Как я в России печку топила
В России, в начале моей эмиграции, в первой половине 90-х годов, какое-то время мне пришлось осваивать новое ремесло – топить печь. И делать это в особых, почти экзотических условиях.
Период моего «печкотопительства» был непродолжительным, особенно в его апофеозно-трагической части, но мне хватило впечатлений.
Я знаю из прессы, что большая часть жилья в российской глубинке до сих пор не газифицирована. Стало быть, почти весь наш народ до сих пор топит печки, заготавливая дрова и уголь. Поэтому считаю тему моего повествования очень актуальной, хотя мой опыт более гротескный, чем, скорее всего у всех людей, которые считают этот процесс естественным.
В моем раннем детстве (60-е годы 20 века) печка была для меня частью сказок, а также в дальнейшем вызывала приятные воспоминания о жизни в доме деда. Дом моего деда в Душанбе, построенный им самим, после его возвращения с войны в 1945 году, включая и выполненные им самостоятельно плотницкие работы, был с печкой. Она была красавица. Огромная, посередине дома, встроенная в созвездие комнат, разными боками выходившая в 4 комнаты и обогревавшая их. У нее было три дверцы в трех комнатах. Каждая дверца была чугунная, с орнаментом, красивыми крючками и ручками. Под дверцами было углубление, обитое жестью. Возле каждой дверцы в особом чугунном сосуде стояли отопительные принадлежности – кочерги и совки. Похожие печи я вижу лишь на старинных фото.
Топка печи была почти театральным действием и осуществлял ее мой дедушка. Еще затемно он входил в комнату, а я просыпалась и наблюдала, как основательно и красиво все это происходит. Я не помню, чтобы когда-то в комнатах было холодно. Всегда, в холодное время года, я слышала от печи какой-то особый гул, потрескивание, очень приятные слуху. Большая печь также была на кухне. Она вся была белёная, с дырками для кастрюль, с ободками для регулировки диаметра отверстия. Кухонная печь была теплая вся, на ней сушились мои варежки, когда выпадал долгожданный душанбинский снег.
Еще одна печь была в бане. Сверху на ней лежали огромные круглые камни, а еще выше – огромный бак с водой.
Все три печи сложил и построил сам дедушка, и сам же величественно их топил.
Все печи топились углем. Для угля было построено специальное хранилище с ячейками, где он хранился сухим и чистым.
Когда дедушка мой в 1973 году умер, его сын и мой дядя провел в доме паровое отопление и газ. Никто больше не умел и не хотел уметь топить печь.
Во всех других домах, где я жила первые 33 года своей жизни, было центральное отопление и газ.
1992 год. Самара. Уже полгода я снимала обычную городскую квартиру, однако к апрелю галоп тогдашней галопирующей инфляции загалопировал сильнее, и я не смогла заплатить арендную плату. Пришлось искать жилье подешевле. Перебралась я в частный сектор, что расположен за автостанцией Аврора в районе улицы Промышленности. Сняла времянку – маленький домик без удобств – у чудесных стариков, добрых и симпатичных. Эта времянка была выстроена в конце огорода на участке дома, где жили эти старики – тетя Маша и дядя Толя. У них в доме был газ и паровое отопление, но во времянке была ПЕЧКА. Тетя Маша сказала: не бойся, печку топить научу. У стариков были несметные запасы дров в бесчисленных сараях, но использовались они исключительно для растопки бани.
У меня началась счастливая жизнь, старики хорошо относились к нам с дочкой. Пришла осень, а потом и зима. Тетя Маша заранее сказала, где, как и у кого купить хорошие сухие дрова, что я и сделала. Зима 93/94 была очень лютая, но я не замечала, так как всегда в печке весело горели дрова. Если я уезжала в командировку, или задерживалась на работе, старики сами приходили и протапливали дом.
На следующее лето я подкопила денег благодаря процветающему бизнесу, в который я вступила. Это была фармацевтическая компания, аптеки делали нам заказы, а мы ездили в Москву закупать медикаменты, привозили их в Самару и снабжали аптеки. Я сама на грузовике ездила в Москву на закупку и в Самаре развозила лекарства по аптекам. На заработанные деньги планировалось снять обычную благоустроенную квартиру и купить машину. В то время нужно было вносить предоплату за год, почему-то. Я собиралась переезжать в конце лета 94 года и дрова я больше не закупала.
В начале августа внезапно умирает тетя Маша. Дядя Толя «сходит с ума». Они прожили вместе около 60 лет! Дед страшно запивает. Со всего района любители выпить теперь «переселяются» в его дом.
Я очень расстроена, но внутренне за свое благополучие спокойна, ведь я вот-вот перееду в хорошее жилье, и все у меня будет нормально. Но с квартирой происходит небольшая задержка, а в сентябре я тяжело заболеваю и попадаю в больницу. Дочка живет у моей родственницы, через два дома.
За время моей болезни мои партнеры по бизнесу вывозят из дома мои душанбинские вещи, все заработанные за год деньги, золотые украшения нашей семьи. И «выбрасывают» меня из бизнеса.
У меня в тот год была еще одна работа. Я волновалась, что ушла ради бизнеса из ВУЗа, поэтому устроилась в НИИ экономики научным сотрудником. Думала, трудности пройдут, а ведь докторскую диссертацию все равно нужно писать и потом в ВУЗ возвращаться. Однако в НИИ прошло сокращение и меня, как «пришлую», то есть приезжую, сократили в первую очередь.
Мне в этом научном учреждении предложили помощь – адвоката и содействие в суде, ведь меня фактически обокрали, но я отказалась. И правильно, ведь мы сейчас знаем, что 90-е были лихими, без правды и справедливости. От другой помощи я не отказалась – все тамошние состоятельные барышни внезапно вспомнили, что им нужно много платьев и костюмчиков к весне и лету сшить. Все сделали мне заказы – обеспечили меня заработком на пол года вперед.
Также я обратилась к заведующему кафедрой университета, с просьбой о трудоустройстве, однако это было невозможно. В ВУЗе нагрузка преподавателей планируется заранее. Уже начался семестр, и профессор предложил мне только небольшую нагрузку по проверке контрольных работ у заочников, пообещав, что в январе будет у меня работа с заочниками, а со следующего семестра стабильная ставка.
Таким образом, какие-то доходы на пропитание мне и дочке я обеспечила. Еще одну проблему, а именно предстоящее выселение из времянки по причине неплатежеспособности, тоже удалось решить. Пришла дочка стариков насчет выселения. А я показала ей гору отрезов ткани, сказала, будет оплата за пошив и я смогу платить за жилье. На ее недоверчивый взгляд вынесла ей из сарая две вазы моей мамы, вывезенные из Душанбе. Они были из настоящего хрусталя, огромные и тяжеленные, Богемия, Чехия. Я их отдала хозяйке. У нее были глаза, как будто она видит вазы из самого Эрмитажа! Но так оно и выглядело на фоне окружающей убогости и моей на 25 кг резкой, всего за 2 недели в больнице, обхудалости.
