ПРОЛОГ
По тёмной ночной аллее маленького парка бежал паренёк в распахнутой тёплой куртке. Рваные тучи, бегущие по беззвёздному городскому небу, изредка пропускали бледные лунные лучи, да призрачно горели тусклые фонари на тонких, будто игрушечных, столбиках. Света хватало, чтобы видеть мятый асфальт дорожки, но по кустам и серой прошлогодней траве ползли тёмные тени. И две куда более чёрных тени бесшумно неслись вслед за бегущим.
Он уже задыхался. Лёгкие, казалось, вывернулись наизнанку, и каждый хриплый вздох нёс рвущую горячую боль. Он понимал, что ему не уйти. Он всхлипывал от непереносимого ужаса, но закричать и позвать на помощь не было сил или воли. Кроме того, кричать бессмысленно. Парк был узким, но длинным, с одной стороны железная дорога, с другой - абсолютно пустой и безлюдный глухой проезд спального района Москвы. Никто не услышит.
Наконец неверные, подгибающиеся ноги запнулись об толстый корень огромного тополя, бугристо вспучивший асфальт. Паренёк упал, сильно разбив коленку, но этой боли он даже не почувствовал. Кое-как отползая спиной вперёд, сквозь прерывистое дыхание он шептал: "Почему я?!. Не надо... Почему я?.. Уйдите! Господи Боже, вы кто? Уйдите!.."
Чёрные тени на секунду приостановились. Силуэты их, словно начерченные плотной тушью на тонкой бумаге китайского фонарика, были действительно пугающими: массивные, но будто бы плоские тела, гривастые головы с уходящими назад дугами рогов, тонкие длинные конечности с неправильно загнутыми суставами, верхние лапы заканчиваются двумя огромными когтями-серпами. Они были черны, как смоль, черны даже на фоне ночи, черны, как идеальное ничто, как бездна. Тени чуть наклонились вперёд, медленно занося острые серпы над едва дышащим от страха несчастным. Столь же медленно острия пошли вниз, одно за другим, как молоточки в чудовищной музыкальной шкатулке, и первое из них уже коснулось тела мальчишки, прорезало футболку, и чуть вонзилось в кожу, а тот всё не находил в себе силы закричать... И тут в кроне тополя произошло некое движение, прошуршали ветви, мелькнула изящная фигурка и прямо по стволу вниз сбежала юная девушка, затянутая в тёмный кожаный наряд. Сверкнуло узкое голубоватое лезвие, брызнули чёрные капли, одна из склонившихся теней с глухим рёвом отпрянула от своей жертвы, пошатнулась и присела на сгибающиеся назад колени. Вторая повернулась было к новому противнику, но куда там! - сиреневый мазок тумана скользнул ей за спину, вновь блеснул клинок, ушёл в чёрное тело, вернулся назад, тень дёрнулась, отскочила, закачалась, а туман мгновенно сгустился в девичью фигуру уже между двух своих оппонентов, воительница грациозно крутанулась на каблуке, сияющим кругом прошёл металл, рассекая тёмную плоть, хлестнули по кустам брызги чёрной крови, рогатые тени издали почти синхронные предсмертные завывания и истаяли...
Сиреневое марево сполохом прошло по траве, и прекрасное бледное темноглазое личико склонилось над дрожащим от ужаса парнем.
- Бедненький... - тонкие сильные пальцы с острыми длинными ноготочками погладили лоб, щёки, спустились к шее. - Смотри-ка, у тебя кровь!
Из небольшого пореза, оставленного чёрным когтем, сочилась узенькая струйка, багрово поблёскивающая в лунном свете.
- Давай, я помогу тебе! - одним рывком девушка разодрала футболку на юноше. Темноволосая голова прильнула к его груди, послышался слабый чмокающий звук и бедный парень почувствовал, как горячий язычок, оставляя за собой холодную влажную полоску, плавно поднимается к горлу. Тёплые окровавленные губы впились в его шею страстным поцелуем, а затем он почувствовал острую боль, смешанную, однако, со странным, нечестивым наслаждением... Юноша тихо застонал, медленно теряя сознание и погружаясь в пучину багрового сумрака, таившего в себе невыразимо приятный кошмар.
Он не слышал, как зашуршали кусты, и на полянку вышел высокий стройный мужчина с длинными чёрными волосами, заплетёнными у левого виска в тонкую прямую косичку. Мужчина резко схватил темноволосую девушку за плечи и оторвал её от горла бедняги. Приложив левую ладонь к коже юноши, он заставил закрыться двойные ранки от острых клыков.
- Хватит, Мари! - шёпотом крикнул мужчина, и его глаза сверкнули красным огнём. - Он же умрёт так! Мы договаривались с тобой, любимая!
- Ну Лю-ю-двиг, - обиженно протянула девушка. - Ну что такого, любименький! Он же такой вкусненький-сладенький! На-ка, попробуй!
Она прижалась своим кровоточащим ротиком к сильным тонким губам возлюбленного. Тот чуть сощурил глаза, но ответил на поцелуй.
- Видишь? - спросила юная вампирша, оторвавшись наконец от уст партнёра и облизывая красным язычком остатки крови из уголков рта. - Очень вкусно! Он здоровенький, попей тоже - на тебя хватит! Нет ничего лучше, чем утолить жажду после боя.
Тот, кого назвали Людвигом, поморщился, как от боли, и с жалостью глянул на потерявшего сознание парня.
- Нет, Мари, - сказал он. - Я не буду. Я ещё сыт.
- Скажешь тоже, - фыркнула вампирша. - Разве можно насытиться этими консервами, этой заморозкой? Тебе надо живой, настоящей крови. А то ты всё такой же худой и бледный, как в Антарктиде был. Никак не можешь поправиться. Ничего, сейчас ещё поохотимся. Да не буду я убивать, не смотри на меня так. Я помню, что я обещала. Глупость, конечно, но раз тебе так приятнее, любимый... А скажи, что это за козлоногие-козлорогие теняшки были? Которых я твоей старой шпагой покромсала? С ними весело было! Людей ты не разрешаешь, так хоть кого-то порезать можно! Интересно, здесь ещё такие есть?
- Не знаю, Мари, - глянув на брызги чёрной крови, пятнавшие остатки весеннего снега и тонкие веточки живой изгороди, ответил её любовник. - Надеюсь, что больше таких нет. Я слышал про нашествия Теней, но это было ещё в античные времена. Ты же помнишь, что такое "античность"?
- Древняя Греция, древний Рим и всё такое, - сморщив носик, откликнулась Мари. - Помню, конечно. Я же в школе училась и в колледже.
Закинув назад красивую голову, вампирша льдисто рассмеялась:
- В школе! В колледже! Видели бы меня сейчас одноклассники! Кто они, и кто я! Я уже забыла, как их всех зовут! Но с удовольствием выпила бы одного-другого из тех, что по физкультуре пятёрки получали! А в Греции меня назвали бы ламией, да, любименький? А тебя как? Полу-ламий? Деми-ламий? "Дампир" всё-таки красивее звучит, правда? Любимый мой дампир.
Она вновь прильнула долгим поцелуем к губам Людвига, обняла его, обвила руками и ногами, подпрыгнув и оказавшись у него на весу. Наласкавшись, девушка ловким сальто спрыгнула с рук возлюбленного и унеслась в темноту, крикнув ему напоследок:
