«Во флигеле, с южной стороны, я уже который день слышу странные звуки. Впервые я обратил на них внимание несколько недель назад. Похоже, как будто кто-то скребётся под полом. Но кошки, которых живёт здесь аж семь штук, не проявляют никакого охотничьего интереса к этим звукам. И мне иногда кажется, что даже наоборот, они избегают солнечного флигеля. При появлении настойчивого скрежета они начинают осторожничать и бояться приблизиться к входной двери, ведущей во флигель. Из чего я могу сделать вывод, что источником звуков не являются мыши. Но тогда что? Или кто? Возможно, как ты предполагаешь, мой друг, где-то просыхают балки – дом поскрипывает, и как говорят в простонародий – «ходит». Мне бы хотелось выяснить истинную причину этих навязчивых и уже надоевших скрежетаний. Честно признаться, они нагоняют на меня какой-то потусторонний ужас, особенно по ночам.
Я уже тебе писал, что каждую ночь в здании аптеки я остаюсь один. Ночному смотрителю, то есть мне, выплачивается небольшая сумма, но я и этому рад. К своему сожалению я никак не могу вырваться из этих обстоятельств, и до начала нового учебного года мне придётся здесь работать. Мне очень нужны деньги для продолжения обучения. Но всё же, нужно отдать должное этой работе. Как будущий медик я освоил многие нюансы и премудрости фармацевтики.
Я с нетерпением ожидаю, начало нового учебного года и без сожаления покину этот городок с неприятным названием Шамшир. 20 июля 1913.»
– Скажите, а в этом письме речь идёт про фармацевтическую аптеку, которая находится в этом городе? – обратилась молодая девушка к библиотекарше.
Грузная дама, с высоко завязанной кичкой из бледно русых волос, подняла голову и равнодушно посмотрела поверх очков на темноволосую девушку с быстрыми карими глазами.
– Впервые вижу это письмо, – сухо ответила библиотекарша. – Где вы его взяли?
– Вот в этой книге, – девушка показала увесистый сборник с названием «Книга здоровья. Домашний лечебник», издательства 1909 года.
– Хмм, – протянула библиотекарша. – Дайте мне это письмо. Оно должно храниться в архиве.
– Пожалуйста, – девушка протянула обрывок письма, часть которого она прочитала. – Получается, есть и другие письма? В архиве.
– Есть, – кивнула грузная дама в очках, не проявляя никакой заинтересованности в диалоге.
– Дело в том, что я пишу диссертацию, и мне было бы полезно ознакомиться с подобной информацией, – сказала девушка, пытаясь держаться как можно увереннее.
– Диссертация? И о чем же ваша научная работа? – сухо спросила библиотекарша.
– История фармацевтики, – улыбнулась девушка.
– Вообще-то нам не разрешено выдавать архивы на руки. Только по предварительному согласованию, – холодно ответила библиотекарша.
– Я здесь всего на несколько дней и мне будет очень обидно упустить возможность ознакомления с такими ценными бумагами…
– Ценными, – ухмыльнулась библиотекарша. – Давай так. Я принесу тебе письма из архива, но читать их ты будешь тут, прямо при мне.
– Договорились, – кивнула девушка и локон тёмных вьющихся волос упал на её лоб.
– И паспорт давай, – грузная дама протянула руку за документом.
– Это зачем?
– Перестраховка, – самодовольно улыбнулась дама, взяла документ и протискиваясь между книжными рядами ушла в дальнюю комнату.
Вскоре архивная дверь скрипнула, и библиотекарша снова появилась между стеллажами. Она протянула девушке белый конверт и резиновые перчатки.
– Ну держи, Алиса, – предварительно заглянув в паспорт с лёгкой усмешкой сказала она. – Только очень аккуратно! Повторяю – очень!
– Спасибо, – ответила Алиса и бережно взяла белый конверт.
Внутри конверта хранилось несколько исписанных чернилами листов пожелтевшей от времени бумаги, сложенных вдвое. Алиса развернула мягкие, будто тряпочные письма, и жадно впилась глазами в описание событий более чем вековой давности.
«Друг мой, желаю тебе здравия! В этом далёком загнивающем городке только дневная работа и твои письма спасают меня от смертельной скуки и вынужденного уединения! Как ты советовал я поинтересовался у владельца аптеки о происхождении скрежещущих звуков. Он ответил, что никогда не слышал и не замечал ничего странного в этом здании. Услышав такой ответ, я усомнился в своём психическом здоровье. Потом я подумал, что это могут быть галлюцинации из-за разнообразных паров и веществ, с которыми я работаю второй месяц. Возможно я отравился или переутомился. Переутомление и отравление возможно вылечить, а вот с психическим расстройством дело обстоит хуже…
На днях к нам в аптеку заходил наш постоянный покупатель, он по обыкновению заказал мазь от ревматизма. В один момент я заметил, как он с любопытством смотрит в сторону южного флигеля. На мой вопрос что его заинтересовало он ответил, что нам пора бы поставить мышеловки и что это не дело, когда средь бела дня в аптеке, где должно быть всё чисто и стерильно скребутся мыши, или того хуже крысы. Я тоже слышал этот скрежет и поспешил к владельцу. Рихтер, возмущенный недоверием покупателя к его делу и серьёзному подходу к условиям производства лекарств, долго ходил по флигелю. Молчал. Слушал. Останавливался в разных местах. Спрашивал меня и покупателя слышим ли мы звук, в ответ мы утвердительно кивали. Через десяток минут прислушивания Рихтер достал медицинский стетоскоп и прикладывая его то к полу, то к стенам несколько раз обошел помещение.
Вердикт владельца был удивительным, но не утешительным: «Никаких звуков нет, мышей и их присутствия не наблюдается. У студента – переутомление напополам с фантазией, а у покупателя – предвестники маразма напополам с ревматизмом или того хуже…»
Что ж, я допускаю, что диагноз грозного Рихтера может быть правильным. 27 июля 1913».
Алиса сдержанно усмехнулась и открыла следующее письмо. В сравнении с первым, подчерк на бумаге был более торопливый и кое-где было поставлено несколько чернильных клякс.
«Друг мой! В этом здании действительно что-то происходит! Последнее письмо я отправил тебе три дня назад, и с тех пор скрежет из-под пола флигеля стал слышать постоянно. Но! События сегодняшней ночи до сих пор не укладываются у меня в голове! Как только наступило утро и первые солнечные лучи проникли в мою комнату я сел писать тебе. Честно признаюсь, что до сих пор нахожусь под влиянием мистического ужаса, посетившего меня этой ночью. Начну по порядку.
Вечером, около десяти часов я лёг спать в своей комнате. На улице уже стемнело. Это был тот момент, когда вечер переходит в ночь. Те, несколько секунд, когда замирают все вечерние звуки, а через несколько мгновений мир наполняется ночными голосами. Вот в этот миг затишья, я отчетливо услышал, как кто-то скребётся под полом флигеля. Но на этот раз к звуку – уже ставшему привычным для меня, прибавилось постукивание. Нет, не случайные стуки с улицы или кошачьи прыжки с полок и стульев на первом этаже здания. Это были размеренные стуки, будто кто-то снизу осторожно проверял полы на прочность. С появлением голосов ночных птиц – во флигеле всё затихло. Я провалился в глубокий и тревожный сон. Мне снились коридоры аптеки Рихтера, парковые аллеи Петербурга и берег городской реки Шамшир. На протяжении сна меня не покидало ощущение, что кто-то невидимый, но вполне осязаемый следует за мной. Когда картинка сменилась, и я всё ещё видя свой сон, снова оказался спящим на собственной кровати, тут в здании аптеки, преследователь нагнал меня. Он подкрался сзади и протянув ледяные руки обхватил моё тело. Сначала навалился страх. Сердце бешено застучало, дыхание стало прерывистым и тело пронзила судорожная боль. Через несколько секунд объятья неведомого существа стали настолько невыносимыми, что я издавая хриплый крик попытался вырваться из кошмарного сновидения. Поверишь ли ты мне, мой друг? Я проснулся и открыл глаза. Но моё тело меня не слушалось, а призрачная сущность продолжала сжимать меня ледяными конечностями. Я готов поклясться, что слышал чужое рычащее дыхание, а моё собственное почти остановилось, из горла вырывались только прерывистые хриплые звуки. Таким слабым, напуганным и беззащитным я ещё себя никогда не чувствовал. К моему счастью, сквозь ночной ужас в моей голове возникли спасительные слова молитвы. Как только я стал читать первые строки Отче Наш, ледяное существо ослабело и вскоре совсем отступило. Я пролежал ещё несколько минут полностью обездвиженный и как только смог шевелиться – вскочил с кровати. В комнате было темно и пусто. Везде царила тишина. Не было слышно ни уличного шума, ни голосов ночных птиц или случайных прохожих, ни мяуканья котов, которые по обыкновению к середине ночи приходят к двери аптеки и начинают проситься войти внутрь. Меня окатила холодная волна темноты и тишины, будто я не находился в реальном, привычном для меня мире. Будто я попал в какую-то параллель, где всё выглядело обыденным, но явно чувствовалось что-то чужеродное, устрашающее, поддельное. Не знаю, сколько времени продолжалось моё погружение в неведомый мир ночного кошмара. Кое-как дождавшись рассвета, я сел за стол писать тебе это письмо. Мне вспомнились бабушкины сказки про домовых, которые нападают и душат по ночам. Я впервые в жизни усомнился в происходящей действительности и впервые так сильно уверовал в силу молитвы Божьей. 30 июля 1913».
