Моя Вар-рвара.
Глава 1.
– Ну, вот, сейчас мы тебе бантик завяжем. Ты же у нас девочка, значит, бантик. – Сухонькая, как камыш, медсестра ловко соорудила на моем запястье нелепое нечто, издалека действительно напоминающее бант. Марля трещала и грозилась порваться, но все же выдержала испытание: удержала вставленную в вену иглу. Капельница, стоявшая над головой, угрожающе звякнула бутылками, наполненными прозрачной жидкостью.
В операционной было холодно. Льняная длинная рубашка, сейчас задранная до пояса, совершенно не грела, но хотя бы прикрывала обнаженную грудь. Меня знобило, сердце колотилось от всплеска адреналина. Вокруг суетились врачи. Маски прикрывали их лица, а цветастые шапочки – волосы. Белые и синие халаты мелькали вокруг меня, как огоньки на новогодней гирлянде.
Я скосила взгляд на плечо, перетянутое коричневым резиновым ремешком, и глубоко вздохнула: еще не поздно соскочить со стола и с криком «я передумала», удрать. Не удрала: сдержалась! Снова перевела взгляд на потолок, пронизанный мутными кругами тусклых ламп. Смотреть по сторонам было страшно. Вдруг увижу скальпели, ножи или другие инструменты кромсательно-пилительного назначения!?
– Загадывай мультик.– Кареглазый врач в белой маске, закрывающей рот и нос, замер между моих раздвинутых ног, загораживая мощным телом гудящие лампы.– Сейчас пойдет наркоз.
– Если загадаю, буду болтать всю операцию.– Честно предупредила я и попыталась улыбнуться. Вышло криво: губы свело от страха. Хирург оценил мою наигранную храбрость, взял с подноса длинные тонкие щипцы, увенчанные куском ваты размером с кулак, и ловко намазал мне живот. Знакомый запах йода пощекотал нос. Я посмотрела на коричневую от антисептика кожу и медленно выдохнула. Точно, сбегу!
– Болтать – святое дело.– Пробормотал врач с улыбкой и исчез с поля зрения, открывая взору гладкий потолок.– Начинаем.
По ступням побежали горячие искорки, медленно поднимаясь по икрам, в горле защипало, потолок поплыл перед глазами. Во рту появился привкус горечи, словно я разжевала одуванчик. Гадость!
– Я спать.– Закрыла глаза и тихонько зашептала, успокаивая саму себя.– Все хорошо. Главное, ни о чем не думать…
Тяжелая темнота надавила на плечи, опуская тело в вязкие чернила наркоза.
Лес шумел листвой. Ветерок перелетал от ветки к ветке и так осторожно прикасался к кроне, словно боялся ее потревожить. Птицы выводили рулады, а солнце пронзало листву, косыми лучами высвечивая порхающих бабочек.
Я долго рассматривала синее небо и резные малахитовые листья неизвестного дерева, нависшие прямо над лицом, привыкая к обстановке.
– Не мультик, конечно, но и так сойдет.– Собственный голос немного успокоил и добавил уверенности. Надо же, а рассказывали, что во время операции совсем ничего не происходит: уснул, проснулся в палате, а аппендицита как будто и не было никогда.
Обманули.
Почему-то стало обидно.
Я села и осмотрела себя с головы до ног: операционная рубаха едва доходила до колен, и заходящее солнце ощутимо пригревало кожу. Наверно, наркоз по телу расходится, так-то в операционной холодно. Бантик из марли, завязанный медсестрой, пугливо ощетинился белыми нитками. Под бинтом проглядывался зеленый катетер с коричневой шляпкой.
Книги я читала, фильмы смотрела – не много, но достаточно, чтобы знать: от места пробуждения отходить далеко нельзя, а то не сможешь вернуться в мир живых и останется только слушать крики и плач безутешных родственников. С этим было сложно: никто, кроме кареглазого хирурга меня не позовет – не было никого из родных. Детский дом был, знакомые были, коллеги по работе. Но никого из тех, к кому захочется вернуться, если что-то пойдет не так.
Справедливо рассудив, что пара шагов погоды не сделают, я поднялась на ноги и огляделась.
Вокруг меня стоял обычный лес: деревья да кусты, все зеленое и светлое. Сразу и не поймешь в осторожном ненавязчивом шуме: листва шелестит или ручеек журчит. Красиво. Почему, интересно, я вижу лес? Ведь даже не думала о нем.
Слева хрустнула ветка, скрипнула древесина. Затем последовал глухой удар о землю и беззлобная ругань.
Я осторожно приблизилась к зарослям орешника и остановилась, восторженно разглядывая открывшийся вид.
Высокий молодой мужчина с длинными темными волосами, посеребренными сединой, стоял на поваленном бревне. Холщовая серая рубаха с подвернутыми до локтей рукавами была заправлена в кожаные штаны. Безрукавка, прошитая толстыми серыми тесемками, надежно обтягивала широкие плечи незнакомца.
Резной топор взвился в воздух и воткнулся в трухлявый поваленный ствол, повинуясь движению увитых мышцами рук. Я поморщилась, с трудом поборов желание зажать нос рукой: острый запах мужского пота резко ударил в лицо и исчез, подхваченный ветром.
– Привет.– На всякий случай поздоровалась. Вежливой надо быть в любом случае, даже если перед тобой стоит твоя собственная галлюцинация.
Лесоруб резко выпрямился, топор замер, готовый сорваться с рук и прилететь прямиком мне в лоб. Голубые глаза незнакомца впились в меня взглядом подозрительного таможенника, брови нахмурились.
– Ты врач или пациент?– Спросила, с любопытством рассматривая красавца: стальные мышцы, широкие плечи, правильные черты лица. Парень будто сошел со страниц глянцевого журнала.– Или ты мой сон?
Топор покачался, примериваясь к расстоянию: лесоруб оказался агрессивным и подозрительным.
Где-то я должна была его видеть. Мозг не придумывает образы, он поднимает из подсознания уже увиденное. Может, заметила его в коридоре или среди врачей? Тогда мои мысли были заняты предстоящей операцией, попытками успокоиться и трусливо не сбежать с каталки. Хотя всегда был вариант, что сейчас именно он копался в моем теле, отсекая ненавистный аппендикс.
– Ты кто?– Голос лесоруба оказался хриплый и будто шепчущий, убаюкивающий: приятный во всех смыслах.
– Варвара.– На секунду стало страшно: что, если хирург перепутал пациента и сейчас отрежет мне не то, что надо!?
– Вар-рвара, значит.– Незнакомец произнес мое имя с легким рычанием. Так, будто сильно злился или только что научился выговаривать ненавистную «р».– Похожа. И откуда ты взялась?
– Надо бы добавить наркоза.– Я огляделась, но ни медсестры, ни анестезиолога среди деревьев не заметила.– Кажется, я просыпаюсь.
Парень легко спрыгнул с поваленного ствола и направился ко мне. Топор угрожающе раскачивался при каждом шаге и сверкал сталью, отражая солнечные лучи. Я попятилась. Сон замечательный, парень красивый, но операция скоро закончится и мне надо быть там, где я проснулась.
Голубоглазый решил иначе. Он уверенно шел за мной, не сбавляя шаг. Я только успела растянуться на земле, придирчиво поправив рубашку и марлевый бантик, как мужчина навис надо мной, загораживая солнце. Его брови почти сошлись на переносице, а рука сжала деревянную рукоять топора с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Если пустить воображение галопом, то незнакомец вполне мог оказаться хирургом – белый халат, маска, скальпель в руках…так оно и было, скорее всего. Только мой врач был кареглазым, а у этого, словно небо спряталось под ресницами.
