Глава первая
Всякий фелис от кончика пушистого хвоста до самых треугольных ушек уверен, что нет на свете никого страшнее и опаснее длинноухих и короткохвостых сивилгов, ведь он знает, что сивилги – сущие изверги и едят на завтрак новорожденных фелисят. И что нет места на земле враждебнее и опаснее Лагусии, из которой, как известно, короткоухие живыми не возвращаются. Ноа-Люсида, направляя свои стопы в сторону гор, за которыми лежала Лагусия, знала это преотлично, но мысль ее была такова, что, возможно, даже жуткие сивилги окажутся добрее жрецов Ратти и хотя бы позволят ей погибнуть быстро и героически. Хотя жрецы Ратти как раз-таки ее смерти не желали вовсе, но долгая жизнь, проведенная вопреки собственной воле и желанию, лишь в подчинении мелочным правилам и с обязательным поеданием ненавистного имбиря, казалась юной Люсиде гораздо хуже славной гибели.
Бодро шагая навстречу своей судьбе и тщательно спланированной ею самой будущей славной гибели по неширокой, но натоптанной тропинке под сенью начинающих местами осенне алеть ветвей Краснолесья, Люсида наслаждалась путешествием, как прогулкой. С удовольствием вдыхая грибной и мшистый, с яблочной примесью лесной запах, радовалась тому, как приятно скользят по лицу теплые солнечные лучи, просочившиеся меж листвы, и искренне недоумевала, отчего у этого места сложилась такая недобрая репутация. Она провела здесь не один день, направляясь к горам, и до сих пор не встретила ничего грознее комаров, отделаться от которых бывало мудрено даже при помощи магии.
Тут ей подумалось, что можно прямо сейчас, сойдя с тропинки, насобирать грибов, да и устроить привал, когда погода такая отличная, а свежий осенний воздух будит аппетит. Так что Люсида принялась блуждать меж деревьев, вороша подобранной с земли палкой траву и первые опавшие листья. Увы, грибов не находилось, зато вскоре она заметила дикую яблоню, усыпанную ярко-красными яблоками, похожими на коралловые бусины. От них шел такой аромат, что Люсида не удержалась и сорвала несколько, сунув за пазуху, хотя дикие яблоки не зря звали «кислицей» – от них аж зубы сводило, даже от спелых. Но ими можно было что-нибудь приправить.
Покуда девушка задумчиво смотрела на яблоню, думая, сорвать ли еще, или уже хватит, на поляну выскочил хищник, у которого, в отличие от нее, не было сомнений в том, что перед ним лакомая добыча. Зеленовато-пятнистый барс со странно торчащими в сторону ушами, недокрылками в области лопаток и перепончатыми лапами подкрался к Люсиде чуть ближе и выбросил огромный, длинный, как у жабы, липкий язык, которым потащил девушку к себе. Она завизжала, вырываясь, и, отклеившись от языка, упала, пока зверь недоуменно таращился на нее.
– Ты! – срывающимся голосом выкрикнула Люсида, почувствовав, наряду со страхом, изумление и гнев от такого бесцеремонного нападения. – Ты кто?! Ты что творишь?!
Но отвечать на ее вопросы хищник, разумеется, не собирался – вместо этого он глухо рыкнул и снова прыгнул к ней, распростершейся на земле и не способной подняться, потому что у нее дрожали руки и подкашивались ноги. Люсида заверещала снова и, совершенно не раздумывая, зачерпнула столько эфира из ближней жилы, сколько могла ухватить за раз. Отчего-то гибнуть прямо сейчас ей казалось вовсе не славно, а глупо. «Дикие звери боятся огня!» – пронеслось у нее в голове, когда она попыталась сообразить, что можно использовать из того немудрящего набора заклятий, которым она владела.
– На тебе, тварь болотная! – выкрикнула Люсида, и в морду зверю полетел целый пучок горячих огненных искр. Магия для розжига костра, если в нее вложить побольше сил, вполне могла и пожар устроить. Правда, в лесу эфира было не так чтобы много, и Люсида не сотворила никакого бедствия с перепугу. Она лишь подпалила зверю усы и обожгла нос, отчего настала его очередь обиженно взвизгнуть и, развернувшись, убежать в лес, жалобно подвывая.
Люсида же, пошатываясь, встала и, ощутив, что стоит на ногах, опрометью побежала в другую сторону, нервно хлеща себя по бедрам хвостом. Она бежала, не останавливаясь и почти не разбирая дороги, пару раз едва не запнулась об торчащий из земли корень и оцарапалась свисающей на тропу веткой – однако остановиться и перевести дыхание смогла, лишь очутившись на лесной опушке. Впереди виднелись приземистые домики деревеньки, ютящейся у самого подножия Азурских гор, и близость людского жилья немного успокоила Люсиду. До деревенской околицы она дошла шагом, тяжело дыша и еле двигая заплетающимися ногами. Даже хвост теперь понуро волочился по дорожной пыли, да и уши опустились и сникли: опасность миновала, и теперь на Люсиду навалилась отчаянная слабость.
Маленькое и скромное святилище, расположенное неподалеку от дома старосты, в этот день и час пустовало, поэтому никто не видел, как ровно тогда, когда Ноа-Люсида вышла из лесу, ярко-синий кристалл, украшающий посох статуи Ходящего Всеми Тропами, вспыхнул светлой искрой и, трижды моргнув, снова погас. Так что ни один из жителей деревни не узнал, насколько особенная пожаловала к ним гостья, зато далеко за горами, в самом сердце Лагусии, об этом стало известно незамедлительно.
Там, в столице Урби'Тенебрае, славящейся своими мощными источниками темного эфира и привлекающей к себе сильнейших черных магов Лагусии, тоже стояли чудесные осенние погоды, которым радовался любой человек, будь он сивилг, фелис или даже полукровка. Приветствуя теплый солнечный воздух, хозяйки распахивали окна, а детишки высыпали на улицу с самого утра, чтобы напрыгаться вволю. Но в запертом под землей помещении нельзя было заметить ни слегка прохладного легкого ветра, ни прозрачного высокого неба. Там не было окон, и свет странного свойства лился из разных магических механизмов и удивительных артефактов то зелеными вспышками, то раздельными желтыми лучами, а то и фиолетовым сиянием, высвечивая худую высокую фигуру человека, обмотавшего горло своими ушами, как шарфом. Перед ним стояло изящнейшей работы стеклянное дерево, рассыпающее от своих хрупких ветвей искры всех цветов радуги на захламленный бумагами стол. Человек притрагивался тонкими пальцами к дереву, которое от этого хрустально позвякивало, и бормотал.
– Теперь все изменится, скоро, уже скоро… – приговаривал он, словно в исступлении. – Я так долго ждал, так долго… И мои ожидания будут вознаграждены. Наконец-то.
Он хихикнул тихим, шелестящим, надтреснутым смехом, замолчал и замер, не шевелясь, продолжая внимательно смотреть на светящееся дерево, раскидывающее блики на его сосредоточенное лицо.
– Время ожидания закончилось, теперь пора действовать, – тихо проговорил он и, оторвав пальцы от хрустальных ветвей, отступил в густой полумрак.