Рассказы, включенные в предлагаемый читателю сборник, посвящены очень болезненной теме. Они по отдельности публиковались в печатном и электронном вариантах, и кому-то уже, возможно, встречались. Но вновь обратиться к ним, собрав воедино, вынуждает проблема, которая когда-то и была причиной их написания, и которая продолжает быть актуальной. Более того, она обострилась, стала повсеместной и агрессивной. Эта проблема – мошенничество.
В недалеком прошлом мошенничество осуществлялось преимущественно при прямых контактах, с глазу на глаз. Технический прогресс внес и сюда свои коррективы: в мошенничество вовлечены такие средства влияния на обывателей как телевизор и интернет, и мошенники теперь зачастую являются крупными специалистами в информационных технологиях. С телевизионных экранов, с дисплеев компьютеров на доверчивых граждан потоками льются соблазнительные приманки в разных их видах и упаковках. И многие из них заключают обман. Так или иначе, каждый сталкивался с обманом и злоупотреблением доверия.
Мошенничество считается преступлением. Мошенников сажают в тюрьму, мошенники презираются абсолютно всеми людьми, даже самими мошенниками, если вдруг эти мошенники пострадали от козней таких же мошенников. При таком раскладе мошенничество должно уменьшаться и даже исчезнуть как класс вредоносных явлений. Однако наблюдается совершенно другое: мошенничество растет, мошенники процветают.
Почему происходит такое? Этот вопрос должен быть многим интересен сегодня.
Собирая в книгу рассказы с единой тематикой, автор видел свою задачу в том, чтобы сосредоточить внимание читателей на позорной беде и найти как можно больше сторонников ее обуздания, а, в идеале – изжития.
Произведения, помещенные в сборник, написаны по следам и под впечатлением отражаемых в них событий. Указано время написания каждого, и это позволяет представить себе, узнать или вспомнить, что и как было тогда, сопоставить с тем, что стало сегодня и сделать несложные выводы.
Николай Фомич, конечно, старел, но цепко продолжал держаться за жизнь, и на таблетках, микстурах, кефирах, а также на физических упражнениях, выполняемых им ежедневно, он проскрипел до своего восьмидесятилетнего юбилея. Впрочем, «проскрипел» – это для него не совсем точное выражение. В свои почтенные годы Николай Фомич выглядел молодцом. Поджарый, подтянутый, почти как солдат строевой подготовки, он вместе с выправкой сохранил стопроцентное зрение, безукоризненный слух и почти все свои зубы.
Максим, старший сын юбиляра, задумал с размахом отметить этот знаменательный день. Отца он любил и помнил его не заурядное прошлое: Николай Фомич был в свое время крупным партийным работником. И об этом знали не только в этой семье.
На торжество, кроме родственников, были приглашены здравствующие еще знакомые юбиляра, кое-кто из соседей и трое сослуживцев Максима.
Виновника торжества посадили на почетное место, дружно наполнили стопки и рюмки, и стали произносить юбилейные тосты. Николай Фомич, если и не осушал каждую стопку до дна, то понемногу все же отхлебывал и вскоре хорошо захмелел. Захмелели и гости, а насытившись, стали просить старика рассказать им о прошлом, том, как жилось всем тогда, при Советском режиме.
Николай Фомич, польщенный общим вниманием, предварительно уточнил:
– О чем вы конкретно желали бы знать?
– Обо всем! – был единый ответ. – Нам сейчас обо всем интересно.
– Расскажи о колхозах, – попросил его внук. Он учился в девятом классе и, вероятно, вопрос задал с целью прояснить что-нибудь по школьной программе.
– Почему про колхозы? – удивился Максим Николаевич. – Дедушка твой никогда не работал в колхозе. Дедушка был партийным, руководящим работником. Он руководил партийной организацией в городе. Он…
Но здесь Николай Фомич возразил:
– Нет, я и о колхозе могу рассказать!.. Колхоз – это такая организация сельского населения, когда…
И он доходчиво, хотя слегка запинаясь, стал говорить о сути колхозов, об их преимуществах перед единоличной аграрной системой, заметно увлекся перечислением таких преимуществ, но спохватился – надо быть честным – и вспомнил о недостатках.
– Правда, они, со временем, стали халявничать, – говорил он, – посадить-то посадят, а когда настанет пора убирать урожай, кричат: помогайте, людей не хватает! Ну, мы, партийное руководство, конечно немедленно реагируем. Всех хозяйственников собираем к себе, ставим по стойке смирно и даем разнарядку – тому-то столько-то человек направить туда-то. Кому на арбузы, кому собирать помидоры, а кому на прополку иль на продбазу. И никому не было позволено отвертеться и вякать. Разговоры про свои планы не принимались: уборка урожая – важнее всего!..
И вдруг юбиляр, перебивая себя, заявил:
– А ведь я, знаете ли, и сам поработал в колхозе! Да! Имею за это Почетные грамоты!..
Гости, знавшие его биографию, переглянулись с улыбками: видимо, старичок так перебрал, что стал привирать.
Николай Фомич засек этот элемент недоверия и обидчиво произнес:
– Работал! Еще когда в институте учился!
Гости смущенно потупили взоры, а он продолжал:
– Тогда в институтах была такая система: студентов первых трех курсов после весенней сессии тоже было принято отправлять на помощь колхозникам. Пропалывать, убирать урожай… Ну, дел было много… Создали бригаду и из нашего курса. И вот один однокурсник, Арнольд, отозвал нас, четырех человек, в сторонку и говорит: «Есть возможность не бесплатно работать, а за приличные деньги. Согласны?..»
Мы четверо, уже сблизившихся друг с другом студентов, конечно же, дали согласие. Работать все равно придется, а денег, особенно в то время, нам никогда не хватало.
Юбиляр ненадолго умолк, видимо, переживая былое. Гости вежливо ждали продолжения рассказа.
– Дальше мы жили по предложенной Арнольдом схеме, – прервал Николай Фомич паузу. – Нас четверых каким-то образом зачисляют в гортоп простыми рабочими. Там мы, якобы, в течение трех дней пилим и колем дрова, достигая при этом стахановских результатов. Ни пилы, ни каких топоров мы, естественно, и в руках не держали. Потом, уже от гортопа, нас направляют в тот же колхоз, куда мы должны были попасть от института. От гортопа нас туда направляют с сохранением среднего, этого фантастического заработка на все время пребывания в колхозе… Всю эту комбинацию, как потом я узнал, придумал папаша Арнольда… И это еще не все. Этот папаша придумал и как своего сына, Арнольда, а с ним и всех нас освободить от тяжелой колхозной работы. И очень удачно: в колхозе мы бы ни дня не работали. Жара, комары, прополка – жизнь, хуже каторги. В первый же день мы решили бы плюнуть на все: на деньги, на неприятности в институте, и сбежать. Папаша Арнольда все это предвидел. Он уже договорился обо всем с председателем колхоза, и мы, показавшись в колхозе, в тот же вечер вернулись в город, домой. Все лето мы провалялись на пляже, хорошо загорели, а перед началом семестра Арнольд собрал нас опять и просит расписаться в ведомости на зарплату, вручает нам деньги. Но не все, что указаны в ведомости, а на двадцать процентов с каждого меньше.
