Попасть в другой мир – что может быть хуже? Многое. Например, то, что темный маг, по милости которого это произошло, влюблен в меня, а его брат случайно дал мне вместо воды отворотного зелья. И теперь у нас есть всего четыре недели, чтобы все исправить. В противном случае Элиана и Мариса с позором выгонят из Академии лунной магии, а я навсегда останусь холодной, как ледышка, неспособной полюбить ни одного мужчину в мире…
Зеркальный коридор завораживал
– как в детстве, когда я могла сидеть перед бабушкиным тряльежем часами.
Отражения множились, сливались, манили к себе. Я невольно наклонилась к тускло
мерцающей глади, всматриваясь в бесконечность.
«Лана, отойди от зеркала!
Сколько можно говорить?!» - откуда-то из прошлого едва слышно донесся бабушкин
голос.
Я чувствовала взгляд, который
искал меня. Властный, притягивающий. Похожий на тот, из вчерашнего сна. Здравый
смысл, как и бабушка, убеждал отойти подальше, а еще лучше выйти из комнаты,
закрыть дверь и больше никогда туда не возвращаться. Но воля слабела с каждой
секундой, я наклонялась все ниже, пока лицо не оказалось так близко к
отражению, что оно расплылось перед глазами.
Пальцы коснулись прохладной
поверхности и… скользнули сквозь нее, словно окунулись в воду. Вскрикнув от
испуга и неожиданности, я попыталась вытащить руку, но не смогла. Серебристая
глубина засасывала, как болотная трясина.
Упираясь и цепляясь за
подзеркальник, я сопротивлялась изо всех сил, но тщетно. Рука погрузилась до
самого плеча, а за ней по ту сторону оказалось и лицо. По глазам ударило
ослепительное сияние, заставившее зажмуриться. Еще мгновение – и я
почувствовала, что лечу куда-то с бешеной скоростью и ветер шумит в ушах.
Осторожно приоткрыла глаза и увидела тот самый хорошо знакомый зеркальный
коридор – только теперь изнутри. Кто-то ждал меня там, где его стены сливались
в сверкающую точку. Она приближалась, становилась еще ярче, пока не вспыхнула,
поглотив все вокруг…
Кажется, я потеряла сознание,
а когда очнулась, обнаружила себя в большой полутемной комнате, освещенной
десятком свечей и пылающим в камине огнем. Сводчатый ребристый потолок наводил
на мысли о средневековом замке. Стол в центре был завален книгами и бумажными
свитками, там же стояли стеклянные и глиняные сосуды всевозможных форм и
размеров, лежали предметы, о назначении которых оставалось лишь догадываться.
Сама я каким-то образом
оказалась на узкой жесткой кровати, которая пахла… в общем, спал на ней,
определенно, мужчина, и постельное белье меняли явно не сегодня. Вторая такая
же стояла рядом, отделенная чем-то вроде тумбочки.
Резкие раздраженные голоса
привлекли мое внимание. Повернувшись, я увидела в нише у окна двоих мужчин,
которые разговаривали на повышенных тонах на незнакомом мне языке. Насколько я
могла видеть, выглядели они года на двадцать два - двадцать три или около того.
Вообще-то ровесников я как мужчин не воспринимала, но этих назвать юношами или
тем более парнями как-то не получалось.
Вид у них был явно не
современный. В моем понимании, конечно. Заправленные в высокие сапоги штаны
горчичного цвета плотно облегали всю анатомию. У свободных белых рубашек с
широкими рукавами не было пуговиц – как на исторических портретах. У одного
длинные светлые волосы падали на плечи живописными крупными кудрями. Другой, мастью
потемнее, был подстрижен сравнительно коротко. Как мне показалось по
интонациям, длинноволосый, размашисто жестикулируя, выказывал свое крайнее
возмущение. Его собеседник стоял, засунув руки в карманы, с досадой смотрел в
пол и то ли пытался оправдаться, то ли огрызался в ответ на упреки.
В простенке висело большое
овальное зеркало в черненой раме. Не через него ли я попала сюда? Оно
тускло отливало розовым светом, хотя, возможно, это было всего лишь отражение
огня в камине.
Я шевельнулась, кровать
скрипнула, мужчины замолчали и посмотрели на меня. Переглянулись и подошли
ближе. Теперь я могла разглядеть, что они очень похожи. Надо думать, братья.
Близнецы или, может, погодки.
Длинноволосый сказал что-то,
обращаясь ко мне, но я, разумеется, не поняла ни слова. Даже приблизительно не
догадалась, поскольку не представляла, чего он от меня хочет. Братья снова
заговорили между собой, бросая в мою сторону косые взгляды. Это здорово
раздражало, как обычно, когда при тебе говорят на языке, который не понимаешь.
Ситуация складывалась
абсурдная. Если придавить в зародыше панику-истерику и попытаться поверить в
невозможное, как Алиса, тоже попавшая в Зазеркалье, выходило, что меня занесло
в другой мир. А если припомнить вчерашний сон, можно было предположить, что
братцы-красавцы как-то к этому причастны.
Магия? Если уж строить
гипотезы, то эта ничем не хуже других.
В комнате было жарко, и у меня
пересохло в горле.
- Эй, - позвала я, не зная,
как еще обратиться. – Я пить хочу.
Разумеется, сложно было
рассчитывать, что они поймут, поэтому пришлось устроить пантомиму.
Закатив глаза, я высунула язык, подышала по-собачьи и изобразила, что пью
из стакана.
Братья снова переглянулись,
синхронно сдвинув брови, затем длинноволосый взял со стола глиняный кувшин и
налил воды в бокал. Я еще успела подумать, что она какая-то странная. Вроде
прозрачная, ничем не пахнет, но едва заметно мерцает. Поднесла бокал ко рту, но
в этот момент второй сдавленно ахнул, будто вспомнив о чем-то, и бросился ко
мне. Кажется, хотел вырвать бокал у меня из рук, но я уже успела сделать
большой глоток.
Вода как вода, вот только…
Что-то происходило со мной.
Словно плеснули из кружки на сильном морозе, и вылитое сразу подернулось
иголочками льда. Я чувствовала, как все внутри замерзает, зарастает кристаллами
инея. Они разбегались по телу, поднимаясь от пальцев рук и ног все выше и выше,
пока не коснулись сердца. Обжигающе холодный укол – и я снова потеряла
сознание…
Несколькими днями раньше
- Света, боюсь, с бабушкиным домом придется разбираться тебе.
- С какой стати, мам? – возмутилась я. – Это твое наследство. Поезжай туда и делай с ним что хочешь. Продавай, сдавай, живи в нем. Хоть подожги. Почему опять я?
С мамой отношения у нас были сложными всегда, сколько я себя помнила. Начать с того, что она единственная называла меня Светой, зная, как мне это не нравится. Для всех остальных я была Ланой.
Мне исполнилось пять, когда я подслушала ее разговор с приятельницей. Дети всегда подслушивают и подглядывают, познавая мир, и иногда делают не самые приятные открытия. Например, то, что мамы не особо их ждали.
- Ты же знаешь, я никогда не любила детей, - говорила она тете Кате. – Светка получилась случайно. Собралась уже на аборт, но Сашка сказал, что оторвет мне голову и запихнет в задницу. Надеялась, что включится материнский инстинкт, но увы…
