ДЖИА
— Все будет хорошо, Джиа, — внезапно раздается позади меня мягкий голос Филиции, после чего она кладет руки мне на плечи, слегка сжимая их. Я накрываю ее ладони холодными пальцами, позволяя девушке обнять себя.
— Спасибо, — произношу одними губами.
Наверное, каждая девочка мечтает об этом сказочном дне, желает примерить на себя белоснежное платье и фату невесты. Когда-то и я была одной из них, пока мои мечты не оказались погребенными под лавиной жестокой реальности.
А сейчас из зеркала на меня смотрит девушка, в глазах которой лишь изредка мерцают всполохи едва тлеющего пламени. Кажется еще немного, и она испарится, оставив после себя только белое воздушное облако свадебного наряда. Хотя на самом деле ничего не происходит. Незнакомка в отражении по-прежнему стоит, застыв неподвижной фигурой в облегающем кружевном платье от-кутюр цвета морозного зимнего утра. Такого же холодного, как и сама невеста.
Прохожусь пальцами вдоль руки, покрытой плотной ажурной тканью до самой кисти, и снова перевожу взгляд на отражение в зеркале. Атласный верх доходит до самой шеи, наглухо пряча зарубцевавшиеся шрамы, обтягивает грудь и плавно переходит в кружево на осиной талии. А длинный шлейф, точь-в-точь как у принцессы, делает красоту свадебного наряда просто завораживающей. Впрочем, несмотря на всю эту мишуру, я все равно не чувствую себя героиней сказки.
Я словно осиротевший дом, в котором больше нет жизни, и, как бы его ни украшали снаружи, внутри — звенящая пустота.
Разве могла я подумать, что моя свадьба будет такой?
Разве могла представить, что человек, которому я доверила душу, накормит меня ядом?
К сожалению, такие истории подобно внезапному цунами, разрушают тебя до основания, оставляя после себя только холодный рассудок и равнодушие.
Мне придется выйти замуж. Иначе смерть близких окажется напрасной. И как бы сейчас ни хотелось прекратить весь этот фарс и броситься на растерзание стае оголодавших волков, я так не поступлю.
Потому что твердо решила не сдаваться.
Я больше не сдамся.
И пусть такой ход завел меня в тупик, я не позволю им посмаковать мою беспомощность. Да, я проиграю эту битву, но войну — никогда.
— Ну, вот и все, — врывается в мои мысли тихий шепот, — готово. — Филиция опускает на мое лицо фату, и на секунду я закрываю глаза.
— А я нет...
Слышу, как она вздыхает, а после выходит из-за моей спины, опираясь бедрами о край туалетного столика.
— Каково это, — девушка неуверенно заглядывает мне в глаза, — выходить замуж не по любви? Что ты чувствуешь?
Я присаживаюсь рядом с ней, стаскивая с себя фату, и начинаю перебирать пальцами тонкую вуаль.
— Не очень приятно. Представь, что тебя заставляют есть что-то нелюбимое. Например, спаржу из сои. И при этом силком запихивают ее тебе в рот, отчего все внутренности сворачиваются в ком и устремляются вверх. Но ты должна съесть эти гребаные пластмассовые макароны. А когда подступившая рвота застревает вместе с ними в горле, тебя все равно заставят проглотить это дерьмо.
— Фу, как мерзко.
На долю секунды комната заполняется нашим смехом, но, как только он стихает, мы возвращаемся в неизбежную реальность.
— Вот именно это ты и чувствуешь, когда выходишь замуж за нелюбимого человека. Тебе мерзко от осознания, что другого выхода нет, и ты это сделаешь.
Молчим.
Филиция опускает взгляд, потому что сказать ей нечего. Она и сама все понимает.
— Хотя какая теперь разница? — заявляю с наигранным безразличием и пожимаю плечами. — Ведь мое сердце давно разбито. Единственный человек, которого я любила, предал меня.
— Я очень долго думала, прежде чем предложить тебе, но, если промолчу и сейчас, другой возможности не представится. — Филиция подается вперед и берет меня за руки. — Джиа, я могу помочь тебе сбежать.
— Мне некуда бежать. И незачем. Данный брак — шаг к возмездию. Не переживай за меня, ведь это просто формальность. Давай будем смотреть на ситуацию с этой точки зрения. Так ведь гораздо проще, верно?
Она отрицательно качает головой, бережно выпуская мои ладони из своих.
— Будь осторожна. Сделаешь это, и назад пути не будет.
Филиция делает глубокий вдох, отталкивается и подходит к окну, медленно отодвигая в сторону плотную штору.
— Его уже нет, — шепчу я и замечаю, как губы девушки растягивает загадочная улыбка, пока она неотрывно смотрит в окно.
— Что-то мне подсказывает, что ты ошибаешься, Джиа.
ДЖИА
— Контракт подписан? Никаких изменений? Хорошо. Напомни им, что они всего лишь куски грязи под нашими ногами.
Закончив разговор, Эзио кладет мобильный на столешницу возле малахитовой пепельницы, прикуривает сигарету, как ни в чем не бывало принимаясь за свой томатный суп с базиликом и фокаччу.
Он слишком часто курит.
Порой мне кажется, что сигарета — неотъемлемая часть его самого. И меня тоже.
Каждый раз, когда нос улавливает терпкий запах дыма, сердце предательски екает, не позволяя затянуться ранам прошлого.
Оно все еще помнит Его.
Усилием воли выбросив ненужные мысли из головы, я принимаюсь за мягкое мороженое с абрикосовым пюре, которое мне подали на черной хромированной посуде. Отправляю воздушную массу в рот и от яркого фейерверка вкуса невольно прикрываю веки.
Стоит признаться, я давно не получала такого удовольствия от приема пищи. Последние четыре месяца мой рацион больше походил на пресный постапокалиптический набор для выживания. И только когда я перестала напоминать вечно лежащего тюленя, врач разрешил постепенно вводить сладости.
И сейчас на душе так тепло, что я готова растечься восторженной лужицей.
Нежнейший молочный вкус абрикоса уносит меня в далекое детство, и мне совсем не хочется торопиться.
— Тебе подобрали новый гардероб согласно твоим предпочтениям, — вторгается в мысли пробирающий до костей своей снисходительностью голос Эзио, и былой аппетит начинает угасать.
— Спасибо, — бурчу себе под нос, сосредоточенно раскатывая по краям тарелки остатки ярко-оранжевой массы.
За столом повисает напряженная тишина, а я отчетливо ощущаю на себе взгляд Эзио. Он каждый раз застает меня врасплох. Никак не могу привыкнуть. Его глаза всегда вызывают во мне легкое беспокойство, но это не страх. Нечто иное.
— Почему Филиция никогда не ест с нами? — нервно вырывается у меня и, оторвав взгляд от тарелки, перевожу его на Эзио.
Воздух мгновенно застревает где-то в горле, когда он выпускает клубок дыма, растягивая губы в опасной улыбке.
Я невольно пялюсь на его щеки, на которых сейчас отчетливо видны ямочки. Ему импонирует моя смелость, а мне в свою очередь нравится то, что он позволяет мне быть свободной и хотя бы словесно выходить за грани дозволенного.
