Есть люди, которые открыто заявляют, что любят животных больше, чем людей. Я открыто этого не заявляю, но мнение разделяю. Кроме того, к животным, кроме любви, я испытываю еще одно большое чувство. Это жалость. Я жалею всех животных, потому что люди мучают их. Плохо кормят и не лечат, не выгуливают как положено по породе, держат в неволе в ужасающих условиях, как в иных зоопарках, дельфинариях и цирках. Я мечтаю, чтобы все животные были свободны, считая это актуальнее, чем провозглашение свободы для людей. Три моих рассказа о животных написаны с искренними добрыми чувствами к нашим меньшим братьям. С любовью и жалостью.
Прекрасным, в отличие от большинства людей, существам, которые делят с людьми Землю и Жизнь, посвящается.
Бедная лошадь
Эта история произошла в одном из сельских поселений Владимирской области. Деревней это поселение называть никто не смел – говорили «поселок городского типа», или просто «поселок». Но фактически это была настоящая деревня – с огромными огородами, домашними хозяйствами, коровами, козами, курами. И с особым колоритом деревни – «все всё про всех знали».
Шел 1997 год. В поселке был фактический хозяин, он же директор завода. На заводе работало все трудоспособное население поселка – две с половиной тысячи человек, включая приезжающих ежедневно на работу из райцентра и ближайших поселков и деревень. Несмотря на трудности 90-х годов, завод работал успешно, обеспечивая достойную жизнь всему поселку в целом и каждому жителю в отдельности.
Завод обеспечивал жизнедеятельность всего поселка. Не говоря о помощи больнице, школе, Дому культуры – это было само собой разумеющимся, также силами заводских служб проводились ремонтные работы по электрической, сантехнической части в жилых домах жителей, по их отоплению. Завод обеспечивал транспортное сообщение с районным центром, контролировал работу предприятий торговли и вывоз мусора, ремонт дорог. Даже для вспахивания огородов по весне использовалась лошадь из подсобного хозяйства, которое содержало это промышленное предприятие. Завод за свой счет также формировал библиотеку, организовывал культурный досуг жителей. Не могу назвать сторону общественной и экономической жизни поселка и даже личной жизни его жителей, которую бы обошел вниманием завод в лице его хозяина и владельца.
Тогда я сама восхищалась этой «защищенностью» людей, намыкавшись в 90-е в большом городе «на воле». Но все же тяжело воспринимала такую «диктатуру» и «культ личности» в миниатюре, в отдельно взятом поселке, особенно в некоторых вопросах. Вообще не люблю проявлений несвободы в чем бы то ни было. Однако я и тогда осознавала, что есть огромное число причин безмерно уважать этого «диктатора», и тем более – сейчас, по прошествии многих лет, я просто восхищаюсь этим человеком. Изначально обычный деревенский мужик – он «сделал» себя. Хорошее образование, грамотная речь, общая культура, разносторонность интересов, кругозор, внешний лоск, спортивная форма – этакая смесь «Пьера Безухова с Луи Бонапартом». И еще много с кем, не будем «показывать пальцем», и называть имен. Делать исторические обзоры и проводить параллели не является целью моего повествования.
В последующей трудовой жизни я много видела руководителей предприятий, очень хороших, но этот, как оказалось, был самый лучший. Такое количество информации перерабатывать за короткие промежутки времени, столько вопросов решать и очень быстро, помнить родословную всех кланов и семей в поселке, одновременно держать в поле зрения и задачи технического перевооружения завода, и программу концерта для ветеранов труда – такое может только необыкновенный человек! И при этом он мог мне в понедельник сделать замечание, что я в субботу не пришла на волейбол – директор заставлял всех заниматься спортом. Помнил ведь…
В этот поселок я приехала случайно, можно сказать: по воле судьбы. И устроилась на работу на этом заводе в должности начальника отдела кадров. Такая должность на любом предприятии в городе подразумевает классический перечень обязанностей, в первую очередь по кадровому делопроизводству. Но только не здесь, в поселке. Понятно, что и мне приходилось вникать не только в вопросы кадрового делопроизводства. Дел было полно с утра до позднего вечера. Специфика работы была во многом. Так, в первые недели работы мне пришлось выучить родословные основных кланов поселка, их генеалогические древа, а также главные события жизни последних десятилетий. В этом мне помогла «пампушка» Лидочка – бессменный работник отдела кадров, «своя, тамошняя», знавшая ВСЁ. Очень я благодарна ей за это. Ведь нужно было докладывать директору, если принимаю на работу парня после армии – чей он сын, внук, племянник и чем отличился его дед, например в 1956 году. Также о специфике работы говорит тот факт, что в моем личном деле были строгие выговоры с лишением премиальных, например, за то, что заводской автобус, который вез на утреннюю смену людей из райцентра, сломался в лесу, а зима была, мороз трескучий. Пока отправили за людьми другой автобус, они промерзли и опоздали на смену. Также «строгач» у меня был за то, что в новогоднюю ночь директор сделал лично рейд на завод и обнаружил подвыпивших рабочих. Аргумент: я плохо веду воспитательную работу с руководителями и рабочими. Тут еще я как-то согласилась, все-таки – люди, дисциплина. Ко мне это имеет отношение. Но вот следующий выговор я сочла несправедливым и очень обижалась: на заводе шла ночная отгрузка продукции и вывезли одну лишнюю машину продукции без документов. Аргумент для выговора – плохая воспитательная работа среди сотрудников охраны – это я считала «перебором». Однако рассказ этот про лошадь, а не про управление персоналом предприятия.
На работу я приходила рано, в восьмом часу утра. Отдел кадров находился прямо у главного входа в заводоуправление. Окна кабинета начальника отдела кадров выходили на главную дорогу поселка. В окно я увидела, как на телеге, запряженной лошадью из подсобного хозяйства, подъехал конюх.
Несмотря на то, что я была в раздумьях о текущих производственных делах, все же в голове у меня, при взгляде на лошадь, пронеслась череда коротких мыслей: «Лошадь беременна. Почему ее запрягли? Когда в отдел кадров наши работницы приносят справки о беременности, так мы их на легкий труд переводим».
Тут в кабинет вошел конюх с каким-то вопросом. Вопрос мы решили, а потом я ему сказала: «Лошадь беременна».
Я – городской человек, в деревне оказалась случайно, ничего про анатомию и физиологию лошадей не знала, я вообще почти никогда не видела лошадей близко, кроме как в детстве, в цирке. Я это сказала, потому что мне так показалось. Интуитивно. По наитию. Может, лошадь на каком-то инопланетном языке передала такую мысль в пространство.
