Еврипид - Вакханки

О чем книга "Вакханки"

Трагедия написана в Македонии и поставлена в Афинах после смерти поэта вместе с "Ифигенией в Авлиде". Хотя трагедии приурочивались к празднествам Диониса, сюжеты, связанные с этим богом, в них разрабатывались довольно редко (около 20 названий из 600 сохранившихся). Вероятный предшественник Еврипида – Эсхил, написавший не дошедшую до нас драму "Пенфей".

Фиванская царевна Семела, дочь Кадма, была возлюбленной Зевса. По неразумию она попросила громовержца явиться во славе и погибла от его молний. Зевс спас недоношенного младенца (по одной из версий – зашил его в бедро и, когда пришел срок, "родил"). Как рожденный Зевсом, Дионис, в отличие от всех земных детей бога, является божеством. Его "эпифания" – прославление как бога – началась на Востоке, и оттуда он явился в Грецию и увлекает женщин (вакханок, менад) в свои оргиастические празднества. Мужчины препятствуют "непристойному" культу, главные противники – Пенфей, царь Фив и двоюродный брат Диониса, а также тетки, уверенные, что сестра согрешила со смертным, а не с богом ("свои не признали"). В наказание Дионис ослепляет ум царя и отводит глаза его матери и теткам…

С античности и по нынешний день продолжаются споры, считать ли эту трагедию религиозным произведением, прославляющим всемогущество бога, или очередным выпадом Еврипида против богов, которые забавляются страданиями людей.

Бесплатно читать онлайн Вакханки


Действующие лица

Дионис

Хор лидийских вакханок

Тиресий

Кадм

Пенфей

Слуга Пенфея

Вестник

Второй вестник

Агава


Действие происходит в Фивах перед дворцом Кадма.

Пролог

Дионис
Сын Зевса, Дионис, я – у фиванцев.
Здесь некогда Семела, Кадма дочь,
Меня на свет безвременно явила,
Поражена Зевесовым огнем.
Из бога став по виду человеком[1],
Я подхожу к струям родимых рек.
Вот матери-перунницы[2] могила:
У самого дворца обломки дома
Еще курятся[3], – в них еще живет
Огонь небесный, Геры горделивой
На мать мою неугасимый гнев…
Спасибо Кадму: сделал неприступным
Он дочери святилище; его
Со всех сторон я скрыл и винограда
Кистями нежной зелени обвил.
Покинув пашни Лидии златой,
И Фригию, и Персии поля,
Сожженные полдневными лучами,
И стены Бактрии, и у мидя́н
Изведав холод зимний, я арабов
Счастливых посетил и обошел
Всю Азию, что по прибрежью моря
Соленого простерлась: в городах
Красиво высятся стенные башни,
И вместе грек там с варваром живет.
Всех закружил я в пляске вдохновенной
И в таинства их посвятил свои,
Чтоб быть мне явным божеством для смертных.
А потому из городов Эллады
Вас первыми я, Фивы, огласил
Восторга песнью, нарядил в небриды[4]
И в руки дал плющом увитый тирс,
Что сестры матери – кто б мог подумать? —
Во мне Зевеса сына не признали
И утверждали, будто, согрешив
Со смертным, мать Завесу приписала
Свой женский грех; что ловко сочинил
Ту басню Кадм и что Зевес Семелу
Убил за дерзко выдуманный брак.
За это их я в бешенстве дома́
Заставил бросить: потеряв рассудок,
Они теперь ушли на Киферон
В вакхических одеждах, с жаждой оргий
В груди, и сколько в царстве Кадма есть
Народу женского, – всех с ними вместе
Заставил я покинуть очаги,
Теперь под сенью елей в исступленье
Бездомные блуждают по скалам.
Да, город, ты почувствуешь теперь,
Что значит таинств Бромия[5] чуждаться.
И матери я память освящу,
Явившись людям тем могучим богом,
Который ею Зевсу был рожден.
Почет и власть царя здесь отдал Кадм
Пенфею, сыну дочери Агавы.
Он – богоборец, и ни разу мне
Не сделал возлиянья, и в молитвах
Упоминать не хочет. Пусть же царь
И прочие фиванцы убедятся,
Что точно бог я. А когда дела
Устрою здесь, – пойду в другие земли.
Но если с войском двинутся фиванцы,
Чтоб женщин с Киферона возвратить,
Я дам им бой, став во главе вакханок.
Так вот зачем, обличье изменив,
Из бога стал я с виду человеком.
А вы, со мной покинувшие Тмол,
Вы, Лидии питомицы, подруги
В пути и власти, – вы теперь, тимпан
Над головой фригийский поднимая,
Подарок Реи-матери и мой,
Столпитесь около дворца Пенфея:
Пусть громкие удары соберут
Сюда фиванцев. Я ж на Киферон
Пойду теперь, к моим вакханкам новым,
И в хороводы легкие вплетусь.

Парод

Во время последних слов Диониса вступает на орхестру хор лидийских вакханок.

Хор
Земли Азии, где вы?
Тмол священный, ты покинут! Сладок труд мой.
Я истому в славу Бромия подъемлю,
К богу Вакху я взываю: эвоэ!
Прочь с дороги, с дороги!
Скройтесь в домы, и уста благоговейно
Пусть сомкнутся: Диониса петь я буду,
Как его везде я славлю и всегда.
Строфа I
О, как ты счастлив, смертный,
Если, в мире с богами,
Таинства их познаешь ты;
Если, на высях ликуя,
Вакха восторгов чистых
Душу исполнишь робкую.
Счастлив, если приобщен ты
Оргий матери Кибелы;
Если, тирсом потрясая,
Плюща зеленью увенчан,
В мире служишь Дионису.
Вперед, вакханки, вперед!
Вы, бога и божьего сына,
Домой Диониса ведите!
С гор фригийских на стогны Эллады
Отведите вы Вакха домой.
Антистрофа I
Грянули громы Зевса —
Муки родов приспели:
Не доносив, извергнула
Бромия мать из чрева
И под ударом молний
Кончила жизнь безвременно.
Но извергнутого принял
Зевс в свое немедля лоно,
И, тая от Геры сына,
Он его в бедре искусно
Пряжкой застегнул златою.
Когда же приспел ему срок,
Рогоносного бога[6] родил он,
Из змей он венок ему сделал:
С той поры этой дикой добычей
Обвивает менада чело.
Строфа II
Вы, колыбель Семелы,
Фивы, плющом венчайтесь!
Нежной листвой оденьтесь,
Пурпуром ягод тиса!
Вакха исполнись, город,
С зеленью дуба и ели!
И белорунных кистей
Больше на пестрой небриде нашей!
Игривый тирс тебя сподобит Вакху, —
И вся страна запляшет за тобою,
Где свои лики промчит Дионис…
В гору он мчится, а женщин толпа
Ждет его там не дождется.
От станков и от ткацкой работы
Их в восторге отбил Дионис.
Антистрофа II
Крита юдоль святая,
Мрачный приют куретов,
Зрел ты рожденье Зевса.
С гребнем тройным на шлеме
Там корибанты обруч
Кожей нашли одетый.
Дико тимпан загудел:
С сладкими звуками слиться хотел
Фригийских флейт; тимпан вручили Рее,
Но стали петь под гул его вакханки.
Сатирам Рея его отдала:
Звонкая кожа с ума их свела.
В триетериды[7] святые
Его звон веселит хороводы,
Их же любит наш царь Дионис.
Эпод
О, как мне любо в полянах,
Когда я в неистовом беге,
От легкой дружины отставши,
В истоме на землю паду,
Священной небридой одета.
Стремясь ко фригийским горам,
Я хищника жаждала снеди:
За свежей козлиною кровью
Гонялась по склону холма…
Но, чу! Прозвучало: “О Вакх, эвоэ!”
Млеком струится земля[8], и вином, и нектаром пчелиным,
Смол благовонных дымом курится.
Прянет тогда Дионис…
И вот уже носится вихрем:
Он нежные кудри
По ветру распустит.
Вот факел горящий в горах замелькал
На тирсе священном,
И с вакхической песнью слились
Призывные клики:
“Ко мне, мои вакханки,
Ко мне, мои вакханки,
Краса горы Пактола!
Злаченые тимпаны
Пусть тяжко загудят!
Воспойте Диониса,
Ликующего бога,
На свой, фригийский лад!
Нежной флейты священные звуки
Пусть нагорный вам путь усладят!”
И призыв еще не смолкнул,
А вакханка в быстром беге
Рядом с Вакхом уж несется:
Точно в стаде жеребенок
Подле матки скачет резвый.

Эписодий первый

Входит Тиресий.

Тиресий
Эй, кто там у ворот? Поди скорей
И призови мне из покоев Кадма,
Что башнями наш город укрепил,
Придя из стран сидонских[9]. Доложи,
Что ждет его Тиресий.

Один из стражников уходит во дворец.

А зачем —
Ему известно самому. Условье —
Я, старый, он, старейший, – заключили:
Взять тирсы и, накинувши небриды,
Плющом седые головы увить.
Кадм
(выходя из дворца)
О друг любезный! Выйти не успел я,
Уж мудрого по голосу признал.
Иду, иду. Смотри, как обрядился!
Да, сколько в силах наших, я хочу
Сегодня возвеличить Диониса:
Явленный бог – по дочери мне внук.
Ты человек умелый, мой Тиресий,
И я, старик, вверяюсь старику:
Не правда ль, ты укажешь, где плясать мне
И где, остановившись, затрясти
Седою головой? Я столько силы
В себе почувствовал, что день и ночь
Готов стучать о землю тирсом Вакха:
Веселье нам снимает годы с плеч.
Тиресий
Со мною то же, Кадм, – помолодел я
И в хоровод вакхический пойду.
Кадм
Но до горы не лучше ль нам доехать?
Тиресий
А богу тем почет не уменьшим?
Кадм
Мне ль, старцу старца быть проводником?
Тиресий
Сам бог, о Кадм, нам путь наш облегчит.
Кадм
А мы одни на игрище из граждан?
Тиресий
Увы! Разумных больше не нашлось.
Кадм
Что ж медлить дале! Вот моя рука.

С этой книгой читают
«Приехав в Москву, я воровски остановился в незаметных номерах в переулке возле Арбата и жил томительно, затворником – от свидания до свидания с нею. Была она у меня за эти дни всего три раза и каждый раз входила поспешно, со словами: – Я только на одну минуту… »
Главный герой романа Авдий Каллистратов, бывший семинарист, выезжает по заданию молодежной редакции в Моюнкумскую саванну за материалом про анашистов, собирающих коноплю. Им движет не только задание, но и мысль спасти павших и снова сделать из них людей. Наивный Авдий воспринимает мир только через «призму добра» и, сам того не замечая, иногда становится орудием в руках зла…
«Человеческий разум не способен разобраться в своей сущности, и, полагаю, мы должны благодарить природу за ее милосердие. Мы живем на блаженном острове невежества среди черных морей бесконечности, которые нам едва ли суждено переплыть. Науки устремились каждая в своем направлении и не принесли нам особого вреда. Но когда-нибудь, систематизируя обрывки знаний, мы обнаружим чудовищные сферы действительности и поймем, сколь ничтожно в них наше место
Едигей – главный герой романа, железнодорожный рабочий, проживший практически всю жизнь на разъезде Боранлы-Буранный, затерявшемся в безбрежных сарозекских степях, и в этом суровом краю укоренились только двое – Едигей и его друг Казангап. И вот Казангапу пришло время умирать. Потеряв лучшего друга, Едигей решает похоронить его на старинном кладбище Ана-Бейит, овеянном множеством легенд и преданий. Одновременно в художественную ткань романа вплет
История Медеи – лишь часть мифа о походе аргонавтов. Когда Ясон вступил в бой с огнедышащими быками и драконом, охранявшим золотое руно, полюбившая его Медея помогла герою укротить мифических существ, а сама решила последовать за ним в Грецию. Это еще и история о том, как некогда молодая, красивая и счастливая женщина превращается в настоящего монстра, жаждущего лишь мести. Она убивает даже своих детей. А какой еще длинный шлейф ужасных смертей с
В сборник вошли бессмертные шедевры мировой литературы – такие, как «Персы», «Прометей прикованный», «Царь Эдип», «Антигона», «Ипполит» и «Медея». Чувства и эмоции, которые владеют персонажами этих произведений, и сейчас понятны любому из нас не меньше, чем современникам их авторов. Жажда мести сильной женщины, муж которой бросает ее ради юной соперницы. Гордость тираноборца, истерзанного, но не сломленного и дерзко бросающего вызов власти. Позор
«Вот дом царя Адмета, где, бессмертный,Я трапезу поденщиков делилПо Зевсовой вине. Когда перуномАсклепия сразил он, злою долейСыновнею разгневанный, в ответЯ перебил киклопов, ковачейЕго перуна грозного; карая,Быть батраком у смертного отецМне положил…»
«Эгейского покинув моря безднуСоленую, где хоры НереидСвои следы прекрасные сплетают,Я – Посейдон – явился. С той порыКак тесаную стену, по отвесу,Вкруг Трои возвели мы вместе с Фебом,Всегда хранил я в сердце этот город…»
«Лирика» – сборник элегических посвящений древнеримского поэта Публия Овидия Назона (лат. Publius Ovidius Naso, 43 г. до н. э. – 18 г. н. э.). *** Автор воспевает достоинства прекрасной возлюбленной, личность которой скрыта под именем гречанки Коринны. Другими выдающимися произведениями поэта являются «Героини Овидия», «Метаморфозы», «Скорби Овидия», «Наука любви», «Фасты», «Лекарство от любви», «Ибис» и «Понтийские письма». Публий Овидий Назон,
Эта книга позволяет взглянуть на Ахиллеса, героя Троянской войны, как бы глазами самого Гомера. Ахиллес предстаёт перед читателем в совсем ином, непривычном виде. Характер Ахиллеса волновал многих исследователей. Например, советский филолог-классик, автор многих статей по античной мифологии профессор Л. Зайцев указывал на то, что «образ Ахилла не неоднозначен». Современный переводчик Гомера А. Сальников предлагает свою версию этого вопроса.В авто
Существовала ли гомеровская Троя на самом деле? Тот ли город раскопал Шлиман? Сколько в Трое было жителей и войска? Точно на эти и другие вопросы пока ответить невозможно, но сами тексты Гомера позволяют взглянуть на эту проблему более оптимистическим взглядом и приоткрыть многие тайны древней Трои.Дизайн обложки авторский, в оформлении использована фотография Я. Кирилловой.
В этой книге предлагается новое и оригинальное прочтение диалога Платона "Парменид", который является основополагающим как для платонизма, так и для всей европейской философии как таковой. Автор отходит от привычных для традиции представлений, открывая возможность по-новому взглянуть как на другие диалоги Платона, так и на основные концепции философии в целом.Кроме того, в работе представлены комментарии к ключевым местам Библии, рассматриваемым
Старлей Серега Павлов по прозвищу Полундра, командир группы подводных пловцов, привык к любым передрягам. И где только ему не приходилось бывать! Вот сейчас его послали на Кубу. Вроде бы несложное задание – сопровождать российский сухогруз, увозящий с Острова свободы шпионское оборудование и ракеты. Но все оказалось серьезней. Американцам тоже понадобились эти ракеты – на судно проник диверсант, который посадил его на мель и заминировал. Да тут е
Российский разведчик Сергей Круглов под видом представителя нефтяной компании прибыл в Ирак с непростым заданием. Ему нужно выявить источники финансирования и местонахождение террористической организации. Он уже пошел по следу, но вскоре узнал, что у него появился конкурент. Агент ЦРУ Алекс Бэр выполняет точно такую же миссию. Так почему бы им ни объединить усилия? Ведь террористы готовят экологическую катастрофу с применением оружия массового по
Роман повествует о временах расцвета криминала в США и пика развития организованной преступности. В центре сюжета находится шайка бандитов, пытающаяся занять свое место в преступной иерархии небольшого провинциального города.Каждый новый день представляет собой для них ожесточенную борьбу с законом и цивилизованным обществом, из которой победителем может выйти только одна из сторон.
Роман повествует о временах расцвета криминала в США и пика развития организованной преступности. В центре сюжета находится шайка бандитов, пытающаяся занять свое место в преступной иерархии небольшого провинциального города.Каждый новый день представляет собой для них ожесточенную борьбу с законом и цивилизованным обществом, из которой победителем может выйти только одна из сторон.