ГЛАВА 1. ЛУННАЯ ДОРОГА
Злое зимнее солнце выбивало из глаз слёзы, и влага тут же застывала на щеках. Убежала я далеко, не чувствуя ни снега, ни ветра ледяного. Как не свалилась на обледенелых ступенях, по сей день не ведаю.
А добралась я до самого верхнего пути, связывавшего несколько таких поселений, как наша Жемчужная Капля. Зимой движение здесь замирает, потому что замирает в поселениях и жизнь: зимние хлопоты большей частью под крышей свершаются.
Я подзабыла уже за долгое время свирепых штормов, какой простор открывается отсюда, почти что с вершины нашего острова. Необъятное небо, необъятное море, солнце - лик Светозарного! - уже начавшее долгий путь к закату. Что миру моя боль? Пыль на ветру.
Нашли бы меня там не скоро, да и не хотела я, чтобы искали. Было мне обидно, больно и так, будто небо на меня обрушилось, а что со всем эти делать, я не знала. Не умела и учиться не хотела.
Лишь бы мне замёрзнуть поскорее совсем. Сразу тогда всё равно станет. И долг перед солаунгом и обида на Волка единой коркою льда покроются.
Он подошёл тихо, бесшумно. Я расслышала шаги лишь тогда, когда уже поздно стало бежать. Да и не убежишь от амаригского мага всё равно. Во всяком случае, не тогда, когда он совсем рядом с тобою, руку протяни - коснёшься.
Меня закутали в плащ и повели обратно. Молча. Я кожей чувствовала гнев, даже ярость, и мне было всё равно, потому что душа смёрзлась в тяжёлый ледяной ком, и ком тот лежал на мне тяжким грузом.
В лечебнице мне вручили в руки чашу с горячим питьём, и я начала пить, всё так же молча. А что говорить? Всё уже сказано.
Я закрыла глаза и ничего не видела. Хотелось бы ещё и не слышать, как Волк ходит по кабинету, как полы скрипят под его тяжёлым шагом, не ощущать исходящие от него чувства.
Зол на меня? А и пускай. Я на него зла тоже! И за советы Белополю, и за то, что бросил тогда у Тайнозера нашего!
- Портальная магия, - сказал Волк наконец, - одна из самых сложных и страшных в мире. Вывихнутые обряды народа мён или ухватки Стоголового, воли своих пленников лишающего, проще намного. Пройти стабильным порталом под надзором сразу двоих магов, ходока, ведущего из мира в мир, и хранителя, который зеркало прохода держит в напряжении должном, - это одно. Пробить дорогу напрямую, самому себе став и ходоком и хранителем и вместилищем силы сразу - совсем другое. Сгинуть здесь, растянув душу свою между мирами, - дело, прямо скажем, нехитрое.
Сразу вспомнился зелёный туман и то, как настигала неосторожных стремительная старость. А Волк однажды обмолвился же, что в наших горах - как раз портал в Амариг и есть, и охраняет его Тайнозеро.
Других извинений от этого сурового человека не будет, поняла я. Не взял с собой, значит, не мог. Мне припомнился зелёный туман, разделивший нас. Может быть, и вправду не мог… Как проверишь?
- А есть ещё и другая беда, Мизарив, - безжалостно продолжил он. - Язык. Самый главный враг всего рода человеческого - язык, не способный оставаться за зубами. Ведь шлёпать им легко и приятно. Слаще мёда, желаннее жемчуга. А для ушей, из стен торчащих, праздник жизни. Многое тогда услышать можно, многое и донести, ради корысти или же просто так, по доброте душевной.
В одно мгновение небо во мне перевернулось и с землёй поменялось. Бросило в жар, а потом уже и в холод. Это что же получается, я в порыве обиды и гнева тайну учителя своего раскрыла всем, кто рядом случился? И отчаянная битва моя с Заряной пропала даром…
- А образ-подобие, Мизарив, держится ровно до тех пор, пока не прозвучит имя истинное, - добил меня спокойный голос Волка. - Громко и для всех.
- Кто слышал? - всё же удалось мне спросить так, чтобы и голос дрогнул лишь малость самую.
- Все, - Волк слегка развёл ладонями. - Все, до кого голос твой долетел прежде, чем Сёякинон защиту выставила. Рот бы тебе заштопать намертво, чтобы даже писк наружу не выходил… Но не будет тебе с того ни урока, ни послушания, лишь обиду снова копить возьмёшься.
Я уткнулась лбом в колени. Стыд палил меня, и тянуло разреветься, как в детстве, чтобы слёзы и сопли ручьями да водопадом. Всё, всё пропало! Теперь узнают те, кому не надо, всю правду о моём наставнике, дело лишь времени. Уходить ему отсюда надо, чтобы жизнь сохранить себе.
И уйдёт он опять без меня.
А удастся ли обратно вернуться, вряд ли он сам знает.
А может, оно само является таким порталом, как знать! Сложно судить, если пришёл к нему человек необученный, не знающий, куда смотреть и что именно видеть, а способный разобраться смотрел на него лишь волчьими глазами, человеческую ипостась в неравном бою утратив.
Без нопл{[а]}рига, артефакта амаригского, способного распределить на грани миров потоки стихий и сил изначальных правильно, делать у любого не стабильного, лишённого хранителей-магов портала нечего. Разве что смерти скорой искать.
Я не поднимала головы, молчала, молчал и Волк, но сколько же в повисшей между нами тишине оказалось внезапного, горького {понимания}.
Прикосновение было лёгким, почти невесомым, недолгим. Кончиками пальцев по волосам, по алой пряди, оставленной мне Тайнозером. Но рука Волка влила в меня тепло и силу.
Я не выдержила, всхлипнула и ткнулась наугад, отчаянно зажмуриваясь, чтобы не так уж сильно текло по щекам. Меня обняли, бережно и нежно, и мы разделили все мысли, все чувства сразу на двоих, объединив на мгновение и разум и память.
{Понимание} сошло, как солнечный свет сквозь прореху в плотном покрове тяжёлых облаков.
Если бы Стоголовый не пришёл в родной мир, Волк никогда бы в него обратно не вернулся. Но пришлось. И вначале погиб на глазах наставник, а попытка объяснить солаунгу Крайнову, что на время забыть надо разногласия и объединиться против общего врага, ни к чему не привела.
Так ушёл он из мира, человеческую ипостась в неравной схватке утратив, в первый раз.
А потом пришлось вернуться снова. Под чужой личиной ходить по краю, на грани разоблачения и смерти, но надо было спасать не одну жизнь и не две жизни, весь мир сползал в жадную пасть Стоголового, а победить его ещё полдела. Необходимо было ещё и воспитать тех, кто подхватит отвоёванный мир на свои ладони и так понесёт его дальше, охраняя и защищая…
И что за беда, если единственный дорогой сердцу человек найдёт своё место рядом с другим? Иногда важно, чтобы любимые жили. Просто жили. Где и с кем, уже не имело значения. Белополь Крайнов вполне годился на роль защитника. Боевой маг и рода знатного.
А для себя Волк видел один всего лишь путь.
Погибнуть в решающем бою. Погибнуть так, чтобы смерть опрокинула врага в жаркий хаос междумирья навсегда. Потому что второй ноплариг взять уже было неоткуда.
