, старая мебель, деревянные оконные рамы с облупившейся краской на них.
Диван подо мной скрипит. Пытаюсь хотя бы сесть, но в висках тут же начинает нещадно стучать и низ живота скручивает тупой ноющей болью.
Во рту сухо, я даже сглотнуть не могу, потому что горло нещадно режет. Мне бы хоть глоток воды…
Моя сумочка валяется на полу, я дотягиваюсь до нее и не обнаруживаю там телефона.
Последнее, что я помню — громкие басы музыки, от которых начало нещадно стучать в висках. Я вернулась к нашему столику, отдала Лене ее коктейль и быстро допила остатки своего. Вместо второго я взяла себе апельсиновый сок, который планировала тянуть через трубочку остаток вечера.
Пытаюсь встать, стены сразу начинают кружиться, в глазах темнеет. Приходится вернуться на диван.
Опускаю взгляд на подол своего платья, который слегка задрался, и обнаруживаю на коже россыпь небольших синяков.
Откуда?..
Нужно собраться с силами и выбраться из этого жуткого места.
До двери я добираюсь со скоростью улитки по стеночкам. Стараюсь дышать через рот, потому что в воздухе стоит тошнотворная смесь непонятных запахов.
Наличных денег у меня нет, но водитель остановившейся возле меня машины соглашается подвезти меня до нужного адреса в обмен на сережки, которые по каким-то странным причинам остались в моих ушах.
Что со мной произошло? Как я оказалась в той квартире на самой окраине города? Откуда взялся такой провал в памяти?
Мужчина средних лет постоянно косится на меня в зеркало заднего вида, и я, честно говоря, его понимаю.
С волосами не пойми что происходит, под глазами черные комки осыпавшейся туши, платье порвано в нескольких местах — я только в машине это заметила.
Как же хочется оказаться в руках мужа… Чтобы Марк обнял меня, как умеет только он — крепко, почти на грани боли, но так уютно. Вдохнуть запах его туалетной воды и почувствовать себя в безопасности. Прижаться к его телу и дать волю душащим меня слезам.
Мне так страшно…
Наверное, будет лучше, если Марк еще не успел приехать. Я попробую сама разобраться во всем. Или сделаю вид, будто ничего не было.
Так ведь можно, правда? Убедить себя в том, что эту ночь я провела в нашей постели. Забыть весь этот кошмар…
Марк все-таки вернулся.
Он разговаривает с кем-то по телефону, крутит в руке пустой стакан, рядом на столе стоит полупустая бутылка его любимого бренди. Его рубашка расстегнута сверху, рукава закатаны, волосы сильно взъерошены. Мой муж выглядит так, будто не спал этой ночью.
— Марк… — из горла вырывается какой-то приглушенный писк, колени дрожат, я едва не валюсь на пол.
— Нагулялась?
Я знаю этот тон.
Жесткий, леденящий душу. Марк никогда не повышал на меня голос, но в моменты, когда он говорит вот так, я всегда думаю о том, что лучше бы он кричал.
— Марк, мне очень плохо…
— Я спрашиваю, нагулялась?
Стеклянные осколки в алых каплях падают на журнальный столик, когда Марк вытряхивает их из ладони. Он настолько сильно сжал стакан, что тот не выдержал.
— О чем ты говоришь? — замираю на месте, потому что мой муж сейчас похож на хищника, к которому лучше не приближаться. Одно неверное движение и я окажусь со свернутой шеей.
— А у тебя память отшибло, дорогая женушка? Так ты присаживайся, сейчас освежим.
Сбрасываю туфли, на каблуках я точно не смогу дойти до дивана. Опускаюсь рядом с Марком, двигаюсь ближе — мне резко становится холодно, а он рядом, такой теплый…
Марк перехватывает мои руки, сжимает запястья до боли.
— Не трогай меня. Иначе я за себя не ручаюсь, — цедит сквозь зубы, скидывает мои ладони со своего тела и впихивает свой телефон мне в руки.
На экране начинается какое-то видео. Сначала я не могу разобрать ничего, но уже через пару секунд приглядываюсь и узнаю себя.
Тот самый старый скрипучий диван. Мои зажмуренные глаза, мои руки на голой мужской спине. Пошлые шлепки бедер, мои сдавленные стоны, чужой голос, который называет меня хорошей девочкой и просит посмотреть в камеру.
И я действительно смотрю.
Только я не помню ни единой секунды этого фрагмента моей жизни.
— Как давно я хожу с рогами, Влада?
Я вздрагиваю. Не могу перестать смотреть на экран, пока по щекам бегут горячие слезы.
Синяки и это мерзкое ощущение между ног… Так вот откуда все это.
— Как давно ты спишь с кем-то за моей спиной?
Журнальный столик разлетается на части — Марк отшвыривает его в сторону, поднимается на ноги, а после нависает надо мной, вжимая в спинку дивана.
Я никогда не боялась мужа. Знала, что даже в порыве злости он не ударит меня. Мы часто ссорились в последнее время, но ни разу не доходило до рукоприкладства.
Марк вспыльчивый, да, но я всегда была его девочкой. Той, которая нуждалась в нем больше воздуха. Он мог несколько раз ударить по стене, не чувствуя боли в разбитых костяшках, но ни за что не тронул бы меня.
А сейчас мог.
Его глаза были другими.
— Я тебе не изменяла.
— Мои спецы уже прогнали видео через свои программы, это не монтаж.
— Ты показывал его кому-то?! — в голове не укладывается. Я же там… Меня… — Марк, это не то, о чем ты подумал…
— О чем я подумал? О том, что моя жена шляется по ночным клубам и раздвигает ноги для любого желающего? — он обхватывает пальцами мои щеки, заставляет запрокинуть голову.
