– Куда он опять запропастился, черт его подери?!
Миссис Вуттон в тысяча первый раз придирчиво оглядела себя в зеркало, поправила выпавшую из укладки прядь крашенных каштановых волос.
– Не знаю. Я не видел его со вчерашнего дня. Кажется, он собирался на какую-то вечеринку. Во всяком случае, он взял Джип.
– Он не сказал, куда именно и с кем? – непослушная прядь опять выскользнула, заставив миссис Вуттон ругнуться сквозь зубы.
– Нет, мадам, он передо мной не отчитывается.
– Спасибо, Димитрис. Если вспомните что-нибудь, обязательно дайте мне знать.
– Непременно, мадам.
– Хмм, пожалуй, я готова, – победив, наконец, неуемный локон, сделала вывод она.
Бросила последний всеобъемлющий взгляд на свое зеркальное отражение и осталась вполне довольна увиденным. В меру стройная фигура, которая сильно выиграла от перехода с британского рациона на средиземноморскую рыбную диету, заметно помолодевшее после недавнего химического пилинга лицо, свеже отбеленные зубы. Маргарет Вуттон гордо вскинула подбородок и прошествовала к выходу.
Наблюдавший этот бессловесный диалог с зеркалом Димитрис с трудом подавил ухмылку. Эта 48-летняя англичанка, возомнившая себя роковой красоткой, казалась ему смешной. Однако свое мнение выгоднее было держать при себе. Потому, услужливо распахнув перед хозяйкой дверь, он сохранил на лице выражение вежливого безразличия.
– Никак не могу привыкнуть к этой жаре, – заметила Маргарет, шагая по отделанной плиткой дорожке к машине, – У нас в Йоркшире в марте еще совсем холодно. Дожди, туманы. Я никогда не любила туманы. Такое впечатление, что жизнь останавливается. Люди движутся заторможено, а то и вовсе пропадают, поглощенные этой влажной беспроглядной мглой. Действительность искажается. Иногда кажется, что все вокруг – один только сон. А проснуться нет ни сил, ни желания. Куда же все-таки подевался Чарли? Вот несносный мальчишка!
Черный Мерседес С-класса плавно въехал на шоссе. По обеим сторонам мелькали разукрашенные розоватой палитрой заходящего солнца горные ландшафты. Время от времени то там, то тут попадались маленькие виллы с гладкими зелеными лужайками и лазурными бассейнами.
– Куда прикажете, миссис Вуттон?
– Я разве не сказала? Pearl Beach Hotel.
Димитрис мог бы и не спрашивать. В последнее время любой маршрут рано или поздно завершался именно в Pearl Beach. Шофер догадывался, что влечет его хозяйку туда отнюдь не разнообразие ресторанных закусок. Машина скользила мимо маленьких придорожных забегаловок с яркими вывесками. Многие из них уже открыли свои двери посетителям в преддверье туристического сезона. Пестрые вывески сулили широкий выбор яств и бесплатные коктейли. Но народу еще практически не было видно.
Мерседес завернул и мягко затормозил у входа в отель. На каменном щите блестели металлические буквы Pearl Beach Hotel Resort.
– Спасибо, Димитрис. Можете не ждать меня. Я позвоню, когда вы мне понадобитесь, – распорядилась миссис Вуттон, когда он предупредительно распахнул перед ней дверцу.
Димитрис кивнул «Да, мэм», сел в машину и отъехал, наблюдая краем глаза, как она, слегка покачивая бедрами, направилась к входу. Стеклянные двери автоматически разъехались в стороны, пропуская ее вовнутрь. Маргерет Вуттон вошла в просторный холл. И здесь посетителей в марте можно было перечесть по пальцам. На кожаных диванах расположилась компания шведских пенсионеров, сосредоточенно переставляющих шахматные фигурки. Поодаль пожилая пара неопознанной национальности коротала время за изучением прессы. Маргарет пересекла холл и вышла в ресторан. Официант, поприветствовав ее дружелюбной улыбкой, проводил за привычный столик, откуда открывался очаровательный вид на купающееся в морских волнах солнце. Она заказала на первое креветочный коктейль в сопровождении бокала легкого кипрского белого вина. Ее глаза пробежали по залу. Не найдя желаемого, Маргарет уставилась в окно. За соседний столик тяжело опустился обрюзгший мужчина в ярко лимоновой майке и просторных шортах цвета хаки. «Лет 60», отметила про себя Маргарет, «И даже чем-то похож на Джорджа».
За Джорджа Вуттона она вышла замуж, когда ей едва исполнилось девятнадцать. Она была тогда слишком молода, слишком глупа и абсолютно безвольна. Ее отец был отпрыском очень уважаемого семейства, родовые корни которого уходили в глубокую древность. Отец всегда гордился своим происхождением. Однако, будучи вальяжным, апатичным и непредприимчивым, достойную финансовую платформу семье он обеспечить не смог. Когда на горизонте появился некий Вуттон, 35-летный бизнесмен с приличным состоянием, и изъявил желание связать себя узами брака с молоденькой Маргарет, ее отец, не раздумывая, дал согласие. Мнения самой девушки в предсвадебном переполохе так никто и не спросил. Иногда Маргарет задавала себе вопрос – была ли она счастлива все 26 лет замужества, и никогда не находила ответа. Муж всегда был очень вежлив с ней. Он обеспечивал ее, выполнял все разумные желания. Ей абсолютно не в чем было его упрекнуть. У нее было все. Кроме одной мелочи – любви.
Маргарет отпила глоток из принесенного официантом бокала.
Еще был Чарли. Чудесный мальчик, которого Джордж, как всегда, вежливо и учтиво, повесил ей на шею. Ей было около тридцати, когда в доме неожиданно появился десятилетний мальчуган с ясными карими глазами и скверным характером. Джордж так ей толком и не объяснил, что за женщина родила ему этого ребенка, и куда она потом делась. Маргарет не спрашивала. У нее самой после трех выкидышей не могло быть детей. Она всегда старалась относиться к Чарли как к собственному сыну, но, не смотря на ее усилия, невидимый барьер между ними за все годы совместного существования так и не исчез. Смерть Джорджа немного покачнула этот барьер. Общее горе сблизило их. Чарльз даже неожиданно решил уехать с ней на Кипр. Изначально планировалось, что он организует на теплом острове какой-нибудь более ли менее прибыльный бизнес. Но время шло, а никаких шагов в указанном направлении состоятельный наследник не делал. Он только веселился напропалую, пропадал ночами на пляжных вечеринках, и проводил массу времени в обществе яркой черноглазой гречанки Деметры. Маргарет поворчала немного в начале, но вскоре пьянящий кипрский воздух проник и в ее организм. К своему удивлению и стыду она в свои сорок восемь лет впервые испытала настоящую страсть.
Затерявшись в лабиринте воспоминаний, Маргарет не заметила, как подали главное блюдо. Поджаренный на углях осьминог издавал умопомрачительный запах. Она взялась было за вилку и нож, но приборы выскользнули из сделавшихся внезапно непослушными пальцев. Она скорее почувствовала, чем увидела
