Жил был простой человек и спросил он себя: «Кто я? Для чего я живу? Ведь в этом мире нет ничего случайного и ненужного». Практически с самого детства его желанием было понять смысл своего бытия и осознать: «А что после смерти останется от меня? Ведь вот, я живой, я мыслю, чувствую, и что же в одно мгновение это все просто оборвется и все? Как это так, в один момент я перестану чувствовать и мыслить? Да этого же просто не может быть!»
Со временем у него появились новые вопросы: «Почему я такой, почему моя жизнь складывается именно так, и могло ли быть иначе?». Ведь есть люди, которые думают, вот если бы они могли вернуться назад, скажем в детство, и вот тогда бы все было бы намного лучше. Так вот вопрос – «Мог бы я быть другим?» или все-таки предрасположенность к определенному выбору из предложенных жизненных ситуаций все равно привела бы меня к тому, что есть?
Имеется не особо популярное мнение, что счастье возможно и измеряется оно не количеством материального благосостояния. Хочется в меру своих скромных возможностей поддержать его. Счастливым может быть каждый человек, и, как правило, сам человек и является кузнецом своего счастья, делая ежесекундный выбор в своих мыслях, поступках и чувствах. Не каждому человеку удается в жизни добиться чего-то выдающегося, но от этого его жизнь не становиться менее ценной, хотя бы потому, что многие выдающиеся люди родились и выросли в самых обычных семьях.
Во многих книгах сейчас рассказывают как стать успешным, но рожденный быть успешным все равно станет им и без всяких книг. Человек же, рожденный не для того, чтобы вершить судьбы мира, должен идти своим жизненным путем, и он не должен сомневаться, что его жизнь менее ценна, чем другие. Он должен знать, что жизнь каждого человека – это единственное в мире бесценное сокровище и дар, посягать на которое никто не имеет права. Он должен быть уверен, что нужно жить дальше несмотря ни на что, а если кто-то будет грызть обвинениями, что он зря дышит воздухом, то подобное мнение следует забросить подальше.
В семидесятых годах в огромной стране под названием СССР родился я. Это было летом на радость маме и папе. Папа был инженером, мама медсестрой. Маме было двадцать лет, папе было на четыре года больше. Еще вчера они были студентами, сегодня же я сделал их родителями.
Мы жили у матери отца с его братом. Когда мне было четыре месяца, отец ушел служить в армию. Служить он должен был один год. В семье решили отсрочку от службы в армии не брать, а пока он отслужит, я уж и подрасту, советовала так сделать моя бабушка. И папа попал, как сейчас говорят, по-настоящему.
Отец должен был служить рядом с домом, на Донбассе, а попал он на границу с Китаем, в забытый Богом и людьми поселок Облучье.
Я рос, время шло. Мама и бабушка писали письма папе. Он исправно отвечал им индивидуально каждой. Однажды он пишет, чтобы бабушка, во что бы то ни стало, вызвала его домой, любою правдою или неправдой. Думали, решали и придумали, что ничего страшного в нашей армии не может произойти с моим отцом. Год пролетел и папа вернулся. Он был сильно похудевший, уставший и грустный.
Дома его встретила бабушка. Они обнялись после года разлуки. Она ему и говорит:
– Покупаешься, наверное, сначала, сынок, с дороги, а потом покушаем?
– Да нет мама, лучше давай я покушаю, а то ведь не ел я уже несколько дней.
Как оказалось, дорога была дальней через весь Союз. Денег солдатских было мало. Ехать можно было только бронированными местами. В дороге случилась задержка с транспортом, и сутки он просидел в Москве на вокзале. Да и в армии, где он служил, голодно было.
Лейтенант отпускал своих солдат в самоволку, чтобы они, где могли, попробовали добыть себе съестного. Нашли они как-то раз кухню полевую. Повар варил солдатскую кашу. Рванули они к нему наперегонки. Просили, дай брат покушать, а то изголодались. А он на них смотрит и чуть ли не плачет. Простите сердешные, но вон уж идут с учений мои солдатики. Что дам я вам, того не достанет им, простите меня и зла не держите. Голодные дальше они побрели.
На поле колхозники собирали урожай. Солдаты договорились им помочь, в надежде покушать. Колхозник за проделанную работу дал им мешок картошки. И вдруг с удивлением им говорит: «Да, что же вы, братцы, ее сырой едите, вы что?» А они ему и отвечают: «Да батя, голодные шибко мы, уж лучше сырую ее съедим, как-то переварится». Потом животы, правда, долго у них болели.
Отца я не помню. Была у нас комната светлая с окнами на север и восток. Я припоминаю, однажды, лежу я годовалый в кроватке, комната вся солнечным светом залита. Уютно, тепло, а у окна стоят мама с папой в обнимку и смотрят в окно, и от них исходит нежность и грусть.
Отец, придя из армии, привез мне диковинную игрушку паровоз с вагончиками в сцепке, который нужно было тянуть за веревочку, а в трубе, из которой в настоящем паровозе валит дым, прыгали цветные стеклянные шарики. Папа также привез для меня большую мягкую игрушку. Паровозик я вспоминаю отрывками, а вот насчет игрушки не уверен, но дома у нас была большая коричневая собака. Она много лет лежала у нас на диване. Я любил с ней играть. Выкинули ее только тогда, когда она совсем изорвалась. Возможно, именно ее отец и вез мне в подарок, через весь Советский Союз, уже сам практически мертвый, но желающий, напоследок, повидать родных и порадовать своего годовалого сына, которого практически и не видел.
Прошло месяца четыре, и папы не стало. Зимой он шел по улице и просто упал. Прохожие думали, что он пьяный и стали тереть ему лицо снегом, чтобы в чувство привести. Так и хоронили отца, словно избитого, с потертостями на лице.
На похоронах папы было много народу. Осталось много фотографий с похорон. Гроб везли от дома папы на кладбище как раз мимо дома маминых родителей, где тогда был я. Когда похоронная процессия проходила возле дома, мой дед поднес меня и поднял на руках к гробу отца, чтобы я в последний раз посмотрел на него и простился. Мне тогда было полтора годика. Есть фотография, как дедушка держит меня на руках, я замотан поверх пальто в серый шерстяной платок и смотрю с недоумением и грустью на отца, лежащего в гробу. Эту фотографию я не видел много лет, но она у меня словно стоит перед глазами. Отца похоронили возле его отца в одной оградке.
Врачи сказали маме, что у отца были осложнения на фоне ОРЗ. Мама к врачу пошла и рассказала, что странным он был в последнее время. Сидит, бывало, он и вдруг пойдет в ванную, включит холодную воду, сунет голову под струю и стоит так. Его все спрашивали, что случилось, а он говорит, что так, ничего. И не был он болен совсем ОРЗ. А врач маме тихонечко так и говорит: «Ступай милая и лишних вопросов не задавай».
