– Как я выгляжу? – ко мне подлетает возбужденная Надя и пытается пригладить руками свои кучерявые волосы.
– Как вожатая шестого отряда, которую только что валяли в траве дети, – хмыкаю я и протягиваю руку, доставая из ее растрепанных волос сухие еловые ветки.
– Блин, блин, блин, – нервничает подруга. – Ты уже слышала? К нам на костёр сам спонсор лагеря приехал. Про него столько слухов ходит. Что у него настоящий дворец, а не дом. И что никто не знает, где он находится!
– Так если никто не знает, где он, – замечаю резонно, – это значит, никто его и не видел.
– Нет, нет! – с жаром машет ладошками подруга. – Девочки говорят, что он после каждой смены одну вожатую забирает. Завязывает глаза, присылает крутую тачку. Вино, ужин – все красиво. Трахает всю ночь так, что уши в трубочку сворачиваются, а потом крутые подарки дарит. Правда, отношения не заводит, и больше работать те девчонки сюда не приезжают.
– Звучит отвратительно, – я морщусь. – И проституцией попахивает. К тому же, ты знаешь, как я отношусь к местным… – передергивает мои плечи.
– Я тебя понимаю, – с сочувствием в голосе, обнимает меня подруга, – ты вообще молодец, что смогла преодолеть страх и приехать сюда ещё раз. Я бы не смогла…
– Не будем об этом, – я уверенно пресекаю ее сочувственный поток речи. – И тебе я не советую знакомиться с мужчиной ради одноразового секса.
– Ты просто его не видела, – подкатывает глаза Надя. – Чистый секс, ходячий тестостерон! А какие у него руки… – мечтательно. – Мне кажется, что он и навесу может тра…
– Надя! – строго прерываю ее я. – Избавь меня от подробностей…
– Ладно, – чмокает она меня в нос, – я пойду возле него покручусь. А ты раздашь детям сок с булками?
– Раздам, – вздыхаю и встаю на ноги.
Иду к своему отряду малышей, которые уже окружили воспитательницу, как голодные птенцы и ждут свои порции.
– Ну наконец-то, хоть одна появилась, – всовывает мне в руки короб Елена Степановна. – Давай включайся.
Раздаю детям сок и достаю из кармана телефон, снова пытаясь поймать сеть.
Графа антенны упорно горит буквой «Е». Ухмыляюсь.
Годы идут, а чтобы отсюда позвонить, по прежнему нужно забраться на холм или сарай.
Убедившись, что все дети поедают паёк, усевшись в кружок вокруг воспитателя, ухожу чуть поглубже в пролесок и взбегаю на небольшой земляной холм.
Пламя костра выглядит отсюда особенно красивым. Красные, оранжевые блики рассекают лесные сумерки. Минут через тридцать уже будем сворачиваться, завтра у детей уже отъезд.
Так! Вспоминаю про то, что так и не дозвонилась до водителя такси, чтобы вывезти вещи, и поднимаю телефон повыше.
Делаю несколько шагов назад, и неожиданно моя правая нога соскальзывает по камню, а я, теряя равновесие, понимаю, что сейчас просто рухну и полечу с горки кубарем.
– Осторожнее, – выдыхает хриплый голос у меня над ухом, а талию подхватывают чьи-то мужские руки.
– Ааа! – я вскрикиваю от неожиданности и пытаюсь вырваться из этих рук.
Выворачиваюсь и все-таки падаю на попу, хватаясь за лодыжку.
– Вы кто? – сдуваю с лица прядь волос и и поднимаю глаза на мужчину в чёрной кожаной куртке.
Лицо его рассмотреть не получается, зато в глазах прекрасно отражается пламя костра и делает его взгляд просто демоническим.
– Мне кажется, только вы одна не в курсе, кто я, – говорит он немного сиплым, как будто простудным голосом. – Не бойтесь и встаньте с земли. Уже холодно.
– А, – хмыкаю я и поднимаюсь на ноги, проверяя степень ушиба. – Вы тот самый великий и ужасный, который есть, но на самом деле нет?
– Очень точно сказано, – задумчиво отзывается мужчина.
– Вот черт! – вскрикиваю я и прикусываю губу, делая шаг.
Похоже, что растяжение. Хорошо, что в конце смены, а иначе пришлось бы брать больничный и терять зарплату.
Мне хочется на кого-то позлиться за свою боль и я снова вскидываю глаза на мужчину. Он стоит и, сложив руки на груди, просто разглядывает мои мучения. Сноб! Вот сейчас реально мог бы и помочь!
– Что вы здесь делали одна и в темноте, – неожиданно серьезно спрашивает он. – Зачем ушли от костра?
– Позвонить, конечно, – жму плечами. – Все знают про этот холм.
– Дозвонились? – продолжает допрос мужчина.
– Нет, – отвечаю раздраженно. – Придётся детей отвезти и возвращаться что-то решать.
– Вы любите детей? – задаёт он следующий вопрос.
– Конечно, – иронично фыркаю. – Или Вы считаете, что можно с ними круглосуточно зажигать двадцать один день без любви?
– Я хорошо плачу, – напоминает спонсор лагеря.
– Да, – соглашаюсь. – Вы действительно платите больше всех, но в действительности деньги – это всего-лишь бонус. Только на зарплате рядом с этой оравой мелких террористов не выжить! – развожу руками.
– Вы были здесь раньше?
От вопроса меня прошибает холодным потом.
– С чего вы решили? – отвечаю настороженно.
– С того, что обычно работать вожатыми в лагерь приезжают те, кто бывал в них ребёнком, – отвечает он спокойно, как будто больше ничего действительно не имел ввиду.
«Лера, у тебя паранойя, выдыхай,» – уговариваю себя
– Как вас зовут? – интересуется мужчина.
– Валерия, – вздёргиваю подбородок. – Извините, мне пора. Спасибо, что пытались помочь.
– Пожалуйста, Валерия, – отзывается он.
Чуть прихрамывая, но стойко вставая на больную ногу, чтобы расходиться, ковыляю в сторону лагерной поляны.
Меня запоздало начинают одолевать образы нового знакомого.
Широкие плечи в кожанке, веящий скрытой угрозой голос, глаза, вспыхивающие искрами огня в темноте и ощущения его власти, которое отдается вибрацией где-то в копчике. Как будто хвостик дрожит мелкой рябью перед хозяином. И запах… хвоя и сигареты.
Я вынуждено признаю, что этот мужчина действительно красив. Хоть я и едва уловила его профиль. Интересно, если все слухи правда, то кто следующую ночь проведёт в его постели?
«Тебе должно быть абсолютно наплевать на это, Лера!» – я едва сдерживаюсь, чтобы не надавать себе по щекам.
Выходу к костру как раз в тот момент, когда отряды начинают собираться в кучи и строиться по парам.
– Валерия Александровна, – ко мне подбегает самый младший мальчишка из моего отряда. – А можно я с вами за руку пойду?
– Можно! – улыбаясь, киваю ему и стараюсь не хромать. – Давай лапу, Ванечка…
