Уже возле двери, вспомнив недавний разговор в мужской палате, Наташа обернулась и сказала:
– Кстати, мне тут на вас жаловались… – она улыбнулась, увидев устремленные на нее пять пар глаз. – Говорят, что вы нашим мужчинам изменяете, общаясь с мужчинами из чужих палат.
– Ну-у, Наталия Васильевна, они-то сами не лучше!.. – Надежда засмеялась. В свои тридцать пять она выглядела значительно моложе. Проклятый радикулит время от времени укладывал ее в больницу. – Они сами постоянно водят шуры-муры с другими, а мы хуже их что ли?..
– Нет, все-таки я хотела бы, чтобы мои палаты оказывали предпочтение друг другу, морально поддерживали… а то, говорят, тут у вас чуть ли не каждый вечер сабантуй устраивается, веселье на все отделение. Вы уж не обижайте «женихов», им ведь тоже хочется развеяться. Что же им остается делать, если вы их не признаете?
– Хорошо, мы сегодня же объявим официальную помолвку с ними!.. – подхватила шутливый тон палатного врача пожилая Анна Степановна, перенесшая микроинсульт. – Только, пусть они нас после этого не отвергают! А то мы тоже ревнивые, быстро развод дадим!
Женщины засмеялись. Наташа тоже улыбнулась: приятно слышать смех больных. Не терять присутствие духа и чувство юмора в любых ситуациях – это уже немало значит! Это знак того, что человек старается держаться и не раскисать от одолевающих его напастей. Что ни говори, впервые за время работы тут у нее подобралась такая дружная и неунывающая палата. Больные старались бодриться изо всех сил и морально поддерживали не только себя, но и других… Хотя болячки у всех были нешуточные. Казалось бы, состояние здоровья оставляло желать лучшего. Болезни прогрессировали. У двадцатидвухлетней Любы развивался рассеянный склероз. Мария Ивановна страдала болезнью Бехтерева… А пенсионерка Полина Егоровна, что лежала с деформирующим полиартритом еле передвигалась при помощи палочки. Но они, ее пациентки-героини, неутомимо и незлобно подшучивали над собой и над своей немощью.
Вкладывая в выбранное дело душу и сердце, Наташа сохранила в себе желание помогать тем, кто в этой помощи нуждается, кто хочет и должен противостоять ударам судьбы. И пациентам уже от одного ее присутствия становилось легче. Наташа в какой-то мере была оптимистка, и это очень помогало ей. Другое дело, что не всем медицина пока в состоянии помочь. Но ведь наука не стоит на месте и движется вперед. А это значит, надежда есть и будет жить всегда, пока живы люди. Правда, бывали исключения из правил, и такие случаи в ее практике тяжким грузом остались лежать на ее душе.
В Наташину палату перевели из кардиологии больную. С тяжелым неврозом.
Пожилая женщина постоянно говорила о дочери, которая, как впоследствии выяснилось, была умственно неполноценна и умерла год назад:
– Она сядет рядышком, обнимет меня и, заглядывая в мои глаза, спрашивает: «Мама, а ты меня любишь?..»
Наташа в самом начале лечения упустила из виду состояние безысходности и острой тоски, сквозившей в словах больной, ее нежелание жить… Две попытки самоубийства этой женщины соседками по палате были предотвращены. А третья… третья, как это ни страшно было осознать, реализовалась. Больная выпрыгнула из окна больничной ванной комнаты и разбилась… Наташа получила строгий выговор и до сих пор не могла прийти в себя от перенесенного шока. Ощущение трагичности ситуации на Наташу накатывало волнами, подавляя волю и сжимая в тиски грудь. Обрати она внимание вовремя, этот неисправимый исход можно было бы предотвратить. Можно…
***
…С Лилей ее познакомила Анюта. Она согласилась навестить больную девушку, узнав о том, что та десять лет уже прикована к постели.
– Когда ей было семь лет, ее сбила машина. Сломан позвоночник, ноги парализованы. Живет с матерью. Отец лет шесть как ушел от них. Старший брат с семьей на севере. Помнишь, – Анюта глубоко вздохнула. – Помнишь, Димка первый год учился в нашем классе? Он ее знает, в одном классе должны были учиться. А он остался на второй год. Лиля всего-то один день в школе проучилась, как все. Потом наши родители сошлись, ты это помнишь?
Наташа кивнула головой. Она хорошо помнила то время. Они учились в классе пятом. Анюта тогда вся в слезах прибежала к ним с этой новостью. Подруга сразу невзлюбила отчима и его сына. Димка любил подшучивать над ней, над ее пухленькой фигуркой. Анюту в классе звали пончиком, хотя толстой ее не назовешь… Просто она маленького роста и носит короткую стрижку, что делает ее лицо зрительно круглее.
– Ты в то лето уехала к бабушке, а я в первый раз приехала сюда. Мне было очень скучно, тут я никого не знала. Как-то раз мать моего отчима взяла меня к Марковым, с тех пор я и дружу с Лилей. Знаешь, я тебе ничего не говорила о ней потому, что ты просто никогда не интересовалась. Ни разу даже не спросила у меня, как я провела те каникулы, почему так часто я бываю здесь. Мне казалось, что тебе это все равно.
Наташа изумленно смотрела на подругу. На мгновение ей даже показалось, что она впервые за столько лет увидела Анюту совсем с другой стороны. У них никогда не было секретов друг от друга. По крайней мере, Наташа так думала. Они с детсадовского возраста делили все пополам, а теперь… теперь Наташа поняла, насколько она была невнимательна. Ей стало стыдно за себя.
– Прости меня, пожалуйста…
– Да чего ты Наташ, не надо! Что было, то прошло…
Сколько раз Наташа проходила мимо ветхого домика, окруженного садовыми деревьями. Маленькое окно было едва заметно среди яблонь, слив и вишен… Ей всегда казалось, в этом домике, что чудом еще не рассыпался, живут точно такие же старые обитатели.
И вот подруги отправились к Марковым. Впервые Наташа увидела Лилю, голубоглазую, с озорными ямочками на щеках и подбородке. Ей очень подходило ее имя. Имя очаровательного цветка, распустившегося не в вольной красоте леса или оранжереи и не в теплице, а прямо зимой на снегу, несмотря на холод, морозы и болезни. Наташа ни за что бы не подумала, что она, эта симпатичная девушка с косой пшеничного цвета, не могла ходить. Ее не покидало ощущение, что Лиля сейчас откинет с ног покрывало, спустит ноги с постели, встанет и пойдет. При появлении девушек в Лилиных глазах загорался огонек искренней радости. И так было всегда, когда Наташа стала посещать этот дом. Поражаясь ее оптимизму, Наташа все время спрашивала себя: а как бы она вела себя в Лилиной ситуации, когда впереди все кажется безрадостным и безнадежным. «Скорее всего, я бы сломалась, замкнулась в себе, такой уж у меня характер, – размышляла Наташа. – А Лиля не такая, с ней очень просто. Ее общительность и доброжелательность стирают все границы, заставляя просто забывать о ее недуге. С Лилей легко, ей я говорю даже то, о чем не говорю маме и Анюте. Она всегда выслушает и поможет разобраться в проблемах. Непредвзято и тактично скажет о допущенных и незамеченных ошибках. У меня такое чувство, будто я знаю Лилю очень давно, хотя знакома с ней всего пару недель!..»
