Наталья Артамонова - Рыжее счастье. Сборник рассказов

© Наталья Артамонова, 2021

ISBN 978-5-0053-6779-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Нежнее загрубевших, мозолистых, потресканных, сухих, морщинистых, шероховатых рук я ничего не видела.

Это руки матери, это натрудившиеся, сильные руки моей мамы. И сила не физическая в этих руках, а сила нежности, сила любви, сила понимания, сила притяжения. Можно все забыть, любые поступки, любые лица, любые происшествия в своей жизни, только руки матери не забыть никогда, сколько бы лет тебе не было. Эти руки не видели маникюра, ноготочки не видели лака. Перчаток и то при работе не видели, разве только большие холщовые рукавицы, когда дело касалось тяжёлой, мужской, грубой работы. Но сколько в этих руках нежности.

По сей день вспоминаю, когда положишь на грудь мамы голову, и она своей рукой гладит по голове, жалеет спину, то невзирая на возраст превращаешься в ребёнка. Кожа рук мамы пропитана запахом хлеба, русской печкой, и домашним теплом и уютом. Так бы и сидела, не отрывая своей головы от материнской груди.

Руки были маленькими, но казались такими всеобъемными, что когда она проводила по волосам, тут же и по спине, тут же и обнимет, тут же и по плечам проведёт, приласкает, прижмет к себе, то чувствовалась могучая сила маленьких, мозолистых рук. Вдыхая родной запах от рук, от груди, от ситцевой кофточки, от платка на голове мамы понимаешь, вот оно счастье, вот оно родимое счастье, и это счастье ты можешь обнять, понюхать, прижать к себе. И это счастье – мама.

С какой нежностью вытирали эти руки слезы с моего лица, я помню, несмотря на их шероховатость они казались такими мягкими, такими ласковыми, хотелось, чтобы мама вытирала и вытирала с щёк слезы, и поэтому я ревела долго.

Я не помню, что бы мама кого-то из своих детей била, если только лёгкий шлепок, и то он казался лёгким прикосновением, так одно название, что шлепок. Но если мама молча указывала указательным пальчиком, покачивая им, все было понятно, что-то, где-то набедокурил.

Руки обладали какой-то неописуемой силой, когда приболеешь, стоит только матери положить руку на больное место и боль уходит, ушибленные колени после поглаживания маминой рукой тут же переставали щипать. Помню, однажды заболел зуб, мама положила ночью свою руку на щеку, и я уткнулась в неё, заснула, засопела, и так было хорошо, сладко, так было тепло, чувство какой-то защищённости этой руки осталось навсегда.

Недаром в народе говорят: «У тебя, что ли, рук нет?», если что-то не получилось, «Руки всему голова».

Помню, как мама показывала выполнять работу, неважно какую, но она всегда говорила: «Берись твёрже и никакой работы не бойся, распредели только правильно силу». Я, только повзрослев, поняла, что это значит.

Я помню, мама, ты всегда говорила: «Что бы ты ни делала, научись делать руками так, чтобы не переделывать, береги свои руки и время». Помню огороды по 25 соток, выкапывала с мамой картошку, и она без перчаток, так лопатой работала легко, быстро, и мне захотелось, глядя на неё, взять лопату в руки. Тут же набила мозоль и говорю: «Мам, какая земля тяжёлая». Она протянула свои ладони и сказала: «Посмотри на мои руки, тут вековые мозоли, как подошва, им никакая лопата не страшна, а земля не тяжёлая, это ты слабая, но не дай Бог вам такие руки иметь. Не хочу, чтобы ваши руки не знали отдыха, чтобы поднимали такие тяжести, не хочу, чтобы видели они лютый мороз и ветра». Помню, взяла в свои руки мои ладошки и поцеловала мозоль.

Нежные, чувственные, заботливые, ласковые, красивые натруженные золотые руки, я преклоняюсь перед вами. Не хитрили вы, не увиливали от работы, вы кормили семьи, вы поднимали совхозы, вы держали плуг в руках, вы сеяли и убирали хлеб, вы строили, вы не видели денег, вы не воровали, вы ценили каждую копейку, заработанную мозолями. Вы воспитывали, вы заботились, вы лелеяли и ласкали своих детей, вы – это все, нельзя вас описать, как бы не старалась я, не найду нужных слов, да и слезы мешают…

Чём быстрее рос Максим, тем быстрее распространялись слухи о том, что он родился не от Митьки-«Свистуна», а от рыжего Стёпки. Но, как говорится, в ногах никто не стоял и свечку никто не держал, так что думай, не думай, а знает только правду Светка. Ну а Светка, как все матери души не чаяла в своём солнышке. «Пусть трепятся языками, а мамка то у тебя я, а это уж точно, а отцы, кого не возьми, дураки дураками, хоть „Свистуна“ возьми, хоть рыжего», – сама себе говорила Света.

Как раньше выходили замуж? Одно слово, пора, было законом, в любой семье важно было, чтобы девка не засиделась долго, да чтобы с начала старшая вышла замуж, а младшей негоже вперёд старшей лезть, везде должно быть уважение к старшим, даже в замужестве.

Так и Светка как самая старшая из сестер подалась замуж за «Свистуна» особо не раздумывая. Митька все ходил всех освистывал, все насвистывал, чтобы не делал, а все свистел. Мать, бывало, спросит: «Что же это за губы? Что же это за язык? Как они не отсохнут столько свистеть?» И била, бывало, по губам и ругала – бесполезно. Вставал Митька со свистом и ложился спать насвистывал, только в зависимости от настроения мелодия свиста менялась.

После свадьбы быстро сноха отстранила свекровь от печки, от хозяйства, ухват в руки и кашеварить начала так, что свекровь нарадоваться не могла: и печёт, и варит, и томит, все успевает и все так вкусно получается, что не стыдно и гостей угостить, и самим угоститься. Свекровь смеялась: «Ну, сынок, откормит тебя жена так, что язык в рот не поместится, как свистеть будешь?» На что свистун отвечал: «Для того и женился, чтобы голодному не ходить, ты ведь только и знаешь, похлебка и картоха, а моя жена-кулинар».

Как все мужики в селе, если пили, то без меры, если работали, то до упаду, а если любили, то и не задумывались, любили ли они? Свистун как бы и любил, но не понимал, а зачем любовь? Баба видная, умелая, красивая, рукастая, ведь совсем не прогадал своей женитьбой. А насчёт честности? Бог её знает? Пьяный был и ночь-то первую не помнил, а для чего свадьба? Чтобы и рюмки не выпить? А там уж и со счета сбился. Пьяным был редко, как на селе говорили, ему ведро надо, чтобы свистеть не одолевал. Но если не было настроения, то держись все село.

Максим родился недоношенным, да свекровь так и думала, что не доносит невестка, так как меры в работе не знала, сенокос был, так она не ждала Митьку, вилы в руки и на стог сено как заправский мужик бросала, (росли ведь без отца четыре девки) вот и косила, вот и пахала, вот и дрова колола, как её мама говорила, что надо было Светке парнем родиться.