Мужчина примерно тридцати лет стоял посреди просторного коридора, ноги расставлены на ширине плеч, спина прямая, а руки сложены на груди. Всем видом давая понять, что именно он хозяин положения.
Он молча наблюдал за спешными сборами девушки, которая суетливо бегала из комнаты в комнату: убирала детские игрушки, разбросанные по всей квартире, собирала постиранное бельё и относила в комнату, расставляла чистую посуду в шкаф, а грязную, наоборот, загружала в посудомойку.
Артём внимательно следил за каждым её движением, порой резкими, а иногда, наоборот, плавными. За всё то время, что он был у тнеё дома, они не сказали друг другу и слова. Ксения старательно делала вид, что его здесь и вовсе нет. Занималась своими делами. Волновалась, как и любая другая девушка перед первым свиданием. А он зачем-то наблюдал за ней, хотя мог пройти в комнату, включить телевизор, облегчить тем самым им двоим вечер, но нет. Он продолжал следить за хозяйкой домой. Порой бросая взгляд на разложенный на кровати комплект кружевного белья, платье и чулки. Одного взгляда на платье хватило, чтобы понять: Ксения будет в нём великолепно выглядеть. Впрочем, как и всегда, и в любой одежде.
— Ночью он почти не просыпается.
— Я помню.
Девушка притормозила, скептически взглянула на мужчину, но комментировать не спешила.
— Что?
— Ничего.
Ксения мотнула головой и пошла дальше. Заглянула к сыну в комнату, поправила одеяло на малыше, прикрыла за собой дверь, когда вышла и направилась в ванную комнату.
Артём смотрел, как девушка сушит и укладывает волосы. Замечал, как женская рука предательски дрожала, как не получалось накрутить волосы на круглую расчёску. Каждый раз светлые локоны упрямо соскальзывали с браша и разлетались в разные стороны.
— Тебе идёт новая причёска.
Ксения замерла. Рука дрогнула, наклоняя фен. Поток горячего воздуха стал дуть куда-то в пол, слегка раздвигая полы тонкого халата. Не открывая, лишь дразня и будоража. Артём неотрывно следил за колышущейся тканью, желая, чтобы горячий воздух откинул ткань дальше, давая возможность увидеть больше.
Громко сглотнув, девушка посмотрела на Артёма, потом снова на своё отражение и безликим голосом ответила:
— Спасибо.
Ксения вернулась к укладке, старательно сосредоточившись на каждом своём движении, стараясь не замечать, как пристально следят за ней глаза цвета пасмурного неба. Закончив с укладкой, Ксения придирчиво осмотрела себя. Она всё никак не могла привыкнуть к новой причёске, но Артём прав. Ей идёт. Появился некий шарм. Неповторимость.
Ксения нравилась себе. Нравилось, как выглядит: естественно, самобытно, но от макияжа не стала отказываться. Лёгкий, лишь скрывающий незначительные недостатки кожи и подчёркивающий выразительные глаза, а вот помаду наносить не стала. Она ей ни к чему.
Медленно убрав косметику на место, Ксения вышла из ванной комнаты. Она старательно избегала встречи взглядов с Артёмом. Не хотела видеть его, и тем более не хотела знать, как он смотрит на неё.
Девушка поспешила скрыться в своей комнате, закрыла дверь, прислонившись спиной к ней, облегчённо выдохнула. Наконец-то, она одна. Ксения прикрыла глаза, досчитала до десяти, сделала несколько глубоких вдохов, резко распахнула глаза и посмотрела на кровать.
Новый комплект белья. Новое платье. Купленное специально для этого вечера. Изысканное, бордового цвета. Она никогда раньше не носила бордовый, а в этот раз взяла без раздумий.
У неё новая жизнь — может позволить.
Только откуда нервная дрожь по телу? Почему ладони вспотели? Одевалась медленно, а потом ещё долго крутилась напротив зеркала. Не верила собственным глазам. Да, это была она, но другая. Совершенно непохожая на прежнюю себя.
Выходить из комнаты Ксения не спешила. Продолжала смотреться в зеркало. Выглядела идеально, придраться было не к чему, только всё равно чувствовала себя неуверенно. Уязвимо. Пыталась отыскать изъян, чтобы исправить, пока не поздно, пока есть возможность.
Наверное, она и дальше бы продолжала гипнотизировать своё отражение, но раздался телефонный звонок, заставляя перевести взгляд на прикроватную тумбу. Ксения прикрыла глаза, выдохнула и спокойным голосом ответить на вызов.
— Да?
— Добрый вечер, Ксения. Я подъехал, жду внизу или мне лучше подняться?
— Нет, не стоит. Я уже спускаюсь.
Сбросив вызов, Ксения убрала телефон в клатч, взяла пиджак и вышла из комнаты. Артём стоял на том же месте. Будто и не двигался. Она молча прошла мимо него, из обувницы достала чёрные туфли на тонкой шпильке. Обувшись, сделала несколько пробных шагов туда и обратно, вспоминая ощущение, и только после этого направилась к двери.
— Может быть, ты передумаешь? — голос мужчины звучал надломлено с затаившейся надеждой. — Останешься? Пожалуйста, Ксюш.
— Нет. — резко, обрубая пути к отступлению, ответила Ксения и вышла за дверь.
Артём сжал пальцы в кулак, захотелось ударить несколько раз по чёртовой двери, которая только что отделила его от девушки, но вместо этого он развернулся и побрёл в детскую.
Мужчина сел на пол около кроватки, согнуть ноги в коленях, поставил локти на них, а головой упёрся в руки, сложенные в замок.
— Прости, сынок, я подвёл тебя.
Горько усмехнувшись, поднял голову и посмотрел на мирно спящего сына. Тот, раскинув руки, тихо посапывал, маленькие пальчики на руках слегка подрагивали. Мужчина улыбнулся одними уголками губ.
— Ты очень похож на меня, но надеюсь, ты будешь лучше, чем я.
Артём придвинулся ближе к стене, откидываясь на неё, ноги вытянул и снова посмотрел на ребёнка.
— Когда-то давно, я пообещал, что не стану таким, как мой отец. Твой дед — трус и эгоист. Хотя мне ли его судить? Я делал всё, лишь бы не быть таким же, как он, но в итоге стал гораздо хуже. — мужчина устало растёр лицо ладонями, немного помолчал перед тем, как продолжить: — до встречи с твоей мамой мне нечем гордиться в своей жизни. Она у нас самая лучшая, Мирон. Ты пока этого не знаешь, но позже поймёшь.
Артём задумался о чём-то, улыбнулся.
— Хотя у нас ещё есть бабушка, да? И почему говорят, что женщины слабый пол? Разве можно нашу маму или бабушку назвать слабыми? Они сильнее всех, кого я когда-либо знал.
Мальчик во сне сначала нахмурился, сжал пальчики в кулак, а потом расслабился и улыбнулся.
— Вот и я говорю, слабость — это не про них. Знаешь, Мирош, достаточно одного неверного шага, одной ошибки и всё полетит к чертям собачьим. Оказывается, проще простого в одно мгновенье разрушить всё то, что создавалось годами с таким трудом. Всё началось в две тысячи четырнадцатом году, когда я случайно увидел твою маму. Хотя нет, всё началось задолго до этого. Эта история началась в две тысячи четвёртом.
