– Букашка, вам стихи задавали?
– Угу. Папа, а тебе кто больше нравится: Уитни Хьюстон или Тина Тёрнер?
– Мне – Людмила Зыкина! Стихи выучила?
– Угу. А мне, например, обе нравятся…
– Читай.
– «Как к ныне сбирает свои вещи Олег….»
– Стоп, стоп, стоп… Ну –ко, еще раз!
– «Как к ныне сбирает свои вещи Олег…»
– Объясни мне, пожалуйста, что это за «вещи», которые сбирает Олег и что это за – Олег такой.
– Олег – это князь такой, ну, кабутто, принц.
– А что это за «ныне»?
– Не что, а кто! Ну, это имя такое, что ты, как дурачок? Нына! Ну, Нина! У нас на даче помнишь тоже такая девочка есть – Нина! Он, наверное, в Нину влюбился, и вот собирает свои вещи и уходит к ней жить!
– А дальше?
– А дальше он будет мстить, не разумно, хазарам…
– Не разумно?
– Конечно. Ты же сам говорил, что мстить вредно. Христос сказал: «Мне отмщение и я задам!» Да еще как! «Я вам задам! Ого!» Так что мстить не разумно… Понял?
– Я понял, что ты книжку не открывала.
– Потому что я и так на уроке хорошо слушаю. И все что учительница говорит, сразу запоминаю! Мне и учить ничего не надо! Только чуть- чуть повторю и все!
История смешная, однако, наводит на серьезные мысли. Зжесь то все понятно и просто: подобное искажение при восприятии "на слух" даже имеет литературоведческое название "оглушка", только вот понимает ли современный ребенок пушкинские строки даже если сам умеет читать?
Недавно в интернете появилась статья с иллюстрациями – младшеклассникам предложили нарисовать иллюстрацию к четверостишью, которое дети заучивали наизусть и с выражением декломировали, понимая сказанное поэтом на уровне своих знаний и представлений.
"Бразды пушистые взрывая, Летит кибитка удалая и тд." Ключевое слово, как теперь учат, "взрывая" – то есть нарисован взрыв, устроенный "браздами", подозревается, что какие то спецназовцы диверсанты. Ключевое слово "летит" – поэтому нарисован некий летательный аппарат и даже подписано "кубитка", разумеется кубической формы, в которой сидим "на каблучке" космонавт – он же ямщик…
Тут, как говориться: можно веселиться, а можно прослезиться… Не в этом суть! А мы то, те которые уверены , что знаем произведения А.С. Пушкина, во всяком случае "проходили" в школе, всё понимаем в его произведениях? Например, прервые строки из "Евгения Онегина" – "мой дядя самих честных правил правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог." Еще в школе я несколько озадачился вопросом: – Каким образом дядя заставил себя уважать? Но с годами вопрос позабылся, пока я не услышал, много лет спустя, в лекции Лотмана, что во времена Пушкина "уважать себя заставил" означало "помер". Тут сразу в первом четверостишии романа в стиахах все стало на места. И дальше из той же лекции, которые мы за же в образах видим не то , что написано поэтом. Дядюшка " с ключницей бранился, в окно глядел и мух давил" нашему среднестатистическому современнику представляется весьма тошнотворная картинка. А культуролог объясняет "муха" – самая маленькая рюмочка анисовой водки или ликера, которую можно "раздавить" т.е употребить без закуски – мимоходом. Потому и бранился дядюшка с ключницей у которой были ключи от запертого буфета с настойками и наливками. Строго говоря, к тому "Евгения Онегина" требуются пара томов комментариев. Пушкин, конечно, по словам Аполлона Григорьева
"Наше всё!", но это "всё" было двести лет назад. Стойкая иллюзия, что мы все про Пушкина знаем, что он "наш и свой"… И "все-таки жаль, что нельзя с Александр Сергеечем поужинать в Яр заскочить хоть на четверть часа" Безусловно, жаль. Вот только не уверенности, что Александр Сергеевич "заскочил" бы в Яр даже с поэтом Булатом Окуджавой. По воспоминаниям инженер-генерала барона Андрея Ивановича Дельвига (двоюродного брата друга Пушкина), которому Москва обязана водопроводом, а Россия значительной частью железной дороги, в своих мемуарах нелицеприятно вспоминал: "Пушкин всегда холодно и надменно обращался с людьми мало ему знакомыми, не аристократического круга и с талантами мало известными"
А кроме того, в школе мы читали (если читали , а не "проходили" т.е. в точном значении "проходили мимо" Пушкина "не отчётливо" как говорил один из героев А.П. Чехова. Увы, как заметил Александр Сергеевич Пушкин: "Мы ленивы и нелюбопытны"
Потому время от времени перечитывая, казалось бы, давно известное не только традиционно получаешь удовольствие, но неожиданно каждый раз открываешь что-то
неизвестное.
У «Пиковой дамы» А.С. Пушкина, опубликованной им 1 марта 1834 года, имевшую большой успех у читающей публики, справедливо признанной критиками одним из выдающихся произведений, где «удивительно слились романтизм и реализм», традиционная «оперная» судьба. При одном упоминании названия маленькой этой повести, тут же в сознании, невольно, как бы, включается музыкальный фон: партии великих теноров: «Прости, Небесное созданье, что я нарушил твой покой…», разумеется, сказочный французский романс графини для контральто, и «Уж полночь близится, а Германа все нет…» – разнообразно вошедшего даже в анекдоты. А ведь это все к гениальному произведению великого поэта относится весьма отдаленно! Все это сочинено Модестом Ильичем Чайковским, что с музыкой Петра Ильича Чайковского выросло в блистательное, но фактически, самостоятельное явление русской культуры конца XIX столетия. А.С. Пушкин этого не писал! Для того, чтобы совершить это открытие – достаточно прочитать повесть, которая не входит в школьные программы, и по моим опросам, как это ни удивительно и не прискорбно, даже моими сверстниками, то есть последним «читающим» российским – советским поколением, остается нечитанной!
А зачем читать! Кто же не знает «Пиковую даму» – и по радио, и по телевидению передают!
Насколько я помню, мы «проходили» Капитанскую дочку и Дубровского, как наиболее полно выражавшие «протест поэта против гнета царского самодержавия». В эту же схему вписывался и «Медный всадник».
В двухтомнике А.С. Пушкина Лениздат 1961 года издания, по которому я готовился к выпускным, в том же году, экзаменам, в комментарии к Пиковой даме говорится: «ПИКОВАЯ ДАМА (стр. 592) Написана в 1833 г. Одно из совершеннейших созданий Пушкина, оказавшее влияние на последующую русскую литературу. Между этой повестью и поэмой «Медный всадник» много общего не только в выборе героя из неимущего, деклассированного дворянства, не только в том, что оба героя, и Евгений и Германн, оказываются раздавленными исторической закономерностью и государственным строем, но и в самом методе изложения. В «Пиковой даме», так же как и в «Медном всаднике», реализм изображения соединяется с высокой поэтикой философских и социально-политических обобщений».
