Винсент Блэквелл. Россия, наши дни…
Кто такая Алиса?
Моя боль.
Я сросся с войной и долгом. В моей жизни даже отец – Герцог. Мать – трещина в целостности Сакраля. Погибший сын – наследник Элементалей.
А Алиса – личное. Моя собственная рабыня Лимбо, моя персональная катастрофа и вечный неучтённый фактор.
Одна улыбка и я уже не Герцог. Одно движение, и я влюблённый кобель.
Правило подтверждается: у всего есть цена. Я отнял у неё жизнь и волю, записав на запястьях оковы, а взамен пропал сам. И тут ещё поспорить кто, кому принадлежит.
Но кто такая Алиса Лисовская?
Это и предстоит выяснить, потому что, во-первых, Блэквеллы всегда выполняют обещания, а во-вторых, это мой личный интерес. Есть даже ряд догадок: одна другой хуже. И потому я выполню, данное Алисе обещание, но не уверен, что извещу её о результатах.
Мой человек в Ординарисе получил задание пробить личность Лисовской ещё в момент, когда я был с ней в Марселе. И надо сказать, затея непростая.
Потому что толком ничего не вскрылось.
Закуриваю сигарету и по привычке пытаюсь зачесать ладонью волосы назад. Забываю, что лишился всей поросли.
Смотрю на песочный гранит с именами и датами. Вот и все Лисовские: Елена и Дмитрий. Мужчина здесь лежит уже пять лет, женщина чуть больше года, её памятник повело, дочь поторопилась поставить. Но иначе бы не успела.
Сажусь на скамью соседней могилы и листаю то, что известно об Алисе. Совсем крохи: двадцать три года, единственный ребёнок. Образование – любопытно: школа аналитики и политэкономии, университет электроники, стажировка в институте физики полупроводников, где работал и её отец. Ну да, с такой электрической дочкой без знаний физики никак! Мать – историк.
Снова смотрю на могильные камни, сопоставляя даты.
Еду обратно в местный центр. Абсолютно привычный климат, как в Мордвине. Только зелени маловато, серо. Но просторы бескрайние, всё-таки Россия – непомерный ершистый конь, скачущая по планете. Дух сильно разнится с тем, что я привык получать от Ординариса, магия здесь чище. Люди красивые, но суровые.
Заброшенная небольшая квартира, где жила Алиса, поросла в пыли. Вещей немного. Убили единороги на полках – ни за что бы не заподозрил. Пазлы с Гарри Поттером, сломанный ноутбук, пахнущий жжёной проводкой: ну, конечно же, бахнуло электричеством.
И тут меня понесло до шкафа с одеждой. Хотя знаю же, что нечего мне там делать. И вот я уже перебираю вещи, касаюсь, вдыхаю медленно. Скромное всё, но хорошенькое. Да и не обязательно такой эффектной девушке броскую одежду. Всё равно с ног сшибает.
Так, Винсент, иди мимо белья. Иди! Не трогай, не смотри.
– Кто ты, Алиса?
Принюхался к блузке. Одуреть, как мне вкусно! Я уже маньяк? Господи, крышу-то сносит… а тут…
– Грозой пахнет.
Попятился, упираясь в диван. Осел, соображая, где же ещё искать что-то говорящее. Списки знакомых? Связи на работе? Должно быть в ноутбуке и соцсетях, но с электроникой у неё, очевидно, не ладилось: ноутбук сгоревший, под столом кухни целая коробка с порчеными электроприборами. Рядом коробка с крошками-баночками и бирками «мамин джем». Открыл одну, понюхал: аппетитно.
Около дивана полка с журналами и блокнотом, где нашлись несколько фотоснимков. Алиса и родители – счастливая, улыбчивая девчонка. Такой беззаботной я её, пожалуй, не видел. Выпускной, в руках диплом, рядом мать. Уже меньше беззаботности. Новый год на работе. Ноль эмоций, одно уныние на лице.
Забрал себе. Но нужно мне другое. Вроде психологического портрета моей смазливой убийцы до того, как она попала в Сакраль. Но я в безнадёге задираю голову на спинку не слишком удобного дивана.
Устал гоняться за призраками. Вот так бы лечь и вздремнуть. Без графиков. Глаза уже не открываются – манят в сон. Я на зелье неделю, ни разу не спал, продлевая бодрствование, потому что дел завал и спать тупо некогда. И впереди ещё дело в Ординарисе, да и с Алисой не разобрался.
– Лис, ну покажи что-нибудь эдакое… – шепчу сквозь полудрёму. Заставлю себя открыть глаза и вырывается, – Мать твою…
Это сразу было здесь? Вряд ли. Будто тенью начертанные слова на белом полотне потолка, а мне даже не нужно зелье адаптации в языке, чтобы прочитать и понять, потому что это сакрит:
Где был рассвет – теперь закат.
Где солнце было – ночь настала.
В хрустальном взгляде воцарился ад,
сквозь мрак тумана сердце биться перестало.
И в пламени струящейся крови сон грезится сквозь раны.
Внутри тумана прах Земли, вокруг него…
паденье со скалы в пучину пропасти бездонной,
я вижу ад – хозяин старины ведёт меня туда безмолвно
сквозь бренность ветхой седины.
Кровавой лентой судьба связала руки,
безропотно вонзила мне кинжал в живот.
Богиня ночи обрекает день на муки,
звезда в падении может быть живой.
В моей крови всех змей болотных яд,
в висках стучит бой наковален.
Мечи войны готовит ад.
Небесный трон могилой станет.
Мне Люцифер открыл глаза на этот мир, погрязший в суете.
Пронзит насквозь его свирепая гроза
кровавой молнией, живущей в высоте.
– Мать твою… – повторяю и судорожно вспоминаю откуда эти строки, – Захари Боллан, «Демония» – наверняка оттуда.
Обещаю себе достать редкое издание, когда-то оно точно было в моей библиотеке, но столько лет я его не видел… откуда девочке из Ординариса знать сакрит и строки из книги, тиражом с сотню экземпляров?
А строки на потолке рассеиваются, выцветают до белизны, будто и не было.
А я уже понимаю точно: у Алисы близких нет. Нет и иллюзий, что она жила замечательную жизнь, которую жалко бросить. Смерть отца она пережила ужасно, но потеря матери ударила по её механизмам самозащиты – техника тому свидетель. И одежда, пахнущая грозой.
Ухажёры, если и были, яркими пятнами не стали. Ни одного свидетельства ухаживаний или душевных привязанностей. Кобель внутри меня ухмыльнулся, но как-то жалко стало двадцатитрёхлетнюю красотку, одиноко гуляющую по улицам.
И главное из открытий: стих на сакрите, точно знакомый мне. Само его наличие говорит о том, что Квинтэссенция не пробилась внезапно, а просто дремала, терзаемая предчувствиями, снами, одиночеством, которого не убавилось с попаданием в Сакраль, просто забот стало больше.
«В хрустальном взгляде воцарился ад» – не обнадёживает, учитывая, как Алиса скачет по уровням магии. И что же мне делать с тем, чего не понимали мои предки веками? Что делать мне с явлением под именем Квинтэссенция?
