Над обычно безмятежной Чудессой и особенно над ее отделением полиции не по сезону сгустились тучи. Телефоны в кабинете полковника Бородана трезвонили беспрестанно. Бородан не успевал хватать трубки, чтоб хоть как-то утишить надвигающийся хаос. Звонки шли из поместья балерины Эхматовой, из муниципальной администрации, и, что больше всего напрягало – уже из регионального управления. Лично генерал-майор Адинец разнес, как всегда совершенно безосновательно, несчастного Бородана в клочья. Раскрасневшись от пережитого унижения, начальник отделения, улучив момент, выскочил, наконец, из кабинета и что еще было силы рявкнул:
– Немедленно всех офицеров ко мне! Живобыстро!
Все в отделении и так уже наизготовку подпирали стены, терпеливо ожидая начальственного призыва, так что сборы не заняли много времени, и совещание началось без особого промедления под несмолкающий телефонный набат.
Теперь полковнику стало легче, и пока команда разбиралась с ответами звонившим, у него появилась возможность собраться с мыслями.
– Так! – наконец хлопнул он ладонью по столу. И, как ни странно, звонки тут же прекратились.
– Мне совершенно не интересно, – продолжил Бородан, – в курсе ли вы происшедшего ЧП, поэтому: слушать, и вопросы не задавать.
У всем вам известной Эхматовой, проживающей в настоящее время в своем поместье, пропали ценности на крупную сумму, по сведениям ее управителя – это миллионы, и, возможно, не только рублей. И знаете, кто сейчас там находится? Участковый и… еще раз участковый! Адинец совершенно резонно только что задал мне вопрос, а я столь же резонно задаю его вам: какого… мы тут преспокойно себе прохлаждаемся?! Немедленно, я сказал: пулей все на выезд, кому это положено! – и Бородан зловеще навис над столом, уперевшись в него кулачищами и выкатив глазища на подчиненных.
Естественно, уже через секунду кабинет опустел. Бородан грузно опустился в кресло и закрыл лицо руками…
***
Без сил возлежа на атласной кушетке, рыдала в своем поместье Ангелина Родионовна Эхматова.
– Ах, Поль, монанж, как же так-то, – то глотая, то отплевывая слезы, стонала Эхматова, – ведь говорили же мне, все в Москве говорили, вся Москва…
Павел Андреевич, управитель и дворецкий по совместительству, молча внимал с полузакрыми глазами. У него до сих пор тряслись поджилки, хотя и выглядел он как нерушимая скала.
Павел Андреевич Виланог был сама надежность. Он подался на службу к Эхматовой от небольшой пенсии и большого одиночества. Тем более что знал Ангелину Родионовну он уже немало лет, в течение которых проработал в одном с ней театре в скромной должности костюмера. Скромность в сочетании с внушительной внешностью и не многословием в обращении с людьми как нельзя более подходили его нынешним занятиям, а накопленный за театральные годы опыт и вкус в одежде делали его просто незаменимым для Эхматовой, до сих пор прибегавшей к его советам при подборе своих одеяний.
– Ах, ах! – не унималась Ангелина Родионовна. – Почему я так никого и не послушала? Надо было устроиться в том домике в Австрии, ведь как бы там было спокойно! Нет, черт меня понес в российскую глубинку! Но цены, Поль, ох, и цены за рубежом! На австрийский домик мне чуть-чуть не хватало, ради него пришлось бы расстаться с частью драгоценностей. А я столько трудов положила, чтобы собрать свои парюры, сколько лет на то ухлопала! Вот и пожалела, как дура, а теперь они вообще все пропали!
Тут на входе прозвонил колокольчик.
– Ангелина Родионовна, еще кто-то пришел. Там участковый сидит, но я схожу, гляну, что там? Встретить бы надо.
– Да-да, только ко мне не пускай пока никого, – распорядилась Эхматова.
Павел Андреевич спустился в холл.
– Добрый вечер, можно войти? – раздалось с порога. Двери, видимо, уже отворил участковый уполномоченный. В дверном проеме виднелись трое новоприбывших в штатском.
– Прошу вас, – сдержанно позволил Павел Андреевич, – я вас слушаю.
– Майор Влобов, капитан Драппай, лейтенант Мысец, полиция Чудессы, – представились вошедшие и предъявили удостоверения.
– Добрый вечер, господа, – держал марку дворецкого Павел Андреевич, – рады приветствовать вас в доме Эхматовой.
– А можно ее видеть?
– Ангелина Родионовна нездоровы. Беспокоить их – нежелательно, – в старосветском стиле пояснил Павел Андреевич, глубже входя в образ.
– Ну, что ж, раз так, а Вы кем ей будете?
– Управитель поместьем Виланог Павел Андреевич к вашим услугам.
– Паспорта я уже проверил, все правильно – вставил участковый Щуралёв.
– Где можно с Вами побеседовать?
– Пожалуйте в гостиную, прошу сюда.
***
На следующий день у полковника Бородана шел доклад по делу о похищенных драгоценностях. Докладывал Влобов. Из доклада следовало, что никакой ясности по всем пунктам, включая сам факт похищения, пока не высвечивалось.
– А точно были в наличии эти ценности у Эхматовой? – поинтересовался Бородан.
– Ну, что сказать, есть словесное описание всех предметов, есть и фотографические снимки, но когда происходила съемка, точно не известно.
– А разве не на мобилы фоткали?
– Может быть, кто и фоткал, но не хозяйка, она сэлфи не увлекается, да ей и незачем, ее портреты и так повсюду мелькают. Те снимки – профессиональные.
– Так, ясно, что с этим – неясно… хорошо, так что мы имеем ясного? – распутывал мысли Бородан. – Украшения в последний раз видели после приема в честь приезда, когда складывали на место. В доме уже никого не было, кроме хозяйки и дворецкого… а кто был на том приеме то?
– Ну, наш Тукан там был, да у него и дача по соседству, еще соседи были. Потом этот тукановский Кварталюк (куда он без него?), и еще фанаты, то есть поклонники.
– А эти откуда взялись?
– Да, говорят, сопровождали Эхматову в поездке, чтоб не заскучала в дороге, путь то из Москвы неблизкий. Да, еще наш Фабрикосов заезжал на вечеруху со своими подхалимами, но не надолго.
Полковник поморщился.
– Ну, этим деловым красть незачем. Со счетов их сбрасывать, конечно, не будем, те еще кадры, тоже могли кражу заказать, но это только теоретически. А где сейчас поклонники, личности установили?
– Да вроде как на следующий день свалили обратно поутру. Версию прорабатываем.
– Ну, так. Ставим текущую задачу. Все личности – установить, всех присутствовавших на приеме – опросить. Прислуга в доме?
– Ну, это две сеструхи из местных приходят, кухарят, убираются.
– Молодые?
– Да нет, в возрасте, пожилые, можно сказать.
– Неважно, их тоже – опросить.
– А Тукана?
– Не трогать. С ним я сам – переговорю, доложу (как пойдет). И это: хорош мне тут ухать, не с пацанами своими сидишь.
