Посреди грязной улицы в тихой ночи (примерно в половине второго) возник загадочный гость, неожиданный, как доброта чужого.
Силуэт старца гармонично дополнялся плащом с глубоким капюшоном, сутулясь, к дороге пошёл он, опираясь для вида на трость отрешенно.
Ладони пришельца скрывались под перчатками из плотной ткани, вместе с тем скрывались и отпечатки, хранящие память о былой схватке с гвоздями на паперти на виду у толпы беспамятной.
Однако, в этот раз часть своей силы немереной, что скрыть был намерен благочестиво, гость всё же взял с собой, будто ксиву. Дабы не повторилось распятие. Это было бы уже некрасиво.
Много имён давали ему, и ещё больше сомнительных фактов сочиняли о нём веками со скуки умы человеческие, но суть от этого в вечности остаётся неизменной, словно спираль пути Млечного.
Сын архитектора по образованию и судьи по призванию медленно шёл в лабиринте высоких бетонных зданий.
Сны уставших жителей города не могли сравниться с теми событиями, что вскоре начнут развиваться комом в ближайшее время стремительно.
И лишь зоркий глаз бездомного, что привык просить незаслуженное, различил в новом «посетителе» один признак персонажа, старого и уже многим ненужного: наступив на глубокую лужу, чужак ничуть не увяз в ней, продолжая свой путь непростого героя…
Будильник приторным голосом разом оборвал сон Макса, точно душевный диалог своей ноткой сарказма.
Глаза пробудившегося были будто смазаны клеем, который не давал открыть их полностью. Реальная жизнь яркими полосами просачивалась сквозь межвековые щели, навязчиво проникая в сонный мозг прямиком под череп.
Сегодня начало рабочей недели, и тело раба её готовое уже сидело у манящего обратно изголовья постели.
Наскоро приготовленный завтрак из бутерброда и кофе отправился в желудок без особой охоты. Ну что ж, для начала неплохо.
Город суетливо спешил сбросить с себя вуаль ночной тишины, и бурлящий поток машин из металла старательно помогал в этом нелёгком деле.
Голод и жажда еды и вещей вынуждали людей покидать уютные дома и бежать в муравейник проблем от себя.
Маятник смелых идей и нелепых амбиций раскачан, запущен конвейер дилемм в головах всех слоёв населения: от бедняков до патрициев. Верят все слепо в успех, избавленье от трудностей, трусости перед напором злых дней.
А под землёй Асмодей, жуткий молох, что ждёт свежей крови детей, внутри взрослых живущих. Его хохот не слышен среди шумных улиц и вороха ветхих купюр. Каждый стонет внутри, как безумец, но внешне хранит маску стали и холода, что заменила эмоций салют.
Солнечный диск озарил пыльный короб, в котором кишат миллионы двуногих – венцов эволюционных законов.
Соавтор создания мира шёл мимо пустых людей и полных товарами лавок, стеклянных глаз и витрин магазинов.
За две тысячи лет много механизмов появилось, бред, но жизнь легче не стала ни на грамм, странный сюжет. Те же рабы и цари, трусливые конформисты и отчаянные бунтари, счастливые снаружи и печальные люди внутри.
В надежде найти хоть что-то новое и интересное старик, притворно хромая, направился в храм местных знаний. Долго листал он печатные издания, хмурясь, невольно замер. Ведь многие знали, что нужно проделать для роста комфорта в системе, но верили слепо будто в других лидеров мнений.
Макс через пыльные тернии пробок всё же добрался до места работы. Начальник не в духе, хоть есть две ноги, всегда почему-то не с той встаёт, вроде.
Офисный быт безнадёжен в тоске, проплывают недели за окнами. Теряются годы без цели и сил за право быть вскормленным на пути от колыбели до самых могил.
Каждый в себе несёт зёрна сомнений, надежд и амбиций, всё веря, что явится новый герой – антипод злой системы. Проблема лишь в том, что сейчас таких нет, ответственность – как красный цвет пешеходам: постой, подожди здесь оттенка другого.
Работа кипит, как в быке Фаларида, все варятся, только без криков. Картинки с Флоридой висят на коробке с едой, где лежит мясо жертвы корриды, молочные смеси, салаты и прочие способы выжить.
Покинув в смятении храм чужих знаний, потомок Создателя принял решение посетить храм богослужения в качестве очередного экзамена.
Перекрестившись, с надеждой на лучший исход странник зашёл в исполинский собор. Внутри всё было красиво, как и внешне, чего нельзя было сказать о его посетителях в изящных одеждах.
Сомнений здесь было едва ли не больше, чем веры. Ведь видел насквозь всех людей новый гость, как рентген.
Притворство актёров не радует глаз, хоть поверить велик им соблазн. Они сами уже не помнят себя настоящих без грима и пафосных фраз.
6
Вечер великодушно отпустил светило на заслуженный отдых, ветер же никак не унимался, гоняя воздух по вздувшимся венам улиц. Искусственный свет из окон и ярких вывесок нарушал планы природы без устали.
Сын Творца покинул стены храма, вернее дворца без охраны. Никто не чурался греха, будто храпа, здесь, однако, боялись друг друга при этом все.
Стрелки часов настенных, наконец, показали счастливое время: конец рабочего первого дня недели. Макс ощутил укол радости в темя, но от усталости разум не спешил в это верить, как в силу древних тотемов.
Покинув офис, немедля, взъерошенный парень вдохнул жадно воздуха хмель. Ветер сдул пепел боли с извилин, мозг был снова активен.
Озадаченный увиденным странник в плаще не заметил несущийся транспорт с водителем, коим был сбит. Даже не притормозив, тот умчался по улице вниз.
Из дрёмы фантазий звук столкновения сразу извлёк разум свидетеля. Адреналин поборол дух сомнения, парень уже был на месте трагедии.
– Как вы? – Спросил он, хоть и не видел следов повреждения. – В скорую сейчас позвоню! Лежите без движения!
– Не нужно, я цел и невредим в этот раз. – Ответил старик, улыбаясь. – Благодарю вас! Вижу, ещё сохранились алмазы в чёрных породах угля!
Мысли о странной встрече со стариком не давали уснуть Максу почти до утра. Было в нём что-то мистическое, неприсущая людям черта быть собой, несмотря на года, давать обстоятельствам бой.
Будто бы утро было такое же, как и вчера, однако, казалось, что-то безвозвратно изменилось в этом мире. Незримые глазу перемены исказили привычную схему рутины.
Солнце по-новому взглянуло на старую планету, словно влюбившись в неё заново. При этом, флюиды тёплого света радостно ласкали холодный стан Земли.
Привычный цикл машинальных действий запустился немедля: по пыльным дорогам снова заколесили автомобили, заходили пешеходы по тротуарам, тишина уступила место угару дня. Но, всё же, что-то пошло по-другому, будто кончилась эра нуара.
Птицы запели по-новому старые песни, но их не слушают люди, что с места на место бегут, что вокруг им не всегда интересно. Тесно в метро и в автобусах, кресла скрипят в них под весом.
