Марта Михайловна сидела за своим видавшим виды столом на кафедре русской литературы и сосредоточенно глядела в ведомость, только что принесенную белобрысой Соней, новенькой лаборанткой, с понедельника приступившей к работе. Соня явно нервничала и от этого беспокойно переступала с ноги на ногу.
Марта, сдвинув изящные очки пониже, подняла на девушку удивленный взгляд:
– Что это с Вами, Соня? Чего Вы топчетесь, словно иноходец, готовящийся к старту на длинную дистанцию? А?
Вспыхнув ярким румянцем, Софья как-то потерянно оглянулась, словно надеясь, что это замечание к ней не относится, но, убедившись, что никого другого в этой большой комнате нет, глубоко вздохнула и, сделав робкий шаг вперед к столу заведующей кафедрой, проговорила, запинаясь:
– Там, Марта Михайловна, уже студенты пришли… Много…
Марта, нахмурившись, опять подняла на нее глаза:
– Какие еще студенты? Чьи?
Девушка, совсем растерявшись, залепетала чуть слышно:
– Ну, не знаю… Чьи-то… Может быть, Ваши? Говорят, что зачет по спецкурсу сдавать им назначено.
Марта Михайловна хмыкнула, неторопливо отложила ведомость, сняла очки и, устало потерев натруженные глаза, неторопливо проговорила:
– Так… Понятно. Соня, послушайте меня…
Заведующая кафедрой глубоко вздохнула и, помолчав, строго глянула на белобрысую лаборантку:
– Я понимаю, что на новом месте всегда нелегко, тем более в таком месте, как у нас, но если Вы и дальше будете так теряться, нервничать и смущаться, то наши троглодиты Вас быстренько съедят. Да, да, да…. Так и будет, вот увидите!
Девушка сдвинула брови и прошептала испуганно:
– Какие еще троглодиты?
Марта Михайловна поправила седые волосы, стриженные в когда-то модное «каре» и, вздохнув, ласково улыбнулась:
– Как какие? Наши. Наши любимые студенты.
Она помолчала и, подмигнув смущенной девушке, добавила:
– Да и преподаватели у нас, деточка, такие, что палец в рот не клади… Откусят! Не нужно расслабляться, милочка. Просто будьте всегда начеку, в форме. Всегда! Понимаете?
Соня расстроено шмыгнула носом и кивнула, опустив голову. Марта недоверчиво хмыкнула и решительно подытожила:
– И расстраиваться тут нечего. Я как заведующая кафедрой просто обязана Вас предупредить. Это в Ваших же интересах. Будьте смелее, настойчивее, веселее – и дело пойдет. Не теряйтесь, даже если и ошибетесь в чем-то – это не беда. Мы все ошибаемся и на ошибках же учимся. Падаем, потом поднимаемся, опять падаем и идем вперед. Это жизнь, а она бывает жестока и несправедлива. Не давайте ей поводов Вас обидеть. Слышите? Держите свою жизнь в черном теле, тогда Вы будете ею управлять, а не она Вами…. Вот так, милочка. Только так.
Девушка несмело улыбнулась и прошептала:
– Угу. Спасибо Вам, Марта Михайловна. Я обязательно исправлюсь. Вот только немного привыкну и все смогу. Я справлюсь. Вы не пожалеете, что меня взяли…
Седая женщина ласково кивнула:
– Вот, вот…. И отлично. Я тоже уверена, что у Вас все получится.
А потом указала на массивную дверь, за которой слышались смех и девичьи голоса, громко о чем-то спорящие:
– Ну, что ж… Позовите там кого-нибудь, выясним хотя бы для начала, к кому они все-таки пришли и какой зачет сдавать собираются.
Но не успела девушка сделать и двух шагов, как дверь распахнулась и на пороге кафедры появилась высокая, полногрудая, очень яркая женщина с короткой стрижкой. Ее черные волосы удивительно оттеняли прекрасную кожу цвета слоновой кости. А черные, чуть раскосые глаза придавали лицу выражение превосходства и глубокой уверенности. Она несла себя гордо и напористо, словно заранее сообщала всему миру: «Я всегда права».
Нина Сергеевна, переступив порог, приветливо кивнула Марте Михайловне, недоверчиво оглядела худенькую Софью и, с размаху опустившись на стул возле своего стола, шумно выдохнула:
– Фу… Как я устала сегодня! Добрый день, дамы!
Марта внимательно посмотрела на нее поверх своих изящных очечков и сложила губы в насмешливой улыбке:
– Нина, милочка, Вы что, вагоны разгружали?
Нина Сергеевна, обожавшая Марту и прекрасно знавшая ее характер, нисколько не обиделась на этот сакраментальный вопрос:
– Да вот если бы действительно разгружала – было бы не обидно! А то всего-навсего две лекции прочитала, а такое чувство, что поле вспахивала вместо комбайна.
Марта Михайловна захохотала, откинув голову чуть назад и, отсмеявшись, все-таки опять не сдержалась:
– Ну, во-первых, пашет не комбайн, а трактор, а во-вторых, мы тоже вспахиваем целину, сеем разумное, доброе, вечное….
Нина, прищурившись, подняла указательный палец:
– Вот! Точно! Сеем – посеваем… А какие всходы после этого взойдут – никому не известно!
Оглянувшись, она опять обратила внимание на девушку, все еще робко стоящую у стола справа:
– Если я не ошибаюсь – это Вы наша новая лаборантка?
Соня опасливо кивнула:
– Да.
Нина Сергеевна неожиданно приветливо улыбнулась:
– Ну и отлично. Как зовут-то тебя?
– Софья.
– Вот и давай, Сонь, действуй! А то настрадались мы тут с бывшей твоей предшественницей… Ты не дрейфь, у нас тут дружная команда. Вон… Марта Михайловна – наш вождь. Профессор, вся грудь в орденах!
Марта, ухмыльнувшись, поправила волосы и укоризненно покачала головой:
– Что ты выдумываешь, Ниночка?! Какие еще ордена…
Нина погрозила ей пальцем:
– Марта Михайловна, не скромничайте. Ну, ладно – ладно, не буду Вас смущать… Знаю – не любите Вы этого.
Нина расправила плечи, отошла к своему столу, поправила и без того безукоризненно уложенные волосы и вдруг опять оглянулась на заведующую кафедрой:
– А где же Кира? А? Там ее девчонки уже толпятся, галдят на весь этаж, говорят, что зачет явились сдавать!
Словно в ответ на этот вопрос, дверь кафедры опять распахнулась и на пороге появилась стройная женщина с волосами цвета меди. Раскрасневшись то ли от мороза, то ли от быстрой ходьбы, она приветливо улыбнулась всем присутствующим и пожала плечами:
