Лили резко стряхнула оцепенение и дернулась, обнаружив, что блузка валяется неподалеку, а сама она сидит в одной маечке, под которой только лиф.
Русалка испуганно обернулась к залу и беспомощно скрестила руки на груди в неловкой попытке прикрыться.
- Пожалуйста, не при посторонних, - жалобно попросила она, запрокидывая голову и умоляюще глядя на морского черта снизу вверх.
Его глаза вспыхнули двумя прожигающими насквозь безднами. Он резко развернул Лили к себе, так что она оказалась стоящей перед ним на коленях, и впился в рот властным, настойчивым, болезненным поцелуем. Девушка протестующе всхлипнула, но не посмела отстраниться, чувствуя, как чужой язык бесцеремонно раздвигает её зубы, проникает внутрь, завоевывая, подчиняя, требуя отклика, и когда русалка неумело ответила на поцелуй, с губ морского черта сорвался хриплый рык.
Он с трудом оторвался от Лили, больно прикусив напоследок нижнюю губу, и отодвинулся.
- Послушная, - удовлетворенно улыбнулся он, коснувшись пальцем её припухших от грубого поцелуя губ. – Нежная, беззащитная, покорная…
Лили с отчаянием посмотрела в зал, но остальные гости ресторана, как ни странно, не обращали ни малейшего внимания на бесстыжую пару в кабинке. Они продолжали оживленно болтать и пробовать деликатесы. Музыканты на сцене закончили настраивать инструменты, и певица в длинном красном платье и перчатках до локтей запела чувственным вызывающим голосом, поглядывая на сидящих в зале с томной многозначительностью.
Русалке казалось, что она поет о том, что сейчас происходит между ней и морским чертом.
- Теперь очередь вот этой гадости, видишь, я же обещал, что займусь твоим гардеробом, - со смешком произнес Эрик и потянулся снять с неё майку, но Лили отшатнулась.
- Нет!
Морской черт угрожающе нахмурился.
- Нравится злить меня, вещь?
Девушка продолжала упрямо прижимать руки к груди, мотая головой, и тогда он повел перед ней ладонью, и кожу словно сотня иголочек кольнула, а майка и юбка рассыпались на ней в прах, оставив в одном лифе. Лили запоздало вскрикнула, глядя, как течение уносит прочь пепел, секунду назад бывший её одеждой, а потом перевела взгляд туда, где лежала блузка, и похолодела: она тоже развеялась по воде.
Как же она вернется в общежитие?! Не в одном же лифе!
- Простите, хозяин, - всхлипнула она, опуская дрожащие руки.
- Не слышу?
- Простите, хозяин, мою непокорность, - произнесла русалка громче, моляще глядя на него с колен.
Угрожающий блеск исчез из глаз морского черта.
- Прощение нужно заслужить. Заведи руки за спину.
Лили, ни о чем не спрашивая, исполнила приказ, надеясь покорностью смягчить его. Эрик снова взмахнул рукой, и из висящей сбоку занавески выскользнул шнур, подплыл к ней угрем и крепко, до боли, связал запястья, но русалка не осмелилась жаловаться и просить ослабить.
Морской черт вынул из коробки ошейник.
- Приблизься.
Лили, почти полностью обнаженная и со связанными за спиной руками, послушно подползла на коленях, и он застегнул на ней знак рабства, поправив цепочку так, чтобы коралл оказался висящим прямо между грудей. Девушка ощутила легкое давление кожаной полоски на шее, прохладу цепочки и шершавость коралла. Хотелось плакать от стыда, но она держалась из последних сил: ничего, сейчас она потерпит, а как только он уедет, снимет с себя эту гадость и всеми силами постарается забыть этот вечер!
Морской черт словно мысли прочитал.
- А тебе идет магический ошейник, малёк. Закажу-ка ещё несколько, под разные наряды.
- М-магический? – пролепетала Лили.
Черт усмехнулся, притянул её к себе за коралл, как за поводок, и, почти касаясь губами губ, произнес:
- Магический ошейник может снять только хозяин. Не хочу, чтобы в мое отсутствие кто-то лапал мою вещь.
Он выпустил коралл, и девушка осела обратно, пытаясь осознать услышанное: теперь ей придется носить ошейник до его возвращения! И, возможно, после, если Эрик не захочет его с неё снимать…
В этот момент раздался хрустальный перезвон, и в кабину через звенящие струи занавески вплыл официант. Он даже не изменился в лице, увидев эту сцену, словно так и должно было быть. Лили съежилась, ей захотелось завыть от обиды и унижения и оказаться на другом конце океана. Но хуже всего было то, что соски под лифом стали твердыми, как горошины, а внизу живота разгоралось неуместное пламя. Да что с ней происходит?! Её унижают, ни во что не ставят, надевают на неё ошейник, как на какую-то зверушку, а она… возбуждается? Лили закрыла бы лицо руками и забилась в уголок, но не могла, по прежнему связанная и беспомощная.
- Как тебе украшение, Себастьян? – лениво спросил Эрик, наслаждаясь её смущением.
Девушка дернулась и отвернула от мужчин горящее лицо, чувствуя, как грудь бурно вздымается и опускается.
Прислужник поставил блюда на стол, внимательно посмотрел на ошейник, не позволяя себе опустить взгляд ниже, на обнаженный хвост девушки, или разглядывать её прекрасное стройное тело, и поклонился.
- У вас прекрасный вкус, айрэ. Желаете добавить ещё что-нибудь к заказу?
- Нет, плыви, мы хотим остаться наедине.
- Нет, пожалуйста, помогите! – хотелось закричать Лили. – Я больше этого не выдержу!
Встретив её полный отчаяния взгляд, официант произнес:
- Это односторонняя звуконепроницаемая занавесь: из зала не видно и не слышно, что происходит внутри.
Русалка не смогла сдержать вздох облегчения, когда поняла, что остальные гости заведения не видят её позора, и тут заметила досаду на лице Эрика. Он специально не предупредил её, чтоб ещё больше мучить! Хотя могла бы и сама догадаться, что в других кабинках тоже сидят невидимые гости, ведь она была в зале и видела непрозрачные «водопады».
- Оставь нас, Себастьян, - раздраженно повторил морской черт, и когда официант исчез за занавеской, окинул Лили задумчивым взглядом.
- Что-то здесь явно лишнее.
Небрежный взмах рукой, и русалка ощутила уже знакомое покалывание: лиф на ней тоже рассыпался в прах, открыв высокую упругую грудь с торчащими лиловыми сосками, между которыми висел на цепочке коралл.
Девушка смущенно отвернулась, лишь бы не смотреть в пьяные от вожделения глаза морского черта. Она представила, как выглядит сейчас со стороны: совершенно обнаженная на коленях перед одетым мужчиной, со связанными за спиной руками и в ошейнике. Полная открытость и беспомощность остро волновали, собираясь в низу живота пульсирующим стыдно-сладким комком.
- Посмотри на меня.
Лили зажмурилась, чувствуя, как горят щеки, уши и даже шея.
- Ты снова ослушалась! – прорычал он со смесью ярости и предвкушения, и Лили испуганно распахнула глаза как раз в тот момент, когда шнур выскользнул из второй занавески и оказался у него в руке, сложившись петлей.
