Виктор с собакой Эльзой перенеслись в одну из своих прошлых жизней. То ли судьба, то ли дело случая, они оказались вместе в одном времени. Виктор стал Матвеем, а Эльза его любимым конём по кличке Ветер.
Люди, когда попадают в прошлые жизни, в основном как бы видят свою прошлую жизнь со стороны. У Виктора с Эльзой было другое видение. Они участвовали в событиях, реально происходящих, понимая и осознавая, что они прибыли из будущего. Так как обладали невероятными способностями, после того, как съели таинственный порошок.
В их теле существовало по две души. Виктор имел свою душу и душу Матвея. Эльза получила вдобавок душу коня Ветра.
А события тех лет для Виктора и Эльзы развивались бурно. Они полностью вжились в свои новые образы.
С Матвеем мы расстались на масленицу, когда он, игнорируя поцелуй княжны, оставил её в растерянности и вместе с Фёдором покинул праздник.
Матвей не хотел унижать Ясмину, он всё время думал и мечтал только о девушке Аксинье. Не мог спокойно жить и не представлял своё существование без неё. Она крепко «запала» ему в душу. Матвей впервые полюбил.
А дома Матвея ждала беда. Деду Савелию стало опять плохо. Все домочадцы в тревоге ждали «божьего решения». Послали за батюшкой Григорием.
– Чувствую, мне недолго быть с Вами, – шептал Савелий, – хочу у всех попросить прощения. Может, кого обидел, простите меня. И при всех особо прошу прощения у родного внука. А где он? Я не вижу его, – с тревогой в голосе проговорил купец.
Матвей с порога бросился к кровати деда. Обнял его и прижался к родному человеку. Савелий дрожащей рукой провёл по кудрям Матвея и тихо произнёс:
– Матвеюшка, внучок родной, ты вырос хорошим человеком, только жаль, без моего участия, но прости меня ещё раз.
– Простил, дедушка, давно простил.
В это время пришёл батюшка Григорий. Савелий, совсем ослабшим голосом обращаясь к родным, произнёс:
– Оставьте нас с батюшкой наедине.
Все молча вышли из комнаты.
Что говорил купец батюшке, неизвестно пока никому. Но когда через двадцать минут батюшка вышел и, крестясь, произнёс: «Забрал Господь его душу», все с плачем бросились в комнату Савелия.
Похороны были пышные, столы ломились от еды. Народу собралось много. Проводить в последний путь Савелия пришёл почти весь городок. Многие плакали, не скрывая своих слёз.
Купец был неплохим человеком. Всегда, когда обращались горожане к нему за помощью, никому не отказывал.
Одним из первых пришёл князь Поливанов с супругой Ясминой. Матвей сидел у гроба деда. Он уже не плакал, только покрасневшие глаза выдавали, что провёл бессонную ночь.
Матвей поднял поникшую голову и посмотрел на гостей. Князь с Ясминой выразили ему соболезнование и уселись на стулья, стоящие напротив. Матвей чувствовал на себе сверлящий взгляд княжны. Но не реагировал, ему было не до неё.
Новость о смерти купца быстро облетела городок. К дому тянулся люд. Весь двор был заполнен народом.
Одни, простившись, выходили, другие заходили в дом. А когда гроб вынесли во двор, то все мужики сняли шапки. В сторонке местные музыканты на гуслях исполняли грустную похоронную мелодию.
Вся процессия двинулась в сторону кладбища.
Впереди шёл батюшка и размахивал кадилом. Прокладывал дорогу рабу божьему Савелию в другой мир – разгонял всякую «нечисть».
Шесть здоровых мужиков несли гроб, четверо крышку. А плотник Иван сам справлялся с крестом. Несколько старушек бережно держали иконы. Городское кладбище было недалеко.
После похорон и поминок Матвей ушёл в комнату деда и, обессиленный, упал на кровать. Пролежал до самой темноты. По всему дому горели свечи. Все зеркала были завешаны тёмными покрывалами.
В комнате Савелия на небольшом столике в серебряном подсвечнике стояла свеча, а рядом стакан со святой водой и кусочек хлеба. На стене возле рабочего стола висело зеркало, завешанное покрывалом, один конец которого свалился, и была видна часть зеркала.
Было тихо, Матвей собрался уходить к себе, как услышал шёпот. Огляделся вокруг, и не заметив никого, подумал, что померещилось. Но тихий голос снова позвал его. Взглянув на зеркало, увидел в нём чей-то образ.
Подойдя поближе, разглядел мужской силуэт. На него из зеркала смотрел дед Савелий и улыбался ему. Матвей не испытывал сильного страха, только от неожиданности замер.
Образ Савелия из зеркала строил Матвею всякие рожицы и тихо смеялся.
«Странно, – подумал Матвей, – в жизни дед таким не был, а тут умер и хочет меня насмешить, с чего это?»
А дед Савелий из зеркала произнёс:
– Внучок, дорогой, я хочу открыть тебе одну большую тайну. При жизни не успел. Через сорок дней мою душу заберут на Божий суд.
Мне будет очень плохо, если я не покаюсь перед тобой.
Матвей окончательно отошёл от потрясения и уже спокойно произнёс:
– Дедушка, я готов выслушать тебя. Образ купца таинственно замерцал в зеркале.
– Сюда в любую минуту могут войти и помешать нам. Я приглашаю тебя на кладбище. Ровно в полночь, ты должен быть возле моей могилы. Но смотри, никому не проговорись, что идёшь ко мне. Поправь покрывало на зеркале и через час я жду тебя, – произнёс образ и исчез.
Матвей подобрал сползший конец покрывала и хорошо накрыл зеркало. С минуту ещё постоял возле стола и отправился на конюшню. Ветер стоял в стойле и жевал сено. При виде своего хозяина радостно заржал. Матвей погладил его по холке и вывел в проход.
– Дружок, отвезёшь меня в одно очень неприятное место?
Ветер удивлённо округлил свои карие глаза и голосом Эльзы произнёс:
– Куда надумал, на ночь глядя?
– Да дед приглашает к себе на могилу, хочет мне поведать тайну, которую при жизни не успел.
Ветер, встряхнув головой, проговорил:
– Не нравится мне это.
– Мне тоже, но не хочу быть трусом. Будет, что будет. И как гласит народная мудрость: «Бог не выдаст, чёрт не съест». Что, везёшь меня на кладбище?
– Поехали.
Кладбище встретило глубоким молчанием. Шёл третий день масленицы. А дело было в Сибири, было морозно.
Напротив деревянных ворот в другом конце кладбища была маленькая часовня. Спешившись с коня, Матвей прошёл к могиле деда.
Луна украдкой из-за тучи подглядывала за ним. Вдруг тишину прервал крик филина. Матвей вздрогнул.
