Кожа под пальцами была мало того что мокрой, так еще и скользкой. Этот дебил здоровенный, прежде чем в воду лезть, похоже, кремом для загара намазался! Или вчерашний не смыл? Наверно так, потому что, сколько Маша на него ни смотрела, чувак только пил, как не в себя. Грусть-тоску заливал… А после полез в море и сразу рванул за буйки, дурачина. Ну, а Маша за ним, будто предчувствовала что. И точно — «поциент» нырнул, а выныривать не захотел. Пришлось тащить. А он мало того, что скользкий, так еще и руки отдергивает, ухватить не дает. И за волосы — без сиропа. Нет волос! Точнее, есть, но короткие — подстригся, видать, недавно, сволочуга мордатая! Но ничего! Мы тебя вот так, под мышечки!
Воды несостоявшийся утопленник все же наглотался, так что, оказавшись на поверхности, закашлялся. И снова вырываться начал!
— Да что ж ты вертишься-то, как кура-гриль!
— Сама ты кура! Кхе-кхе-грр! Отвяжись, богом прошу! Грр. Ну что за жизнь-то? Утопиться и то не дадут спокойно!
— А ты, что ли, топишься?
— Нет, блин, на рыбок посмотреть решил!
— Слушай, а может, ты передумаешь? Ну, топиться-то?..
— Да отвяжись ты!
Теперь еще и ногами пихаться вздумал! И сильно так! Видно, и правда на эмоциях, без шуток отбрыкивался-то. Маша получила коленом в живот, незамедлительно погрузилась в воду и начала пускать пузыри, медленно уходя на дно. Было даже интересно: и вот что теперь этот дебил делать станет?
Присоединится, чтобы топиться, так сказать, «на брудершафт». Рванет к берегу? И ли?..
Утопленник, от которого сейчас были видны только ноги и жопа, обтянутая плавками в веселенький цветочек, зашурудил конечностями, взбил воду, перекрутился и нырнул. Ага. Все-таки усовестился и спасать надумал. Ну-ну. Теперь «в объективе» Машиного зрения были видны его выпученные глаза и сомкнутые в ниточку губы, из уголка которых вверх вырывались редкие пузырьки.
Ушедшая в пучину морскую Маша задрыгалась конвульсивно. Выглядело все это наверняка сильно так себе. Станиславский точно остался бы недоволен. Но, слава богу, длилось все недолго. Утопленник добрался до Маши, с удобством ухватил за волосы, которые у той с последней стрижки как-то незаметно успели отрасти, и потянул наверх, к воздуху и жизни. А после, ругая ее на чем свет стоит, оттранспортировал к берегу. Одно хорошо: теперь не за волосы, будто сломанную куклу, а бережнее, прижимая к себе.
Пожалуй, было даже приятно. Маша всегда неровно дышала именно к таким — крепко сбитым, коренастым здоровякам. А тут еще и ведь картина маслом: брутальный брутал, вспенивая мускулистыми ногами набегающие на пляж волны, выносит «на брег» «деву в беде».
Красота! Очень романтиШно и кинематографиШно. Хоть телевидение вызывай… Хотя вот этого как раз допустить никак было нельзя.
Поднялась суета, набежали скучающие пляжники — дамы в шляпах и с заломленными картинно руками, мужики с прилепленными к носу газетками и с пивасом. Кто-то предложил вызвать скорую, но все-таки «оживил» Машу внезапный гражданин размера кинг-сайз, который надумал делать ей искусственное дыхание рот в рот. Это было совершенно лишним, и Маша тут же «пришла в себя».
— Ты меня чуть не утопил, вражина! — отплевываясь, сказала она и уставила палец в грудь вытащившему ее на берег бугаю.
— Говорил же — отстань! — мрачно отозвался тот, а после махнул рукой и поплелся в сторону навеса, где продавалось пиво.
Маша поднялась, истово, разве что не раскланиваясь, поблагодарила собравшихся за поддержку и помощь, а после заторопилась следом за утопленником. Ну вот привлекал он ее чем-то, да так, что просто неприлично. Вытащить из воды — вытащила, а теперь-то что?.. Маша уверила себя, что по-прежнему в рамках спасательной операции. Спасать-то, если уж совсем честно, мужика было от чего.
Собственно, Маша обратила на него внимание еще вчера. Да и как не обратить, если действо разворачивалось в соседнем номере? Двустворчатое французское окно было распахнуто, и через него наружу, а значит, и в уши тихо сидевшей на своем балконе Маше неслись скандально-занудные рулады, выводимые капризным, немного гундосым контральто, и ответный возмущенный баритон.
— Все эти твои Валерки, Саньки и прочие Лехи, — втирала женщина, — они ужасные! Просто ужасные! Ты связался с плохой компанией!
— Я ее основал! — устало возразил ей мужчина, и Маша захрюкала в кулак — получилось действительно смешно. — И только благодаря этой самой компании, ее успеху, ты, Иоланточка, живешь не в коммуналке, а в отдельной квартире, и ездишь не на маршрутке, а на собственной машине. Как, впрочем, и неугодные тебе чем-то Валерка, Санек и Леха.
— Ты должен двигаться вперед. Расти над собой. А они тянут тебя на дно!
— Его засосало опасное сосало… — пропела себе под нос Маша и снова тихонько захрюкала.
По телевизору ничего путного не показывали, в бар Маша была не ходок… Да и на танцы тоже. Да и что там делать, если на танцполе одни только потные и совсем неинтересные парни и мужички постарше, которые, изрядно заложив за воротник, обязательно начнут выплясывать что-то совершенно дикое, при этом еще и подпевая фальшиво и не в такт.
И кой черт дернул поехать на отечественные юга, в этот долбаный санаторий Общества озеленения Красного Креста, или как он там?..
В соседнем номере тем временем скандал вышел на новый уровень: заистерившая непонятно с чего «Иоланточка» собралась уходить, уезжать, расставаться навсегда и все такое прочее. Так что теперь она картинно, сопровождая каждое свое действие мозгоклюйством девяносто девятого левела, собирала вещи.
Маше, как незаинтересованному стороннему наблюдателю или, вернее, слушателю, было совершенно ясно, что искренности в трагическом голосе этой дамы и в ее поведении — ноль целых, хрен десятых. А вот ее баритонистый мужчинка верил и даже, кажется, страдал с полной самоотдачей и истинным трагизмом — уговаривал, вразумлял, извинялся за что-то, сути чего Маша не понимала.
И почему вроде бы совершенно разумные, адекватные, как теперь модно было говорить, мужики влипают в такое вот, не обращая никакого внимания на таких же, как они — разумных и адекватных? Приключений им в жизни, что ли, не хватает? Мылодрамы а’ля «Богатые тоже плачут»?
Маша этого никогда не понимала. Однако ж не раз имела возможность убедиться: именно идиотки, да еще и со сволочным характером, раз за разом становились любовями всей жизни для классных парней, которых потом и изводили со вкусом и прибылью. Эх!
Тем временем в соседнем номере трагедия достигла кульминации: невидимая, но оттого не менее противная «Иоланточка» все-таки отбыла, опять-таки слишком уж картинно хлопнув дверью, а оставшийся наедине с собой ее «бывший» внезапно вышел на соседний с Машей балкон и оперся руками об ограждение так, будто выдернуть его хотел. Могучие плечи ссутулились, бицухи, ставшие неожиданно фактурными из-за света луны, напряглись, челюсти был сомкнуты с такой силой, что вот-вот зубы крошиться начнут.
