1. Глава первая
Все определено и судьба сироты Дина тоже определена. Попасть в гарем Императрицы Мерконы - вот его дорога. Есть крохотный шанс обмануть судьбу, только хватит ли Дину жестокости? И нечаянная любовь - помощь или помеха?
______________________________________
Небо плакало холодным осенним дождем и Дину тоже хотелось заплакать, даже завыть. Как маленькому. От несправедливости жизни и невозможности эту несправедливость отменить. Уже в тот момент, когда приемная мама не стала стричь ему волосы, как делала каждый месяц, он заподозрил неладное. За длинными волосами труднее ухаживать, а на дворе лето, много работы и пыль. Придется тратить больше мыла вечером и дольше собираться по утрам. Но мама лишь погладила его по голове на все возражения и вздохнула. И во второй месяц его не подстригла, и в третий.
К началу осени волосы закрыли уши и почти доросли до плеч. Дин стал походить на девчонку и это злило его. Он решил подстричь себя сам. Взял без спроса ножницы, подошел к зеркалу и отхватил височную прядь почти под корень. Мама налетела на него коршуном, шлепнула в сердцах по затылку. Дин удивленно заморгал, приемные родители не били его, даже если шалил или рвал одежду. Они просто запирали его в темном чулане среди старых вещей на весь вечер. Дин это и за наказание не считал, ложился на пол и засыпал.
- Дин, прости меня. Мальчик мой, не трогай волосы, - мама заплакала. - Пусть растут.
- Мне так не нравится, мама, они мне мешают. Я уже взрослый, я могу сам решать.
- Ты взрослый, - мама прижала Дина к себе. Еще недавно они были одного роста, а сейчас Дин почти на голову перерос маму. - Слишком быстро ты вырос, мой мальчик. Слишком быстро. И очень красивым стал.
- Мама, - Дин отстранился и заглянул матери в лицо. - Почему ты плачешь? Я вырос, да, но это же хорошо. Я буду делать всю работу, дома и в поле. Вы с отцом можете отдохнуть. Вы не пожалеете, что взяли меня в сыновья.
- Сыночек. Мы не жалеем. Иди к себе. Вечером придет отец и мы поговорим.
К себе, это в маленький закуток, который приемные родители выгородили ему на чердаке, когда он начал подрастать. Внизу не было отдельной свободной комнаты, домик небольшой, общая проходная комната, спальня родителей и кухня. Дину на чердаке нравилось. Особая тишина и привычное одиночество. Окно располагалось почти на потолке. Если Дин запрокидывал голову, то казалось, что дождь вот-вот пробьет стекло и капли потекут по лицу. По утрам солнце щекотало ему нос.
Кто были его настоящие родители, Дин не знал. Из какого он клана, какого статуса и обеспеченности, даже не представлял. Помнил только, что слонялся с протянутой рукой по базарной площади, искал на помойках еду и одежду, а спал под прилавком. Торговцы гоняли его днем, ночью он мог устроиться на ночлег, где хотел. Сколько ему было тогда? Лет семь-восемь? Однажды в начале лета случилась облава, попрошаек поймали и вывезли из города. Ехали недолго. Вдоль дороги, сколько видел глаз, тянулись поля. Грузовик остановился возле леса и всех высадили.
Остальные бездомные были гораздо старше Дина и, дождавшись, когда машина скроется из вида, они побрели обратно в город, а Дин остался на поле. Одиночества он не боялся. Всегда оставался один. Его привлекал лес. Свежие запахи и новые звуки. Дин сообразил, что летом в лесу прожить будет легче. Он не помнил, чтобы кто-то его учил, но читать и писать он умел и про ягоды тоже знал. Сейчас еще рано, ягоды будут позже, а зеленая сочная трава уже выросла и притягивала глаз. Ее было особенно много в низинке, у ручья.
Дин нарвал травы, полную охапку, и уселся на бугорок под деревом, собираясь ее съесть, а потом поспать. Облава случилась ранним утром и Дин не выспался. Трава слегка кислила на языке и плохо жевалась, но другой еды все равно не было. Дину часто приходилось есть испорченную еду, а трава не может ведь быть испорченной. Тихое рычание не испугало, наоборот, Дин улыбнулся. Неподалеку стоял необычного светлого окраса волчонок и принюхивался. Желтые глаза, не мигая, смотрели на Дина. И на траву, которую Дин запихивал в рот.
- Хочешь? Мне не жалко. Трава кислая, - Дин протянул пучок травы волчонку. Проявил дружелюбие. Но в ответ волчонок ударил лапой по руке Дину, трава упала на землю. - Эй, ты чего дерешься? Если не хочешь, то не ешь. Я не заставляю.
Голова внезапно закружилась, в горле пересохло, желудок свело судорогой. Дин скрючился от боли, не в силах вздохнуть. Волчонок подбежал и обеими лапами толкнул его в спину, раз, другой. Скатившись с бугорка, Дин ткнулся лицом прямо в ручей. Вода попала в нос и рот. Дин чихнул. Стало немного легче. Только желудок выворачивало и спазмы нарастали. Наверно, трава была все-таки испорченная, успел подумать Дин. В глазах потемнело.
- Глотай воду, глотай, - кто-то тормошил Дина и кричал в ухо злым голоском. Дина вырвало зеленой кислой массой, потому что чьи-то пальцы глубоко залезли к нему в рот. Он с трудом поднял голову. Беловолосая девчонка трясла его за шиворот и била по щекам. - Очнулся? Дурак! Кто ест бальзамику? Она же ядовитая!
- Я не знал. А где волчонок?
- Убежал.
- А ты кто?
- Никто! Молчи про меня.
- Почему? - девчонка не ответила, прислушалась и бросилась в чащу. - Эй, ты куда?
Дин побежал бы за девчонкой, только ноги не держали его. Он даже подняться не мог. Лежал в ручье и продолжал плескать водой себе в лицо. Не услышал осторожные шаги за спиной. Вздрогнул, когда чьи-то руки приподняли и перевернули его. Молодая женщина в черном платке вглядывалась в его лицо. Умыла еще раз, а потом неожиданно прижала к себе и тихонько завыла. Дин попробовал вырваться, не привык к тому, чтобы кто-то трогал его. Но женщина не отпустила, обняла еще крепче. И Дин расслабился.
- Чей ты, малыш?
- Ничей.
- А здесь как очутился?
- Из города грузовик привез.
- Как тебя зовут? Имя свое помнишь?
- Динь-динь.
- Я тебя нашла на нашем поле, значит, ты мой. Мой сыночек. Дин.
Некстати нахлынули воспоминания. С того летнего дня прошло двенадцать лет. Девчонку, спасшую его от мучительной смерти, Дин больше не встречал. Хотя часто сидел у ручья, ждал, что появится. Она или волчонок. Теперь, конечно, она тоже выросла. Узнает ли она Дина, если они вдруг встретятся? Дин прилег на кровать. Сам сколотил себе топчан, сам набивал матрас соломой. Родители любили его как родного, не их вина, что они не смогли дать ему образование и статус. Он был благодарен им за все годы в семье, за еду, одежду и кров. Кто знает, выжил ли он, если бы женщина, нашедшая его в лесу, не потеряла ранее своего ребенка и не забрала Дина к себе.
Последняя ночь в деревенском доме пролетела быстро. Бросив тоскливый взгляд через плечо на старый, переставший быть родным, дом, Дин зашагал за отцом в деревенскую управу. Вчера отец, бессильно сжимая кулаки, рассказал Дину, что ему придется уехать из деревни обратно в город. Так решили старейшины клана. И родители вынуждены смириться, если хотят остаться в своем доме. Никому не было дела до приемыша, пока он рос. Клан его не замечал. Но когда пришел императорский указ, сразу вспомнили. И Дином откупились. Чужака проще отдать в пользующуюся дурной славой гаремную школу.
