Ты белый и светлый.
Я, я тёмная, тёплая.
© Земфира «Маечки»
За стол с заметным опозданием подсаживается очередной гость. Яна беглым взглядом охватывает крепкое подтянутое тело, распахнутый ворот черной рубашки и массивный стальной браслет часов. Он молод, обеспечен и, судя по выдержанным несуетливым манерам, весьма самоуверен. И он мужчина. Одного этого достаточно, чтобы находиться за рамками ее мира.
Существуют причины.
Но всеобщее оживление за столом, веселые выкрики девушек и радушные приветствия парней каким-то обходным путем выталкивают Яну из безмятежности. Поднимая и скашивая взгляд, она бездумно направляет его к тому месту, которое занял незнакомец.
И замирает.
В голове Шахиной странно и незнакомо щелкает, будто запускается какой-то новый механизм. Без предварительных испытательных мероприятий. Сразу в непрерывный режим. Первая заминка в отлаженной работе сердца случается, когда парень машинально ловит ее внимание. Задерживается буквально на пару секунд, а потом его взгляд перескакивает на кого-то другого. Он улыбается и что-то говорит. Яна отстраненно вылавливает знакомые слова и словосочетания: «работа», «был занят», «вырвался ненадолго», «поздравляю», «всех благ» и «цейтнот».
Бесстыдно, с откровенным интересом разглядывая гостя, Шахина мысленно решает какое-то громоздкое уравнение, от которого ее аналитическое мышление дает сбой, и мозг едва не взрывается.
Как так случилось, что он собрал в себе все самое лучшее? Неужели реально такое сочетание красоты и мужественности? Почему его внимательный взгляд ощущается настолько пронизывающим, неудобным и одновременно чарующим? Почему от его безмятежной улыбки дрожат уголки ее собственных губ? Почему по комплекции он тот самый высокий и мускулистый идеал, которых Яна, как бывшая спортсменка, издали уважает? Почему у него нет каких-либо видимых недостатков? Кто создал этот совершенный баланс?
Он суров, когда перестает улыбаться. Но сейчас, в дружеской атмосфере, будто сытый хищник, расслаблен и мало на ком фокусирует внимание.
– А-а, Ян, ты же не знакома с Денисом? – спохватывается старшая сестра Шахиной. – Он из наших. Только динамил нас последнее время. Элиза, оцени, – обращается Марина к имениннице, на мгновение забывая о том, что собиралась представить Яне гостя. – Рагнарин ради твоего дня рождения вырвался из своего излюбленного золотоплатинового заточения.
– Я в шоке, Марин! Наверное, до конца вечера не отойду.
Парень на эти замечания лишь улыбается. Случается непродолжительная, но какая-то слишком неловкая для Яны пауза. Говорят о нем, а ей кажется, что смотрят все на нее.
– Так вот, Раг, – вновь оживляет публику Марина. – Знакомься, моя единоутробная младшая сестрёнка – Яна Шахина. Специально сразу объясняю, потому что ненавижу, когда путают понятия, называя нас сводными. У нас с Янкой одна мать и разные отцы. Эта степень родства – единоутробная.
Рагнарин не утруждает себя какими-либо замечаниями по этому поводу и положенными правилами этикета стандартными фразами тоже не обременяется. Лишь уточняет:
– И откуда эта сестра, такая взрослая, взялась?
Задерживает на Шахиной взгляд, и ей отчего-то тотчас становится невыносимо душно, хотя она уверена, что в зале клуба по-прежнему поддерживается стабильная и комфортная температура.
– Яна в Москве всего пару месяцев. Родилась и выросла в Турции. Сейчас – студентка университета Плеханова[1].
Денис снова смотрит на девушку. В этот раз еще чуть дольше задерживается. Шахина ожидает стандартных расспросов о гражданстве, отцовской линии, даже просьбы заговорить на турецком. Но он, очевидно, никогда не действует предсказуемо.
– Вы не похожи, – сдержанно замечает.
– Это потому что Янке больше повезло. Она ничегошеньки не взяла от нашей матери.
– Ну, хватит, Марин, – сдавленно выдавливает младшая сестра.
Из-за того, что она нервничает, слышен акцент.
– Р-р-р, обожаю этот голосок, – урчит, подражая ей, сидящий рядом Никита Бардин. – Скажи еще что-то, малышка. А лучше спой. Раг, как она поет! Мурахи по коже!
Шахина еще сильнее смущается. Тяжело сглатывая, вновь встречается взглядом с Рагнариным и чувствует, как щеки опаляет румянцем.
– Я не хочу, – просто отвечает она Никите.
– Малыш, даже твое «не хочу» звучит как «пожар»!
– Оставь в покое мою сестру. Я тебя предупреждала, Бардин. Яна не любит подобных шуточек. Ее по-другому воспитывали.
Прикрывая веки, Шахина делает медленный вдох, отмечая, как нервно трепещут крылья ее носа. Открывая глаза, снова безотчетно ловит пронзительный взгляд Дениса. И захваченного воздуха моментально становится мало.
– Пардон, солнышко, – легко просит прощения Бардин. – Не собирался тебя смущать.
А она все это время, словно загипнотизированная, не может оторваться от Рагнарина.
– Я в дамскую комнату, – касается ладонью ее колена старшая сестра. – Ты со мной?
Шахина молча поднимается и следует за девушкой. Марине исполнилось восемь лет, когда их биологическая мать Наталья Волош, находясь в отпуске, умудрилась выскочить замуж за турка Мехмеда Шахина. Бывший муж, отец Марины, крупный бизнесмен в страховой и финансовой сфере Игорь Савелян, без особых трудов и трепыханий отсудил у нее дочь. Вот она и поспешила, как сокрушалась после бабушка девочек, обзавестись новым ребенком.
Марине позволялось каждое лето навещать мать и младшую сестру в Турции. Но на весьма короткие промежутки времени – не больше двух-трех недель. И под неусыпным присмотром нянечки, которая лично Яне напоминала жесткого тюремного надзирателя. В остальное время сестры общались исключительно по видеосвязи. Не слишком близким выходило это общение, все-таки большая разница в возрасте сказывалась. Но какой-либо другой родни ни у одной, ни у другой девушки не было. Вот они и пытались как-то незримо держаться вместе.
Яна впервые увидела Москву и познакомилась с русской культурой чуть меньше шести месяцев назад, когда приехала поступать в институт. Хоть мать постоянно рассказывала ей о России, в реальности многое показалось девушке чудаковатым. А современные нравы – весьма сомнительными. Неудивительно, что отец до последнего противился ее временному переезду.
– Не советую, – коротко подытоживает рассеянные мысли Яны старшая сестра, едва за ними закрывается дверь уборной.
Шахина пожимает плечами и отводит взгляд, словно ей безразлично.
– Рагнарин – крупный зверь. Тебе такой не нужен.
– Мне вообще никто не нужен, – тихо замечает Яна, не поднимая глаз.
– Действительно. Учитывая твое положение и все остальное… Не стоит.
Младшая кивает. Регулирует смеситель и подставляет под него ладони, смотрит, как кожа от холодной воды медленно розовеет.
– Ему двадцать восемь, тебе – девятнадцать. Это большая разница.