Стоял как истукан. Некогда Великий, для кого-то Ужасный.
А чувствовал себя беспомощно, жалко, а главное – пусто. Хотя радоваться бы – Алиса жива, магия стабилизируется. Глаза эти – хрусталь, щёки – румяные.
Вернулась из Ординариса задумчивая, истощённая. Пришлось начинать с самого начала, как когда-то после выкупа с рынка Халифы. Контроль, приказы, опека.
– Милорд. – обратилась сдержанно. Снова эта дистанция между ними, как будто ничего не было. Снова «вы», снова броня. И это переживалось с обидой, больно, хлёстко, – Хоть тренироваться-то мне можно? Я не могу на месте сидеть. Всегда не могла, сейчас и подавно.
– Тебе бы лучше отлежаться.
– Насколько я помню вашу «стабилизацию» в роли архимага, то никакого отлежаться и отсидеться не было.
– Я был животным. А ты совсем другой случай. Меня некромантия к полу не придавливала.
Она осторожно вымеряла каждое слово, боясь его разозлить. Тонко чувствовала его настроения. А он ведь правда был на гране. Пропадал, пил, срывался. И всё на расстоянии, чтобы без свидетелей.
– Миледи, да будет вам известно, что в Сакрале сроду не видели комиксы Марвел и не привыкли, чтобы женщины так одевались.
– Вульгарно? – она нахмурилась, тщательно осматривая свой прикид, – Но всё закрыто. Рукава разве что короткие, но так ведь июль…
– Облегает. – прокашлялся Винсент, тщательно избегая взглядов на трикотажный зелёный комбинезон, который действительно скрывал тело Алисы, но сидел в обтяжку по вопиюще – соблазнительной фигуре.
И молния эта спереди – вроде расстёгнута всего ничего, но там такая интрига… скосил-таки туда взгляд и забыл, как дышать, молясь, чтобы брюки не слишком натянулись в очевидной демонстрации интереса.
Подняла на него глаза наивные, немного грустные. И стыдно стало.
– Милорд, я могу вернуться к руководству Омегой? А то сейчас они мной руководят: поешь, попей, поспи. Это немного бесит.
– Не понял, с какого момента ты начала сама распоряжаться своей жизнью? Это моя обязанность, не забывай. – сказал он сухо, но деликатно.
Снова осторожно прощупала его взглядом, выверяя настроения:
– Что-то случилось?
– С чего ты взяла?
– Просто… – начала она, а потом закусила губу, – У меня выпало из памяти больше десяти дней… я натворила бед?
– Что было, то было. – оборвал её Блэквелл настойчиво и завёл руки за спину, увлечённо смотря за поединками, – А займись-ка ты новобранцами.
– Сегодня подошёл к концу испытательный срок Дэна, – осторожно сказала она и заглянула в его непроницаемое лицо, которое излучало холод.
– Пусть останется у тебя, но глаз с него не своди… – он сказал это и заметил, как Алиса резко перевела взгляд на Рида, – Есть повод для особого наблюдения.
– Его бы в бою проверить… не хотите это сделать, Милорд?
– Нет, он твой. Так и быть: тренировка, а потом пойдёшь в постель.
– А я вот как-то упустила момент, когда вы вдруг стали закармливать меня на убой и полностью подчинили какому-то идиотскому распорядку дня! Я не могу спать три раза в день, и это пятиразовое питание… и ладно бы чисто символическое, но пичкают меня как коня! – она закатила глаза.
– Это, между прочим, не я начал, а Квин, но, призна́юсь: идея хороша.
– Вы, я смотрю, спелись с ней? – она прищурилась, смотря в пустоту. Блэквелл понял, что она пытается что-то вспомнить, но тщетно. Её глаза округлились, а голос был переполнен негодованием, – Вы же… вы же со мной ничего не… ничего не было?
– Было, – тихо сказал он, коря себя за несдержанность. От воспоминаний кровь хлынула к паху, стало душно, – Как кролики два часа без перерыва. Экстремально-феноменальный суперсекс на гране взаимного насилия. – протянул он довольно, едва не заурчав от воспоминаний, замелькавшись бурным потоком в глазах. И Алиса в них дикая кошка – похотливая, царапающаяся, буйная, – Ты меня в клочья изодрала. Это было как космический полёт, едва фундамент замка не треснул.
– Соврать нельзя было? – сокрушённо сказала Алиса, по лицу которой одна за другой сменялись десятки эмоций, и, наконец она побледнела, – Я же только с вами…?
Резко обернулся и заиграл желваками, зло щурясь:
– Без вариантов: да. Я проглядел тебя всего раз, когда тебя Уоррен выкрасть пытался. Но никто не посмел тронуть, а Майклу земля пухом.
– И как он умудрился? В Мордвине?
– Накануне был в гостях Вон Райн, как и было договорено в Круге Крови. И вот совпадение: тебя пытались украсть. Смена Риордана, кстати. – он указал на уже ожившего парня, бросающего недобрые взгляды, – Уже подлечился.
Забурчала:
– Грамотно тему перевели. Я лучше пойду. Не хочу знать, как вы с Квин задурялись.
Он не сразу понял суть претензии, но, когда сообразил, оправдываться было уже поздно. Точёная фигура, щедро подчёркнутая комбинезоном, с решимостью удалялась на тренировочную площадку, амплитудно покачивая бёдрами. Снова череда неуместных реакций и острой ревности, жажды закутать в балахон и запереть у себя в спальне, а за дерзость и своеволие залюбить её в рот.
– Чёрт… чёрт, соберись же, Блэквелл.
В это время Алиса показывала новичками её отряда приёмы обороны с очень задумчивым видом, а воины рассматривали её так, что Блэквелл сжал кулаки. Он сдерживал себя как мог, зная, что это обычная реакция мужчин на красоту его любовницы, надо лишь дать время привыкнуть.
Она не помнила, снова ничего не помнила. Ни похищения, ни разговор с Уолтером, ни их время вдвоём. Ни его почти позорное признание в любви, которое Квин выслушала с безразличием. Снова больно кольнуло от безответности.
Решение одно – дистанция. Так легче, так лучше, так правильно. Незачем навязываться со своими чувствами ненужными.
Шумиха от «воскрешения» Алисы из мёртвых была невероятной, как и появление в её лице нового Архимага, служащего Эклекее. Заголовки газет пестрили самыми разнообразными слухами, среди которых Алису воспевали и очерняли одновременно, но в любом случае обсуждениям не было конца. Винсент не обращал внимания на слухи, в которых Алисе приписывались самые ужасные зверства, пока она была в предсмертном состоянии, он старался просто наслаждаться каждой минутой её жизни, но эти минуты его спокойствия стоили дорого для Эклекеи.
Вдруг у него снова защемило в сердце. Такое было постоянно с момента её пыток, ему не хватало воздуха, магия пыталась вырваться наружу, вместе с болью, но терять контроль он себе не позволял, поэтому просто глубоко дышал и не подавал виду. Терпеть было проще, когда он видел, что Алиса жива, а когда встречался ней взглядом или слышал её голос, то всё вмиг проходило.
Его спальня превратилась в пепелище, которое он даже не хотел разгребать, лишь заходил, скидывал с себя вещи и падал на кровать. Он был рад, что Линды не было дома, потому что она бы обязательно отчитала его за бардак, но отчитывать было некому, и стыдиться некого.
