Они пришли за час до рассвета, когда наше поселение мирно спало, не ожидая беды.
Быстро без лишнего шума и суеты справились с дежурившими мужчинами за пару минут.
Мягкие мокасины делали их шаги настолько бесшумными, что даже собаки не сразу залаяли почувствовав приглушенный запах. Они были хозяевами на этой прекрасной земле, а не мы.
Услышав крики соседей, отец вскочил с кровати и выбежал посмотреть, что случилось. Я, тоже услышав шум поднялась вслед за ним и глядя в окно увидела, как один из Апачей пустил в грудь отца большую стрелу. Отец тут же упал замертво, а я не сумев подавить крик дикого ужаса убежала в погреб и не сдерживая слез затряслась от страха сжавшись в углу. Хорошо, что я успела накинуть шаль на свои тонкие плечи иначе бы меня пробрало от холода до самых костей.
Неожиданно дверь в погреб приоткрылась, и я увидела черные как ночь глаза огромного воина. Он смотрел на меня, не мигая и я в ужасе уставившись на его жестокое лицо зажмурила от страха глаза.
Он спустился, и схватив меня словно мешок с картошкой, закинул себе резко на спину. Я закричала, но он тут же зажал мне рот своей грубой рукой и понес из укрытия вверх. Я едва не упала в обморок от охватившего меня ужаса. Моя тихая и спокойная жизнь была разрушена всего лишь за несколько недолгих минут.
В этой вылазке уцелело всего пять девушек которых воины взяли рабынями к себе в услужение.
Чтобы мы не кричали они каждой девушке засунули в рот кляп и крепко связав руки усадили перед собой на лошадь.
Прокричав победный клич воины Апачей увозили нас из родного места вперед навстречу первым лучам восходящего солнца.
Природа просыпалась, а моя душа оплакивала потерю родных и мечтала умереть вместе с ними в нашем уютном краю.
Пока мы скакали по голой равнине я несколько раз теряла сознание от недостатка воздуха, но мой похититель не обращал на меня никакого внимания. Словно безвольные куклы мы были прижаты к мощным телам молчаливых воинов и с каждой секундой приближались к большой неизвестности, что ждала нас там вдалеке за холмом.
Ветер раздувал мои длинные белые волосы, и несколько раз я чувствовала прикосновение к своей голове его грубой руки.
Наконец ближе к вечеру мы прибыли на место, и спустившись с лошади я упала на землю без чувств.
Похититель поднял меня на руки и понес в свой огромный вигвам.
Каждая девушка стала трофеем для воина, и я боялась представить, что ожидает нас впереди. Из свободной белой женщины в одночасье превратиться в рабыню. Разве что-то еще может быть хуже? Не лучше ли смерть чем подобная жизнь? Но я верила, что пути Господни неисповедимы и раз я теперь здесь, то должна с достоинством перенести все испытания, свалившиеся на меня так внезапно.
Воин положил меня на меховые звериные шкуры слева в углу и укрыл одеялом из овечьей шерсти.
Разжег огонь и поставил греться котелок, наполненный мутной жидкостью. Затем осторожно снял с моего лица кляп и протянул кувшин с питьевой водой.
– Пей! – сказал он строго, на чистом английском и я отшатнулась от неожиданности услышав родную мне речь.
Он снова повторил, глядя мне прямо в глаза:
– Пей!
Я несмело протянула руки к кувшину и неожиданно коснулась пальцами его мощной и сильной руки. Меня охватили странные ощущения, и я тут же отдернула их схватив за ручку глиняный кувшин необычной формы. Он был круглым как шар с широким горлом и одной единственной ручкой расписанным незамысловатыми узорами в неярких тонах.
Мои нервные действия не укрылись от грозного воина, и он недовольно сощурил глаза. Я протянула кувшин ему обратно в руки и невольно встретилась с ним взглядом. Теперь при свете огня я смогла разглядеть его лицо и увидела на удивление правильные и красивые черты. Его глаза не были черными как мне показалось в начале, а отдавали приятным зеленым оттенком. Он явно был метисом и больше походил на европейца чем на индейца в типичном их понимании.
– Кто ты? – спросила я и прижала руку к губам, коря себя за неуместную смелость.
Воин, сбросив с себя шерстяное пончо предстал передо мной в кожаной рубахе и простых суконных леггинах*, повернулся ко мне лицом и не разжимая губ произнес:
– Называй меня Серым орлом, Белая лиса, – насмехаясь выхватил он из моих дрожащих рук кувшин с чистой водой.
Я сделала два шага назад и уперлась в стенку вигвама.
– Меня зовут Саманта, – сказала я внезапно осмелев.
Он не обратил на мои слова никакого внимания и стянул рубаху с груди.
От его действий меня затрясло словно лист на ветру.
– Что ты делаешь? – закричала я возмущенно.
В два прыжка он оказался рядом со мной и повалив меня на лежащие шкуры закрыл рот своей грубой рукой.
– Молчи, Белая лиса, – грубо сказал он и прижал меня крепко своим горячим телом. – Теперь я твой хозяин!
Я пыталась осмыслить все что он говорит, но качала головой отрицая жестокую действительность. Теперь он мой господин и может сделать со мной все что пожелает.
«Лучше бы мое тело пронзила та отравленная стрела» – думала я глядя на него расширенными от ужаса глазами.
Воин избавился быстро от леггинов* и принялся ловко расстегивать платье на моей спине.
Я забилась в немом протесте, но получила звонкий шлепок по своим ягодицам.
– Не дергайся словно дикая кобылица, иначе платье будет испорчено, – сказал он, снимая платье с моих худеньких плеч.
Я задохнулась от возмущения оставшись в одних панталонах, но и от них он избавил меня за секунду. От стыда я покраснела до самых кончиков своих белых волос.
Продолжая смотреть на меня немигающим взглядом, он провел своими пальцами по моим волосам, и в его глазах я увидела дикий обжигающий огонь.
– Я тебя вижу, – сказал он и прижал меня руками к мягким шкурам, лежащим прямо на полу.
Я неожиданно почувствовала, как его твердые губы в миг стали мягкими и нежными и ощутила на своих губах обжигающий и страстный поцелуй.
Несмело я попыталась оттолкнуть его от себя руками, но все было тщетно. Это было равносильно тому, чтобы сдвинуть скалу.
Он целовал меня с такой страстью, что я не заметила, как начала плавиться от желания вместе с ним. Его руки были везде, они ласково гладили мою спину, а губы коснулись каждого сантиметра моей нежной белой кожи.
Поначалу испытав большой стыд со временем мои чувства изменились и, я несмело коснулась губами его широкой груди. Он на секунду замер, а потом поцеловал меня так горячо, что я уже с большей готовностью ответила на его сладкий поцелуй.
Его губы спускались все ниже и ниже, и наконец я почувствовала, как он коснулся языком вершины моего затвердевшего соска. Я выгнулась от удовольствия дугой и из моих губ сорвался сладостный стон наслаждения. Это было так естественно и прекрасно, что я ощущала нереальность происходящего. Каждым поцелуем он изгонял страх и боль из моей израненной юной души.
