Пролог – размышление
Моя кровать расположена строго вдоль пятьдесят третьей параллели. Это мне авторитетно заявил астроном из соседнего барака. Он втыкал палочки в песок футбольного поля, тщательно замерял минимальную длину тени, заглядывал в календари и справочники и требовал штангенциркуль, для абсолютной точности. После недельных манипуляций, этот Коперник XXI века, по фамилии Поппель, предложил отодвинуть койку от стены на шесть сантиметров, и тогда, означенный градус северной широты, пройдёт по средним пруткам спинок. Два оболтуса усердно помогали барачному учёному в его вычислениях и манипуляциях, но, как мне показалось, ничего толком не поняли, зато объявили себя астрологами. Теперь они, после серии трюков с палочками, листают календари, спрашивают, когда у вас день рождения, каким-то образом вычисляют положение звёзд, изучают линии на ладони, и сообщают, что вы находитесь в северной части Плавска. Что характерно – многие им верят… Это они, тихо переругиваясь, полтора часа устанавливали мою кровать по карандашным меткам на полу. Пришлось их одарить пачкой просроченного шоколадного масла. Кажется обошлось: животами они маялись всего три дня.
Перемещение, хотя и скромное, несколько улучшило вид из широкого окна напротив, открывая замечательный обзор западной стороны горизонта. Из лежачего положения, проще оглядывать плывущие по небу облака, а чуть ниже их, крыша барака нижнего сектора, посредственно и малограмотно покрытая оцинкованным профнастилом. Глядя на эти кочующие небесные создания и плохонькую крышу, я задался странным вопросом, точнее вопросами: «Много ли в нашем мире балбесов, какую роль они играют и по каким категориям, или признакам делятся?»
Кучак, этот вечно всем недовольный субъект, мысли мои забраковал на корню, заявив:
– У нас и так получается не исправительная колония, а какой-то дурдом на гастролях, а тут ты ещё со своими умственными завихрениями…
В общем, не стал бы я к данному труду приступать, да выручил приятель Аркадий – ближайший сосед Кучака. Он очень горячо откликнулся на мои размышления вслух, предложив назвать произведение не одним слитным словом балбесы, а разделив его на два: бал и бесы, да приставить к ним знак бесконечности. Спасибо ему за подсказку.
Что касается, собственно, балбесных вопросов, то я не стал решать их в одиночку. Пришлось перелопатить огромный массив специальной и художественной литературы, посоветоваться с наиболее умными людьми колонии и, даже, посетить в инвалидном бараке сумасшедшего осужденного, с признаками гениальности. Он-то и предложил классифицировать балбесов по группам и степеням. Я согласился с его делением балбесия на три группы: политическое, отраслевое и рядовое, общедоступное, а степени ввёл самостоятельно, с учётом опыта литераторов и специальных корреспондентов. Логика подсказала, что на все группы без исключения, распространяются одинаковые степени: голуби, ястребы, павлины, гуси, воробьи, индюки, а также, добавленные к пернатым ослы и бараны…
Часть первая
Кучак сильно похож на балбеса, но, как пишут в психолого-психиатрическом заключении института им. Сербского, отсутствие других объективных данных, не позволяет констатировать у него это высокое звание.
Во время завтрака, седовласый, почти преподобный святообразный старик с иконописным ликом, выдал замечательную фразу. Он предложил выпить молоко, которое ему полагается по диете, соседу по столу. Тот, обомлев от восторга, принялся горячо благодарить: «Спасибо Александр Васильевич, никто, кроме тебя не дал бы мне отведать деликатесного продукта».
Кучак ответил мгновенно и без запинки: «Я молоко не даю, его даёт корова».
Второго марта в вечерних новостях, более десяти минут трындели о поганце Горбачеве, славя его (!) Вот это кульбит! Но причина понятна: страна устала от правления Путина, а тут прецедент – даже откровенно безмозглого демагога не осуждать, как никак бывший президент (соломки подкладывают).
Посмотрев эту муть, Кучак высказался: «В нашей жизни всё бывает – и птица ржёт, и конь летает». Он в сердцах отломил от шоколадки два небольших кусочка, один протянул мне, второй закинул себе в рот, и мы молча стали пережевывать вкусную плитку, уставясь как по команде на циферблат больших настенных часов, с торопливо бегущей секундной стрелкой. Вообще-то поздним вечером мы стараемся не есть, даже чай после семи не пьём, чтобы не прерывать сон ночным посещением туалета. Расстроенный Александр Васильевич прекратил с тех пор хождение на просмотр вечерних новостных программ, довольствуясь моими комментариями от увиденного.
Промчался март 2021 года с его суетными, малозначительными событиями. В основном, истерия в СМИ о коронавирусе и вакцинации, идущей с явной пробуксовкой, а как не буксовать, если прет из всех щелей явная фальшь. Цели правительства мутны и непонятны, а народ столько раз за последние годы обжегся на обманах, что давно властям не верит… Промелькнул интересный юбилей: тридцать лет референдуму 17-го марта, о сохранении Советского Союза. И что в итоге с народным волеизъявлением сотворили – сморкнулись в него и вытерли им задницу…
В половине девятого утра Кучак и я уселись пить чай. Солнце робко высунулось из-за высокой крыши стоящего с восточной стороны административно-барачного корпуса.
Александр Васильевич неуклюж и медлителен, однако ворчлив и очень любит подгонять. Пока я носился с чайником и закуской к чаю, Кучак недовольно бурчал:
– Воды небось мало налил? Зачем нам варенье, если хлеба нет?
Пришлось огрызнуться:
– Сиди, не вякай, хлеба у нас полно.
– А воды?
– Ещё больше.
– Где же ты хлеб взял?
– Балбес! Мы с тобой в ларёк вместе ходили. Забыл?
– Да это американский, я его не буду есть.
Внимания на его причитающую ворчливость, обращать никогда не стоит – обычный старческий синдром привередливости. Когда всё было готово, я решил отыграться:
– Ты почему меня ругаешь? Я стараюсь, воду варю, твою блудливую физиономию в рассказы и повести вставляю. В чём дело, чем ты недоволен? А ну-ка кайся!
Кучак, чуть ли не с ленинским прищуром и озорством глянул на меня:
– У тебя пряник тульский есть?
– Есть.
– А он медовый?
– Ну, медовый.
– Тогда тащи: съем и каяться начну.
Я, удивленный поведением злодея, торопливо принёс катализатор извинения. Ел он неспешно и обстоятельно, держа пряник в одной руке, а другой почёсывал за ухом у лохматой черной кошки, как бы обдумывая покаянные слова. Я от умиления прекратил прихлёбывать чай из фирменного бутырского бокала. Покончив с плоским сладким изделием, Кучак скинул крошки на пол, потянулся за своей семисотграммовой кружкой, немного отпил, отдышался и спокойно заявил:
