Галлея Сандер-Лин - Папа для двойняшек. Выбор сердца

1. Глава 1

Аннотация:

Выпускная ночь Виолетты превратилась в катастрофу, навсегда изменившую её жизнь и планы на будущее, а мечта блистать на паркете так и осталась мечтой. И вот годы спустя личный кошмар Виолы вернулся, а ей самой предстоит разобраться, кто же лучший отец для её двойняшек: тот, кто «родил», но ни дня не был рядом, или тот, кто воспитал и всего себя отдавал семье…

Тэги: любовный треугольник, властный герой, служебный роман

В тексте есть: первая любовь, фиктивный брак, сложные отношения, противостояние характеров, дети

(За коллажик огромная благодарность Юлии Бадаловой)

Глава 1

Виолетта резко села на постели и схватилась за голову. Перед глазами всё плыло, к горлу подкатывала тошнота. Девушка снова рухнула на подушку и сделала несколько глубоких вдохов. Комната была незнакомой, кровать тоже, странный запах, в котором смешивались отголоски крови и чего-то неведомого, щекотал ноздри. Тело болело везде и сразу, словно после усиленных физических нагрузок, хотя Виоле как бальнице не привыкать к напряжённым тренировкам.

Пытаясь вспомнить, что произошло, Виолетта наткнулась на пустоту. Последнее, что она помнила, – это застолье после выпускного вечера. Виола выпила полстакана шампанского, когда говорили общий тост, а потом только сок. В этом она могла бы поклясться. Ей и самой не очень нравится алкоголь, а если учесть профессиональные занятия бальными танцами и давление родителей, то девушка с чистым сердцем могла назвать себя трезвенницей.

Нет, она не напилась до беспамятства, такое просто невозможно. Это был сок, лишь сок. Но после сока так не развозит, если только… Да нет, быть того не может, кто бы стал такое делать?! Кто бы… Возможно, тот, кто намеренно хотел довести до неадекватного состояния, а потом…

Виолетта не по наслышке знала, что бальные танцы – грязный вид спорта. Там всякое бывало, всякое. И битое стекло в туфли подкладывали, и каблуки подпиливали, и гадость в воду подсыпали, чтобы вывести из строя соперника. Но чтобы ей на собственном выпускном подсыпали в сок какую-то дрянь?! Господи, какой кошмар! Да и кто, зачем?

Безумно хотелось пить. На прикроватной тумбочке, будто приготовленная чьей-то заботливой рукой, стояла бутылочка с водой. Может, там снова что-то подсыпано? Но сейчас Виоле было всё равно, самое худшее уже произошло. Она откупорила бутылку и приникла к горлышку, пуская в пересохшее горло живительную влагу. Осушив половину, оставила бутылку и попыталась сесть.

Двигаться было больно, но сильнее всего саднило меж бёдер. Откинув одеяло, девушка расширившимися от ужаса глазами смотрела на простыню, измазанную пятнами крови и чем-то белёсым, и на собственные бёдра, где также виднелись багровые разводы. Полностью обнажённая (а Виола всегда спала в ночнушке), она сначала не поняла, что с ней произошло, пока чьё-то сопение на соседней подушке не расставило всё по своим местам. Страшная правда оглушила, заставив поверить в то, во что разум верить совершенно отказывался.

Виолетта заставила себя повернуть голову. Рядом, судя по всему, спал тот, кто с ней это сделал. Вот только по согласию ли? В здравом уме она бы никогда не позволила парню ничего подобного (отец с матерью убьют на месте, запретили любые отношения до совершеннолетия), но память отказывалась подбросить хотя бы пару деталей из произошедшего. Неужто под действием наркотиков Виола не возражала? Или у неё просто не было сил возражать?

Нет, Виолетту не били. Не было следов побоев или синяков, только розовые пятна, слишком напоминавшие засосы. Кажется, она была в таком состоянии, что и бить не пришлось, сама была готова на что угодно.

Надо посмотреть, надо увидеть, кто это был. Девушка повернула голову к мужской фигуре, примостившейся на противоположном краю большой кровати, но кроме фрагмента темноволосого затылка, видневшегося над одеялом, ничего разглядеть не смогла.

Стало страшно. А вдруг этот неизвестный проснётся, вдруг захочет повторить то, что было ночью? Может, лучше сбежать, пока можно? А потом вызвать полицию и заявить, пускай этого гада возьмут с поличным и… И потом их обоих затаскают по допросам, поднимется шумиха, а окрестный народ будет тыкать в неё пальцами:

– Это та, кого снасильничали на выпускном?

– Ага, та самая.

– А-а-а, так это её того-самого?

– Сама виновата, нечего было нажираться и с парнями зажигать!

– Точно-точно, она, наверное, сама его спровоцировала. А теперь парню жизнь загубила…

Было у них не так давно дело об изнасиловании, девушка тоже по горячим следам обратилась. И хоть гада посадили (всего на каких-то три года), потом сама была не рада, по улице спокойно пройти не могла и в итоге уехала. Хорошо хоть с собой не покончила.

Но потом на смену страху пришло возмущение. Она тут трясётся, а этот похотливый ублюдок потом будет спокойно расхаживать и, возможно, даже рассказывать, как с ней позабавился?! Не бывать такому! Жажда убийства появилась совсем неожиданно. Ударить, сделать больно, уничтожить, растоптать за всё, что с ней сделал, только этого он и заслуживает!

С трудом поднявшись с постели на ослабевших ногах и покачнувшись, Виолетта огляделась, во что можно одеться. Расхаживать голой перед насильником не было ни малейшего желания, надевать на грязное и осквернённое тело выпускной наряд – тоже. А если стащить с ублюдка одеяло, ещё проснётся раньше времени. В итоге она стянула со столика у окна скатерть и, завернувшись в белую ткань, почувствовала себя куда увереннее. Тяжёлое, ей нужно что-то тяжёлое, чтобы огреть урода, чтобы оглушить, чтобы выместить злость, чтобы…

На прикроватной тумбочке со стороны пока ещё неизвестного парня (или даже мужчины) стояла непочатая бутылка вина. Других бутылок с алкоголем (пустых или полных) вокруг не наблюдалось. Выходит, они в номере даже не пили, Виолу сюда уже привели никакущей. Отчего-то девушка разозлилась ещё больше и, обходя разбросанную одежду и обувь, двинулась к заветной бутылке. Сейчас она как опрокинет её на голову спящего гада, а потом располосует его ублюдочную физиономию и…

Тимур?! Виолетта замерла на полпути к заветной цели, узнав случайного ночного спутника. Она не раз видела одноклассника с закрытыми глазами, когда он дремал на парте во время переменок, и любовалась его длинными пушистыми ресницами и чувственными губами. К горлу подступил ком.

Да, это был тот Тимур, в которого она была тайно влюблена ещё с пятого класса. Тот Тимур, с которым они целых полгода сидели за одной партой и были лучшими друзьями, пока он вдруг (по до сих пор непонятной причине) не стал врагом. Тот Тимур, который был главным и непримиримым соперником вот уже столько лет не только в учёбе, но и в танцах. Тот Тимур, который делал её школьную жизнь невыносимой и всегда говорил гадости. И, наконец, тот Тимур, которого она не смогла за эти годы выбросить из сердца и которому так и не решилась признаться. Собиралась, как раз после выпускного, когда они уже не будут сидеть за соседними партами. Просто чтобы выплеснуть то, что накопилось в душе, и забыть.